Повести и рассказы писателей ГДР. Том II [Криста Вольф] (fb2) читать постранично, страница - 5

какую-то французскую горнорудную монополию и на себя немножко; последнее очень мучило его и, казалось, привело к гибели; но, конечно, еще мучительней ему было то, что против воли своей он укреплял власть поработителей, сам того не желая, помогал проливать кровь порабощенных; да, вот что воистину погубило его. Тардинуа — инженер, скептик. И Калимбо умер, он только-только встал на путь борьбы за свободную Африку. И вот осталось: Манда-Гау, и горнорудная монополия, и Лаурент, врач, который своей фанатической верой пытался спасти Тардинуа, но опоздал.

— Что бы вы ни говорили, доктор, я не дам и ломаного гроша за человека вашего идеального общества. Общество торгашей! Ни великих мореплавателей, которые преодолевают непреодолимое, ни грандиозных чисел! Мизерные суммы, вписанные в конторскую книгу мелкого лавочника.

Мне наплевать, видите ли, заработает ли при этом лавочник, вырастет ли его благосостояние… Я защищаю право человека на человеческое. Право ошибаться всю жизнь и до самой смерти, когда ему впервые, может быть, открывается истинное его предназначение. Вот что такое свобода! Я защищаю человека, который свободен потому, что не покоряется судьбе, не бежит за толпой, а идет своим путем, он выражает только себя — в музыке, живописи, архитектуре, во всем.

Он чиркнул на ходу спичкой. Долго смотрел на огонь, но так и не закурил.

— Поймите, доктор, я никогда не смирюсь с тем муравьиным царством, которое вы нам уготовили. О, конечно мы, муравьи, будем в реторте выращивать няню или солдата, смотря по необходимости, но о любви забудут, забудут и обо всем, что нас делало людьми. Царство сытых лавочников. Мы будем жить в состоянии невесомости, когда необходимость в усилии отпадет, ибо одним движением пальца мы будем ворочать тоннами. Но нет победы без борьбы. Лишь сомнения ведут к гениальным прозрениям. Вы вправе возразить, что можно обойтись без героев и гениев, но во что превратится тогда человек, что вы будете с ним делать, вы, который без конца говорит о человеке!

Движением руки он не дал Лауренту прервать себя. Он должен высказать все, что накипело. И он повторяет:

— Да-да, что вы будете с ним делать? Хороша победа, нечего сказать, если для освобождения человека от нищеты вы уничтожите в нем все человеческое. Вам не приходит в голову, что это преступление? Вспомните Райка! — Казалось, Тардинуа собирается с мыслями. — Я так ясно вижу его, этого Райка, один на один с судьями, неоткуда ждать поддержки, и эта непрекращающаяся мука: он сам обвиняет себя в позорнейшем преступлении. «Вы раскаиваетесь в содеянном?» А что это значит — раскаяться? Принести повинную перед всем миром, как это положено в Армии спасения? Разве этим спасешься от совести?

Фу, облегчил душу. Теперь можно и ответа подождать. Сомнения гложут его.

Наступление Лаурента стремительно.

— Я хотел бы задать вам только один вопрос.

— О, конечно, прошу вас.

— Если знаменосец падает духом, даже если он переходит в лагерь противника, вы что, обвиняете знамя?

Доктор умолк на мгновение.

— И разве Декларация прав человека и гражданина теряет в своем величии оттого, что Лавуазье казнили по приговору революционного трибунала? Нет-нет, молчите, подумайте сперва…

Экспозиция в музее Дюпетрена, изображающая только зверства, только заблуждения революции, — это просто нечестный маневр.

Нельзя судить о могуществе природы по тому, что она иногда создает зародыш о двух головах или теленка с пятью конечностями.

Тардинуа наконец раскурил трубку. Уставившись куда-то вдаль, он напряженно слушал.

— Что же касается печальных последствий слишком спокойного существования, — продолжал Лаурент, — этого «омертвения», которое так вас беспокоит, то разрешите заметить, что сегодняшние бедняки откровенно и без угрызений совести ждут такого социального устройства, которое обеспечит им и их детям состояние устойчивого равновесия, то состояние, которое как две капли воды напоминает здоровье. Одними лекарствами человечество от болезней не избавишь… Вас еще тревожит проблема гениев. Что ж, похвально: нужно заботиться не только о животе, но и о душе человеческой. Так вспомните закон больших чисел! Чем больше людей занимается творческим поиском, тем больше вероятность открытия. Согласны? Но если вместо горсточки тысячи, миллионы приобщаются к культуре? Неужели вы полагаете, что будущие поколения тоже будут ахать от изумления перед героями современности?

Так вот оно что: Манда-Гау, герои, которые никого больше не удивляют здесь, на родине, на своей земле, даже своих соратников, а не мешало бы, кстати, чтобы таких героев было побольше, в Нейштадте, например: нейштадтцы порой идут навстречу трудностям с таким видом, будто у них за спиной взрывчатка. Трумпетер был целиком на стороне Лаурента, но немножко он был и на стороне Тардинуа, индивидуалиста, который сторонился людей и не понимал того, что своей индивидуальностью он тоже способствует гибели индивидуализма в обществе, где