Четыре лица (СИ) [Shelma-tyan] (fb2) читать онлайн

========== Часть первая: Прикормыш ==========

Больше всего на свете Су ненавидит именно такие мероприятия. Где она должна стоять в излишне пышном наряде и улыбаться на камеру.

Сегодня они открывают новый корпус детского приюта в Заофу, и Суинь Бейфонг самолично разрезает красную ленточку гигантскими золочеными ножницами.

Скука смертная.

Ей было куда приятней строить этот корпус, выкраивать в бюджете города средства и искать людей. А этот заключительный штрих с всеобщими дифирамбами, досадный и мелкий, как комариный укус после славной прогулки по лесу, она предпочла бы пропустить.

Когда репортеры отщелкивают все пленки, а все руки пожаты с должной торжественностью, к Суинь пробирается одна из старых знакомых. Юна преподает в приюте и пользуется дружбой с Суинь совершенно беспардонно. Новый корпус — тому ярчайший пример.

— Пойдем со мной, — негромко и заговорщицки говорит она, и заинтригованная Суинь жестом останавливает монотонный бубнеж секретаря.

— Госпожа! — пищит тот возмущенно и потрясает списком дел и встреч на день. Но Суинь, влекомая любопытством, углубляется в сложную систему коридоров, кабинетов и переходов.

— И что же такого ты мне хочешь показать? — усмехается она, когда они проходят мимо раскрытой двери в класс, где дети дружно повторяют за учительницей строки стихотворения.

— Увидишь. Только тихо. Твое появление может спугнуть мой сюрприз.

— Не слишком ли он пуглив, твой сюрприз?

— О, поверь, не слишком. Но он так молод.

Еще более заинтригованная, Суинь прибавляет шагу. В одном из длинных крытых переходов между корпусами Юна бросается бегом, и правительница города со смешком кидается следом, путаясь в подоле пышного платья. В окна бьет летнее солнце, и они несутся, словно две девчонки, сбежавшие с урока, ныряя из одного светлого пятна в другое.

Когда-то давным-давно они носились так по улицам, убегая от полиции. А теперь Суинь — глава города, а Юна преподает детям математику. Жизнь — непредсказуемая штука. Завернув за угол, Юна резко останавливается и прикладывает палец к губам. Суинь азартно улыбается, но соблюдает тишину.

Они подходят к неприметной двери, и Юна открывает ее ключом.

— Тссс! — еще раз напоминает она, и они заходят внутрь.

Суинь не сразу понимает, где они. Небольшой балкон, увитый плющом, тонет в тени. Снизу раздаются характерные звуки — камень крошится о камень.

Суинь осторожно выглядывает наружу. Внизу ученики отрабатывают простейшие приемы магии земли. Поднимают камень и бросают в стоящего напротив оппонента. Тот блокирует. Основы. Су разочарованно приподнимает бровь, но Юна жестом просит ее подождать.

— Хорошо… хорошо… — заложив руки за спину, мимо учеников проходит старый учитель. — А тебя что, не касается?

Юна чуть не подпрыгивает и тычет пальцем в темноволосую девочку, что в отдалении возится с чем-то на земле. Девочка поворачивает голову и смотрит на учителя. Нехотя поднимается и встает в ряд учеников. Напротив нее не оказывается оппонента.

— А… — тянет учитель. — Тебе нет пары. Что ж, хорошо, твоим оппонентом буду я.

— Постараюсь выстоять, — неприкрыто дерзит девчонка, и вся детвора хихикает. Она явно в лидерах среди них. Суинь заинтересованно смотрит.

Учитель поднимает камень среднего размера и бросает в девочку. Та останавливает одной рукой без видимого напряжения. Убирает руку. Камень остается висеть в воздухе. Суинь восхищенно прищуривается. Какой уровень. Чтобы вот так не уронить камень, пока меняешь позицию… В таком возрасте это дорогого стоит.

Быстрый пасс руками, и камень летит обратно с утроенной скоростью. Учитель блокирует, но видно, что он чуть сдвигается назад под весом булыжника.

Учитель опускает камень на землю и оправляет мантию. Он уже не молод, да и никогда не отличался выдающимися способностями. Девочка смотрит на него с вежливым, но в тоже время вызывающим вопросом.

— Еще раз, учитель?

— Нет. Думаю, ты достаточно хорошо овладела этим приемом. Можешь пока… заниматься, чем ты там занималась.

— Хорошо, учитель, — легко кланяется девочка и возвращается к своему месту на плоском камне.

Суинь кивает Юне — что ж, это очевидный талант. Выдающиеся способности для такого юного возраста. Но та отрицательно качает головой, словно говоря: «это еще не все!» — и снова указывает на девочку. Суинь присматривается. Девочка деловито раскладывает что-то на земле и водит рукой, словно пытаясь применить магию. Суинь не может разглядеть с такого расстояния, что именно она делает. А потом что-то блестит на солнце и оказывается зажатым в маленьком кулачке.

Вилка. Простая алюминиевая вилка из столовой приюта.

Девочка снова кладет ее на землю, снова начинает водить рукой сверху… и снова притягивает ее к себе в руку.

Суинь, смотрит на это, остолбенев, не веря своим глазам.

— Я ее забираю, — говорит она негромко, не в силах отвести взгляда от невиданного зрелища. Суинь и сама еще не понимает, что именно она имеет в виду под «забираю». Усыновлять ребенка она, конечно, не может, по крайней мере, не посоветовавшись с мужем. Да и странно это будет выглядеть — у нее самой пятеро детей. Однако Суинь Бейфонг знает наверняка — эта девочка родилась, чтобы стать великим магом металла. Быть может, лучшим. И Суинь не оставит ее на попечение учителя-неумехи.

— Я так и подумала, что она тебя заинтересует, — самодовольно улыбается Юна. — Пойду сообщу директору, — и уже выходя оборачивается. — Кстати, ее зовут Кувира.

Суинь остается одна на балконе и продолжает наблюдать, как девочка-самоучка играет с металлом. Темные, небрежно обрезанные волосы убраны в хвостик, а широкие брови сосредоточенно нахмурены.

Вдруг девочка поднимает голову и смотрит прямо на Суинь. Солнце бьет ей в лицо, она закрывает глаза рукой и щурится, высматривая Су. На правой щеке у нее совершенно очаровательная родинка. Суинь улыбается.

— Ну, здравствуй, — говорит она себе под нос и добавляет, словно пробуя имя на вкус: — Кувира.

***

Суинь не знает, как правильно объяснить детям, кто такая Кувира в их доме, но этого никто и не спрашивает. Кувире отводят небольшую комнату на первом этаже, рядом с кухней и комнатами слуг. Суинь сначала хочет поселить ее в апартаментах получше, но решает, что для девочки, которая спала в комнате на восьмерых, и это будет довольно сильными изменениями.

Больше всех Кувире радуется Опал. Наконец-то в ее напичканном мальчишками мире появляется еще одна девочка. Дочка затаскивает Кувиру к себе, чуть не с головой заваливает куклами и платьями и очень огорчается, когда Кувира не проявляет должного интереса. Кувира же необъяснимо и точно, без всяких вопросов, определяет, кто из детей Су владеет магией. Хьюан слишком отстранен и не выказывает никакого интереса к боевым тренировкам, поэтому Кувира тянется к близнецам — но те, сплотившись в единый нерушимый тандем, дерзко отталкивают девчонку.

— Ты нам не сестра! — с неприкрытой жестокостью заявляет Вей.

— Мы не обязаны с тобой играть! — вторит ему Винг. — Прикормыш!

Кувира старше на два года, и получать такой прием от мелкотни ей, конечно, неприятно. Но она просто уходит. Су смотрит на эту сцену из окна, выходящего в сад. Прикормыш? Откуда это слово в лексиконе Винга? Су вздыхает. Все же это будет непросто.

Баатар-младший, кажется, единственный, кто почти не замечает появления Кувиры. Он проводит почти все время с отцом, и то, что в доме появилась какая-то девочка, не особенно его волнует.

Хьюан же действительно не замечает Кувиру и вяло интересуется: «А это кто?» только через три недели.

Кувира воспринимает свой переезд со спокойствием. Не задает вопросов и не жалуется. Не выказывает ни недовольства, ни радости. Суинь сначала боится, что взяла к себе в дом нелюдимого и жестокого ребенка, но потом понимает: это лишь маска, защитный кокон, и только. Кувира внимательным, не по годам взрослым взглядом смотрит на всех и следит за каждым словом и интонацией.

Суинь выделяет ей комнату на нижних этажах, чтобы сразу отделить от господ дома и не обнадеживать девочку.

Суинь заходит к Кувире и расспрашивает ее о том, как ей нравится новый дом и не обижает ли ее кто-нибудь.

Кувира при ней вытягивается в струнку и отвечает односложно и четко, словно на допросе.

— Кувира, тебя что-то тревожит? — решается спросить Суинь. — Тебе здесь не нравится?

Губы у девочки вздрагивают.

— Здесь лучше, чем в приюте. — Суинь облегченно выдыхает. — Но я не понимаю, кто я здесь.

Суинь проницательно смотрит на девочку.

— Ты имеешь в виду — усыновили ли мы тебя? — Кувира осторожно кивает. — Нет.

Если известие и расстраивает ее, то она не подает виду.

— Я взяла тебя к себе, чтобы обучать. Ты очень талантлива. Я никогда не видела, чтобы кто-то освоил магию металла без наставника.

— Я не освоила, — бурчит Кувира. — Я только могу притягивать небольшие предметы.

— Это уже большое достижение, — говорит Суинь. — Ты управляешь не метеоритом, а очищенным металлом.

— А если я не освою магию металла, вы вернете меня в приют? — Кувира говорит прямо и без заискивания, не выказывает ни страха, ни просьбы. Словно она просто хочет знать свою судьбу точно и только. И Су решает рискнуть.

— Если ты окажешься неспособна к магии металла, в чем я сильно сомневаюсь, то да, ты вернешься в приют и станешь кем-то другим, не менее полезным членом общества.

Кувира вдруг улыбается, впервые на памяти Су. Ее улыбка, азартная и самоуверенная, заставляет Су удивленно вскинуть брови.

— И вы будете меня учить? Именно вы?

— Д-да, я буду тебя обучать. У меня есть еще несколько учеников, но они… — Суинь осекается. Ее остальные ученики — это представители старых династий, сливки общества, богатые дети богатых родителей, которые приезжают на занятия в паланкинах и со слугами. В Академии металла же она давно не преподает — не хватает времени из-за детей и обязанностей мэра. — Они приходят сюда только заниматься.

— Я буду очень стараться, — говорит Кувира серьезно. — Правда.

Суинь улыбается и притягивает девочку к себе.

— Я в этом не сомневаюсь.

Но Кувира быстро высвобождается из объятий. Медлит и вдруг кладет маленькую руку ей на плечо. Этот жест, неловкий и искренний, трогает Су до слез.

На первой тренировке, на которой присутствует Кувира, во всю ширь проявляется пропасть, разделяющая ее и учеников ее возраста. Дети, что занимались с четырех-пяти лет, с первого проявления магии, и девочка, которой показали пару приемов на общих занятиях.

Су просит одного из преподавателей Вея и Винга давать Кувире частные уроки и удаляет ее со своих занятий. Кувира от непривычных нагрузок худеет, становится еще более замкнутой, чем обычно. Су не сразу замечает перемену, а когда замечает, наталкивается на ледяной холод в зеленых глазах. Кувира вежлива настолько, что это похоже на оскорбление.

Суинь вечером идет к ней в комнату и застает над книгами по магии земли.

— Занимаешься?

Кувира захлопывает книгу, откладывает ее и выпрямляется, молча глядя на Су.

Суинь понимает, что чем-то вызвала недовольство своей воспитанницы, гадает, как бы подступиться к этой маленькой злючке.

— Я слышала, ты делаешь успехи. Учитель Кан тебя очень хвалит.

Кувира молчит.

— Несколько месяцев, и станешь суровым противником, — льстит Су.

Кувира молчит.

Су смотрит на ее спокойное лицо и снова, решается говорить правду.

— Ты на меня обижена?

— Вы солгали, — отвечает она быстро и колко.

— Солгала? Когда же?

— Вы сказали, что будете обучать меня. А вы не обучаете.

Суинь с трудом сдерживает улыбку — так вот в чем дело.

— Кувира, ты талантлива, но сейчас твоих навыков недостаточно, чтобы заниматься в моей группе. Для этого я пригласила учителя Кана — он понатаскает тебя, и ты вернешься в нашу группу.

Кувира недоверчиво щурится.

— Я бы с радостью обучала тебя с утра и до вечера.

— Неправда, — резко говорит Кувира, но вдруг улыбается. — Вам скучно со мной. Но это ничего. Я еще вас удивлю.

Суинь смеется в голос.

— Ты уже удивляешь меня!

Когда через полгода Кувира наконец возвращается в ее группу, Суинь сразу замечает, что дети ее не принимают. Необъяснимо и четко они не признают ее частью своего избранного круга, но Кувира ставит себя сразу и бескомпромиссно — лидером. Она первая вызывается выполнять упражнения, первая — в спаррингах, самая подкованная в теории, самая усердная в тренировках, и то, что ей не вытирает пот услужливый камердинер, нисколько ее не задевает. Она старательно не замечает колкие подтрунивания и хвастовство богатых детей. На тренировках, где все решает магия и сила, Кувира, подкидыш из приюта, может время от времени уложить даже самого взрослого ученика Су, сына богатейшего человека Заофу — двенадцатилетнего Шина. Рослый и крепкий Шин во всем полагается на силу, из него выйдет классический маг земли «старой закалки». Он нутром чувствует в Кувире угрозу своему негласному лидерству и задирает девочку вдвое чаще остальных. Су, глядя на это, про себя усмехается. Маги земли — как камни, упрямые и жесткие, и притираются друг к другу неохотно. Особенно едко Шин проходится по тому, что Кувира девчонка. Су с любопытством краем уха слушает его едкие реплики, за которыми, несомненно, кроется симпатия, и внимательно смотрит за спаррингами. Кувира быстрая и точная, но, как и у всех девочек — магов земли, у нее есть проблема: она хрупкая. Одно хорошее попадание — и она выбывает из боя. Шин это понял и то и дело, швырнув глыбу побольше, провоцирует Кувиру.

— Поймай! Держи! — кричит он, а Кувира, вместо того, чтобы уворачиваться, встает на пути камня и…

После одного такого спарринга Су застает ее в комнате за неловкими попытками забинтовать разбитое колено.

— Можно, я помогу? — вежливо интересуется глава дома, и Кувира с пальцами, обмазанными йодом, вся в размотавшемся бинте, беспомощно смотрит на нее с кровати.

Су обрабатывает ранку и бинтует ей разбитое колено. Кувира, смущенно потупившись, комкает покрывало.

— Тебе так уж нужно было подставляться? — с улыбкой журит Су.

Кувира молча гипнотизирует содранную кожу.

— Я не могу отступать, — наконец говорит она. — Если я буду отступать, он подумает, что я слабее.

Су осторожно завязывает бинт.

— Я говорю не про отступление. — Су закрывает йод и убирает в картонную коробку, что служит Кувире маленькой аптечкой.

— А… про что тогда?

— Просто в следующий раз, когда он крикнет «держи», ты крикни «попади», договорились? — Су заправляет темные прядки за ухо девочки и задумчиво смотрит на них. — Тебе нужно подстричься.

Кувира робеет от любой ласки, и Су крайне редко позволяет себе трепать ее по макушке или обнимать — Кувира не дочь, часто напоминает она себе. Не стоит ее обнадеживать. Но Су сама нарушает свои правила. Кувира нравится ей. Она так похожа на нее саму, такая же нелюдимая, дерзкая и одинокая. Однако есть в ней и черты, не присущие Су. Может, оттого, что Кувиру оставили родители и она с раннего детства привыкла полагаться только на себя, может, от чего-то другого, но Кувира не по годам взрослая. И смелая. Су ни разу ни на одном упражнении, ни на одном спарринге не видела, чтобы она пугалась. Сама Су по природе более осторожная, не чужда здравомыслию. Кувира же не знает удержу ни в чем.

Задумавшись, Су наматывает темную прядку на палец. Кувира угрюмо отстраняется.

— Я обстригу сегодня, — бурчит она и заправляет волосы за ухо.

— Обстрижешь? — Су смотрит на неровно обрезанный хвостик и хмурится. — Пообещай не делать ничего до завтра, — просит она.

Кувира пожимает плечами.

— Хорошо.

На следующий день Су впервые видит недоверие на лице Кувиры. В кресле замотанная в белую ткань от самой шеи Кувира с ужасом наблюдает, как цирюльник щелкает ножницами. Су, прислонившись к косяку двери, смотрит и тихонько посмеивается.

Подстриженная и расчесанная Кувира недоверчиво глядит на себя в зеркало.

— Нравится? — спрашивает Су. Стрижка по плечи привычна, но мастер позволил себе вольность и выстриг длинную челку. Темные волосы чуть вьются на конце.

— Я… какая-то не такая, — хмурится Кувира.

— А по-моему, очень красиво, — улыбается Су. Кувира смотрит в зеркало. Су наклоняется к ее плечу, и их лица оказываются совсем рядом. — Смотри, совсем как у меня, — Су дергает за кончик свою челку, показывая Кувире.

— Тогда… пусть будет, — милостиво разрешает она. Су берет расческу и собирает волосы Кувиры в хвост.

— А знаешь что? — говорит она, задумчиво взвесив волосы в руке. — У тебя очень густые волосы, можно отрастить красивую косу.

— Коса — это слишком по-девчоночьи, — хмурится Кувира. Она всегда хмурится, когда Су позволяет себе нежные, как сейчас, жесты. Приобнять, расчесать волосы, щелкнуть по носу…

— Но ты ведь и есть девочка, — усмехается Су. — Мне нравятся длинные волосы. Если б я могла, сама бы отрастила, но мои такие пушистые и непослушные — никакого с ними сладу. А твои — другое дело, — Су перебирает плотный тяжелый хвостик. — Ты была бы просто красавица с косой.

Кувира смотрит на нее в зеркале и краснеет.

— Может, и отращу, — говорит она и, сдернув простыню, слезает с кресла.

На следующем спарринге Кувира не кричит Шину обещанное «попади», но не подставляется под удары, чем доводит его до белого каления, а бой — до победного конца. Тяжело дыша, она, мотнув головой, стряхивает челку с глаз и смотрит на Су. Та незаметно кивает.

Падение Шина меняет все. Кувира становится номером один, но, в отличие от Шина, для нее это как будто не имеет значения. Она не задирает нос и не глумится над поверженным противником. И это дарит ей первого в жизни друга. Шин признает ее. Су видит это по незначительным мелочам, заданному без издевки вопросу, по наполненной вовремя чаше с водой. И остальные дети один за другим тоже признают ее. Понимает это Кувира или нет, но медленно и подспудно она меняет настроения в группе Су. Тонко, незаметно Кувира противопоставляет себя изнеженности и сытости богатства, и дети начинают тянуться за ней, за ее уверенностью, ее талантом и — не без этого — красотой.

Кувира хорошенькая, и мальчишки не могут не замечать этого. А то, что она не кичится ни внешностью, ни успехами, и всегда рада выслушать и что-то посоветовать, притягивает к ней и девочек.

Еще через полгода вся ее группа уходит с занятия вместе, а покинутые пустые паланкины трясутся за ними следом. Суинь мысленно аплодирует маленькой ученице.

***

В один из дней на пороге поместья появляется неприметная старушка в плаще с капюшоном. Тоф всегда приезжает неожиданно и почти тайно. Если в городе прознают, что она тут, сразу набегают такие толпы журналистов и поклонников, что становится не продохнуть. Суинь приводит ее на тренировку своей группы, и дети от восторга забывают дышать.

Тоф, заложив руки за спину, проходит в центр открытой площадки и усмехается.

— Ну, посмотрим, чего вы стоите.

Она топает ногой. Одно короткое резкое движение, и Земля, словно послушная и мягкая Вода, вскипает под ногами. У Суинь даже через столько лет бегут мурашки — мать величайший маг земли, которого видел свет. Дети летят кувырком, но несколько человек уворачивается. В Тоф летят камни. Она ставит перед собой тяжелый плотный заслон из земли, небрежно качнув головой. Суинь для такого требуется хороший удар ногой с широким замахом.

Кувира первая пускает в ход металл. Тоф уклоняется, но из-за способности Кувиры повернуть металл в воздухе один из снарядов задевает рукав платья Тоф.

— Хм! — довольная Тоф громко фыркает и с силой бьет ногой в землю. Волна пыли поднимается и окутывает сад. Все кашляют и теряются. Суинь ничего не видит, но слышит звуки — звонкий удар металла, тяжелый звук падения камня. Один за другим ученики вылетают с арены. Последняя, со вскриком и кувырком, выкатывается Кувира.

Пыль стоит секунду и опадает на землю. Тоф, заложив руки за спину, не спеша выходит с поля неравного боя.

— Тренируй девочку, Суинь, — говорит она, проходя мимо. — Тренируй девочку.

Кувира талантлива и усердна, а это страшное сочетание. Ее навыки растут с такой скоростью, что, когда ей исполняется десять, Суинь выкраивает в своем расписании три часа на ее индивидуальные тренировки. Один час приходится урвать у тренировок Винга и Вея, один у танцев Опал и еще один у своих обязанностей главы города. Но Суинь нанимает еще одного ассистента и с упоением швыряет камни и металл в юную ученицу. Кувира бесстрашно встречает атаки, учится балансировать и уворачиваться. Она не знает слова «не могу» — выполняет все, что Суинь требует. Но потом внезапно возникают сложности.

Суинь решает обучить ее сейсмозрению. Она делает небольшую яму и ставит в ней несколько камней, по которым можно пройти. Завязывает Кувире глаза и наставляет, но, когда нужно сделать шаг, Кувира замирает.

— Давай же! — говорит Суинь. Кувира осторожно тянется, носком босой ноги ощупывая землю.

— Нет! Не пытайся нащупать путь. Ты должна видеть его.

— Я…я не могу. Я ничего не вижу.

— Слушай землю! Ты можешь видеть своими ногами.

— Но я не вижу! — кричит Кувира.

Суинь берет ее за руку, и Кувира тут же мертвой хваткой вцепляется в ее ладонь. Суинь тянет ее вперед, и Кувира неловко перешагивает на первый камень. Суинь пытается убрать руку.

— Суинь! Пожалуйста, нет! Не отпускай! — Кувира с такой силой держит ее, что Суинь, растерявшись, снимает с ее глаз повязку. В глазах Кувиры ужас.

— Кувира, что такое? — растерянно спрашивает она.

— Я… я не могу. Не могу, — ее трясет, на лбу пот и она все еще сжимает руку Суинь. — Пожалуйста, не заставляй меня идти одну.

— Все хорошо. Не нужно идти, — мягко говорит Суинь. Кувира мало-помалу успокаивается. — Ты должна научиться доверять себе. Ты можешь слышать землю, я уверена.

— Нет. Не могу. Я не могу идти вслепую.

— Но ты не идешь вслепую. Ты маг земли, и Земля всегда скажет тебе…

— Пожалуйста, давай не будем больше. Не хочу.

Это первое поражение Кувиры, и Суинь нехотя отступает. Может быть, позже. В конце концов, должен же у нее остаться против талантливой ученицы хоть один козырь.

А потом начинает происходить что-то странное. На тренировке Суинь замечает неловко налепленный пластырь на плече Кувиры.

— Что это?

— Я порезалась. Случайно.

Суинь улыбается, но не верит. Ставит себе маленькую галочку в голове и продолжает тренировку.

Еще через неделю на руке Кувиры оказываются синяки.

— Откуда? — холодно спрашивает Суинь, улучив момент, когда Кувира запыхалась и не сможет сразу собраться.

— Я… я упала, — говорит она первое, что приходит в голову, и тут же явно жалеет об этом.

— Упала, — повторяет Суинь. Кувира натянуто улыбается.

Суинь тревожится, но никак не может вызвать Кувиру на разговор. Та словно прикрывается железобетонной стеной — молчит и ничего не говорит.

А еще через неделю ее срочно вызывают вниз. На кухонном столе, среди хлопочущих слуг, лежит Кувира, а из ее уха струится кровь. Девочка без сознания.

— Врача немедленно, — распоряжается Суинь. Осматривает рану. Камнем. Суинь быстро расстегивает зеленую рубашку, задирает майку и видит еще несколько свежих синяков на теле Кувиры.

Она поправляет одежду и вдруг, поддаваясь неясному подозрению, с силой ударяет ногой в пол. Сейсмозрение открывает ей всю кухню и сад. Под окошком кухни сидят близнецы и тревожно прислушиваются к разговору взрослых.

— Отнесем ее в комнату.

— Я нашел ее в саду, госпожа, — заикаясь от страха, говорит один из садовников.

— К счастью, — благодарно улыбается Суинь.

Доктор обрабатывает рану на голове, оставляет заживляющую мазь. Суинь отпускает его и, оставшись в комнате Кувиры, раздевает ее. Осторожно обрабатывает мазью все ее синяки. Кувира просыпается и, увидев себя почти обнаженной, жарко краснеет.

Суинь невозмутимо делает вид, что не замечает.

— Я знаю, кто это сделал, — говорит она, втирая мазь в синяк на ребрах. Кувира от удивления даже забывает о смущении. — Они нападают вдвоем, поэтому ты не можешь справиться?

Кувира вспыхивает и, приподнявшись, выхватывает у Су мазь, после чего заворачивается в одеяло.

— Я сама, спасибо, — возмущенно сопит она. Суинь холодно протягивает руку. Поединок длится не меньше полуминуты, но Кувира все же сдается — возвращает ей баночку.

Суинь, не желая смущать девочку, просто закрывает крышку и оставляет баночку на тумбе.

— Значит, ты не защищаешься вовсе, — констатирует она и холодно смотрит на воспитанницу. Суинь чувствует возмущение поступком Винга и Вея, а еще явственное разочарование — она не думала, что Кувира так легко сдается.

— Я защищаюсь, — возражает Кувира. — Просто…

— Что?

— Я… я же не могу… в полную силу…

И Суинь вдруг все понимает.

— Я ничего им не скажу и никому не скажу, — говорит она. Кувира недоверчиво смотрит исподлобья. — Но ты мне кое-что пообещаешь.

Кувира по привычке слушает внимательно и молча, не перебивает. Эта ее особенность подкупает многих, и Суинь — не исключение.

— В следующий раз ты не будешь сдерживаться. Ты будешь защищаться так, как сочтешь необходимым. И то, что они мои сыновья, не должно тебя останавливать. Ясно?

— Почему вы это делаете? — растерянно спрашивает Кувира. — Они ведь… ваши сыновья, а я… я никто.

— Да, они мои сыновья. И им нужно усвоить урок: если они хотят сражаться с более сильным противником, то пусть будут готовы к последствиям.

Суинь поднимается, оправив платье.

— Отдыхай, — она невесомо касается лица Кувиры, зная, что та не терпит нежностей, но в этот раз, не в пример обычному, Кувира на мгновение прижимается щекой к ее ладони.

— Суинь, — зовет Кувира. Су оборачивается в дверях. — Вы… вы самая лучшая на свете! — с придыханием выпаливает воспитанница и краснеет.

Суинь улыбается, но ей странен такой комплимент. Дети обычно говорят, что они ее любят.

— Спи, — качает головой Суинь, улыбается и закрывает дверь.

Через неделю близнецы хромают и щеголяют двумя красивыми синяками — по одному на брата. Суинь тревожно поднимает их мордашки за подбородки.

— Ого! Кто это вас так отделал?

— Никто.

— Мы упали.

Суинь стоит огромных сил не рассмеяться и продолжить дотошный и напрасный допрос.

Еще через два года Заофу вступает в войну. Западный сосед зарится на плодородную долину реки, разрушает мосты и грабит караваны. Карательные миссии и дипломатические переговоры не приносят результата. Армия королевства Занг переходит реку и вступает на их земли.

Суинь собирается в поход. Сумятица и возбуждение царят в городе. Солдаты носятся туда-сюда, гремят орудия, которые грузят в поезд. Напуганные, притихшие, позабытые дети ходят по дому, где все вверх дном.

***

Кувира, спокойная, но не безразличная, читает свои книжки по магии. На подоконнике в холле не самое тихое место, зато видно, кто входит и выходит. Суинь проходит мимо раз пятнадцать за день, и каждый час кто-то новый появляется в детской компании. Сначала Опал со своими нитками бисера, потом Хуан с мольбертом. Близнецы играют в шарики, загнув дорогой ковер, а Баатар-младший высчитывает что-то на планшете. Он старше всех, но Кувира, невозмутимо восседающая на подоконнике над этой пестрой компанией, кажется взрослее. Суинь в полном облачении в доспехах и в сопровождении своего начальника стражи Кацуси, которого все знают под именем Старины Цу, подходит попрощаться.

— Ведите себя хорошо, — говорит она какие-то банальности. От нервозности ее язык не слушается. Что, если она не вернется? Что, если они проиграют? Суинь улыбается. Дети смотрят на нее с плохо скрываемым страхом. Баатара нет дома, он едет с ней, прихватив с собой с целую бригаду инженеров. Дети остаются на попечении нянек и слуг. В глазах Опал слезы. Мальчишки бодрятся.

— Задай им, мама! — грозно напутствует Вей.

— Размажь их! — вторит Винг, а голос его подрагивает от волнения.

И только Кувира, двенадцатилетняя Кувира, молчит. Незаметно, без улыбки кивает ей. И Су уезжает с этой сценой перед глазами: напуганные дети и не по годам взрослая Кувира, безмолвно обещающая о них позаботиться.

— Маленькая сильная девочка. А кто о тебе позаботится? — шепчет Су, глядя на пробегающие за окном поезда пейзажи.

Они побеждают. Легко по меркам локальной войны и тяжело по меркам Заофу, где все друг друга знают. Суинь возвращается триумфатором.

Соседи на неопределенное время умеряют пыл. Заофу доказывает в очередной раз, что маги Металла способны защитить свои границы. Через четыре года все соседи соглашаются на турнир молодых магов земли.

Отношения с соседями настороженные, и всеми любимые состязания — неплохой повод завести дружбу. Суинь организовывает турнир с размахом. Съезжаются все, город полон приезжих, лотки с уличной едой и сувенирами не успевают пересчитывать выручку.

Правила стары как мир — выброси соперника с ринга. Молодые маги с азартом защищают честь своего царства. Су хотела ввести разграничения по возрасту, но не встретила поддержки у других организаторов, поэтому противников выбирают путем простой жеребьевки. Из ее класса участвуют Шин и Кувира, Винг и Вей даже не спрашивают ее разрешения, просто записываются. Остальные представители Заофу — из Академии металла. Су прекрасно знает, что у Заофу шансов немного, все же магия металла имеет свою специфику и ее использование запрещено. Но в ложе, окруженная губернаторами и князьями соседних царств, она азартно болеет за своих.

Кувира — единственная девушка, которая выигрывает свой первый бой. На нее не ставят, и соперник сильно недооценивает ее. Сильный, рослый и мускулистый, он швыряет камни во все стороны и спотыкается, когда Кувира с присущей ей быстротой и меткостью хватает его ногу. Парень ревет как бык, но Кувира снова быстра. Мгновение, и он летит с ринга. Су, довольная сверх всякой меры, сдержанно аплодирует.

На второй день вылетает Винг. Вей ровно следом. Полные задора и спортивной злости, близнецы кипятятся и обещают побить всех в следующий раз. Кувира и Шин проходят дальше не без труда. Шин чуть не вылетает с ринга, но выигрывает на одном упрямстве. Кувира же, почувствовав свою силу, заигрывается с оппонентом дольше необходимого. Су хмуро смотрит на их бой. Не в первый раз она замечает, что Кувира может быть насмешлива, даже жестка в бою с тем, кого не считает своим. Она подтрунивает над рослым лопоухим парнем, и тот отплевывается прямыми оскорблениями. Кувира уворачивается от всех атак, подгадывает моменты для контратаки, но Су прекрасно видит, что атакует не в полную силу. Она играет. Злит соперника, раздавая легкие, но обидные, как оплеуха, удары. В конечном счете разъяренный парень бросается на нее. Кувира легко скользит в сторону, мягко ставит небольшую подножку из камня. Парень, зависнув над краем ринга, взмахивает руками и хватает Кувиру за рубашку. Ткань трещит. У него остается рукав, у нее — победа. Но аплодисменты публики прохладны. Только Заофу беснуются и улюлюкают. Суинь осторожно поглядывает на своих соседей. Губернатор Занг сжимает побелевшими пальцами подлокотник кресла.

— Какая талантливая девочка, — негромко говорит он, и у Су волоски на теле встают дыбом. — Ваша ученица, Суинь?

— Да, — выдавливает Су. Горло вмиг пересыхает.

К третьему и последнему дню страсти так накаляются, что стадион ломится от зрителей. При помощи магии земли делают еще несколько высоких трибун, чтобы вместить всех желающих. У Суинь тревожно бьется сердце, когда она смотрит на четверых оставшихся участников. Кувира на полголовы ниже и вдвое тоньше каждого.

Тянут жребий, и по игре случая Шин и Кувира сталкиваются на поле боя. Они много лет тренируются вместе, и этот бой становится украшением турнира. Сила против ловкости, стойкость против скорости. Бой затягивается, зрители на трибунах беснуются. Кувира уклоняется, снова, снова и снова, и Шин, обливаясь потом, начинает сдавать. И тогда-то Кувира атакует. Без злобного подтрунивания и без насмешки, без сдерживания силы. Удары, сильные, точные, безжалостные, сыплются на Шина со всех сторон, он теряет ориентацию и неловко отмахивается в ответ. Кувира теснит его к самому краю ринга. Секунда, и Шин летит вниз… и мягко скатывается по отвесному каменному пандусу, созданному Кувирой. Она тяжело дышит, из косы выбилось несколько темных прядок, но овация, с которой ее благородство приветствует толпа, того стоит. Она сдержанно улыбается и неловко кланяется скандирующей «браво» толпе.

Суинь смотрит другой матч с тревогой. Кувире достается соперник из царства Занг. Рослый детина, на вид лет двадцать, не меньше, но оспаривать документы не было ни сил, ни возможностей. Имя у него под стать — Ял. Губернатор Занг аплодирует его победе с нескрываемым самодовольством.

Финальный бой проходит ближе к вечеру. Напряжение такое, что, кажется, воздух затрещит. Кувира поднимается на ринг в белоснежной майке, зеленых штанах и ремне с гербом Заофу на бляшке. Она кажется такой хрупкой и маленькой, что у Суинь тревожно екает сердце. Губернатор Занг сладко улыбается. Суинь напряженно смотрит.

Они видели бои друг друга и сначала только присматриваются. Соперник не спешит атаковать и тратить силы. Кувира посылает несколько камней на пробу, оппонент уворачивается. Они кружат, атакуют и снова кружат. Кувира держит дистанцию, но в мягком неспешном темпе, когда соперник не бросается в атаку, ей сложнее контратаковать, а это ее конек.

Медленно дистанция сокращается, и Суинь сжимает подлокотник кресла.

«Не подпускай его!» — мысленно взывает она, но Кувира, раздраженная навязанным соперником темпом, совершает ошибку. Сокращает дистанцию, уворачивается от нескольких атак, но после последней Ял вдруг хватает ее за косу и дергает с такой силой, что Кувира теряет равновесие. Она падает и получает сокрушительный удар ногой в живот. Публика возмущенно вздыхает, но правилами не запрещены приемы рукопашного боя. У Кувиры на губах кровь, но она откатывается, когда Ял вознамеривается пнуть ее снова. Посылает несколько камней, пытается восстановить дистанцию, которой ей так не хватает. Напрасно. Ял, рослый, сильный и грозный, хватает ее и бросает через весь ринг. Кувира исхитряется приземлиться на ноги, но в нее уже летит огромная глыба. Она пытается остановить, тормозит на самом краешке арены, уклоняется от еще одной атаки. Ял подскакивает и бьет кулаком, без всякой магии, метя ей в лицо. Кувира уворачивается от одного удара, от второго. Тогда Ял просто хватает ее за майку, и на этот раз попадает. Ее голова так резко поворачивается, что Суинь в ужасе вскакивает с места. Кувира падает без сознания, и Ял под одобрительный смех своего губернатора за ногу позорно выбрасывает Кувиру с ринга. Суинь протягивает руку, и Кувира приземляется в мягкий рыхлый песок вместо монолитного камня.

— Земля — опасная стихия, — ласково улыбается Занг. — Особенно для женщины.

Суинь оборачивается. Подходит к нему вплотную.

— К счастью… — Суинь поднимает руку, и пышное ожерелье на шее губернатора вдруг оживает, подбираясь к его шее, — у меня есть металл.

Суинь секунду наслаждается побагровевшей от ярости физиономией Занга, а потом отпускает. Эпизод остается незамеченным никем, кроме присутствующих в ложе, но те с поддельным интересом снова обращают взгляды на арену.

Суинь выходит под шумные аплодисменты и крик судьи «Победитель — Ял из царства Занг!»

Она бежит вниз. Кувиру перенесли в комнату для первой помощи. Вокруг толпятся все: Шин, Вей и Винг, ребята из ее группы и даже Баатар-младший.

Лекарь осматривает Кувиру, поднимает веки.

— Выйдите! Все! — командует Суинь, и подростки нехотя пятятся вон. Суинь ставит земляную дверь. — Как она?

— Думаю, ничего страшного, хотя такой удар для девушки…

— Она же в порядке? Она цела? — Суинь осторожно берет в ладони лицо Кувиры. — Кувира, детка. Очнись, моя маленькая.

Суинь сама не понимает, отчего, но плачет. Потому что это расплата за ее победу четырехлетней давности, мерзкая и подлая месть Занга за поражение в той короткой войне. И вместо нее всю боль принимает Кувира. Пятнадцатилетняя девчонка. Суинь гладит ее лицо и целует в лоб, не в силах остановить слезы.

На ее руку ложится ладонь. Суинь отстраняется. Кувира смотрит на нее со слезами на глазах. Левый глаз красный от лопнувших сосудов, под ним уже наливается синяк и припухлость.

— Прости, пожалуйста, — шепчет Кувира. — Я тебя подвела.

Суинь смеется сквозь слезы и обнимает Кувиру, целует ее в макушку.

— Ты меня не подвела, глупышка. Ну как ты могла такое подумать?

— Я проиграла, — бурчит Кувира.

— Маленькая дурочка. — улыбается Су и снова целует макушку Кувиры.

— Перестань меня обзывать, — возмущенно сопит Кувира и пытается высвободиться из объятий. Но Су, слишком радостная от того, что Кувира пришла в себя, не отпускает. Тискает ее в объятиях несколько секунд. Целует в щеку. Кувира вздрагивает, заливается краской и вдруг смотрит так испуганно, так трепетно. Ее дыхание, тихое-тихое, становится взволнованным и частым. Су, завороженная этой реакцией, не сразу понимает, а поняв, вдруг вздрагивает сама.

— Ну, я вижу, все в порядке, — говорит лекарь, скептически наблюдая за этой трогательной сценой.

Су торопливо выпускает девушку из объятий.

— Благодарю вас, — она жмет руку целителю излишне поспешно, стремясь сгладить неловкий момент. — Ты сможешь идти, Кувира?

— Смогу, — отвечает та понуро, не встречаясь с Су взглядом.

— Ты сражалась отлично, — говорит Су, когда они идут темным подземным туннелем. — Только зря сократила дистанцию. К таким противникам опасно подходить слишком близко.

— Совет немного запоздал, — говорит Кувира, недовольная то ли собой, то ли всей ситуацией. Суинь смотрит на нее, но Кувира упорно не встречается с ней взглядом.

Они выходят к концу коридора и встают, ожидая церемонии награждения.

— Дай взглянуть, — Суинь берет девушку за подбородок, но Кувира резко вырывается.

— Не надо! — Кувира с заплывшим глазом выглядит ужасно, и Суинь с болью смотрит на ее обычно такую симпатичную мордашку.

— Я только посмотрю!

— Нет, — жестко отрезает Кувира и, видя обиду и удивление на лице Суинь, добавляет: — Просто не надо, Су. Правда, не надо меня трогать. Это… это… неловко, — говорит она, и вдруг между ними повисает такое мучительное многозначительное молчание, что у Су перехватывает дыхание.

Подходят другие участники, и Суинь и Кувира теснятся ближе к выходу из туннеля.

Приходит губернатор Занг с Ялом и князь Ли со своим участником, занявшим третье место. Несмотря на то, что Кувира заняла второе, мальчишка с презрением смотрит на ее разбитую скулу. Он и Ял необъяснимо сплачиваются против нее, против девчонки, посягнувшей на звание сильнейшего мага земли.

«Мальчишки!» — мысленно фыркает Суинь и хочет прижать Кувиру к себе, погладить ее по голове… и замирает. Она не может дотрагиваться до нее. Кувире это не нравится. Или наоборот — слишком нравится. Суинь сглатывает. Она не знает, что из этого хуже.

На церемонии Заофу, да и весь зал жарко, приветствует трогательно хрупкую Кувиру с разбитым лицом. Суинь с другими наставниками стоит в стороне и только видит, но не слышит, что сквозь зубы бормочет Ял. Кувира машет толпе, застенчиво улыбаясь на публику, и люди сходят с ума, видя эту улыбку разбитыми губами.

Кувира что-то отвечает Ялу, не переставая улыбаться, и тот, замерев, тоже расплывается в мерзкой улыбке — совсем как его наставник Занг.

Спускаясь с пьедестала с цветами в руках, Ял так жжет спину Кувиры взглядом, что, кажется, она сейчас же должна упасть замертво.

— Поздравляю, ты приобрела первого врага, — негромко говорит Суинь, когда они стоят под вспышками фотокамер.

— У всех, кто чего-то стоит, есть враги, — отвечает Кувира. — Твои слова.

Суинь улыбается, протягивает руку и приобнимает ученицу. Кувира довольно высокая, и ее макушка уже достает Суинь до виска. От ее волос пахнет сиренью.

Щелкает вспышка, и Кувира тут же мягковысвобождается. Суинь не препятствует. В этот день две вещи меняются. Суинь дает себе зарок никогда не дотрагиваться до Кувиры без крайней нужды, и они раз и навсегда переходят на ты.

========== Часть вторая: Любовница ==========

После игр Суинь меняет распорядок дня Кувиры. Она делает из нее нечто среднее между своим секретарем и адъютантом, заставляя таскаться за собой хвостиком. Кувира присутствует на ее переговорах, читает вместе с ней переписку, участвует в заседаниях городского совета и вникает в градоуправление, военные разработки, большую и малую политику. И несмотря на то, что большей частью она стоит за плечом Су и помалкивает, Суинь наедине в своем рабочем кабинете не раз и не два убеждается, что Кувира наблюдательная и смышленая и часто видит тонкие нюансы не хуже, а даже лучше ее самой.

— Ты была бы крайне опасным политиком, — говорит Суинь после того, как они вместе разбирают напичканное скрытыми угрозами письмо губернатора Занга и составляют не менее лицемерный и двузначный ответ.

— Надеюсь, не придется. Мне куда больше по душе кидаться камнями, — отвечает Кувира, запечатывая письмо изящной восковой печатью с гербом Заофу.

— Или металлом? — проницательно замечает Су.

— Металл… — улыбается Кувира. — Это совсем другой разговор.

И Суинь улыбается в ответ. Да, магия металла и Кувира просто созданы друг для друга. Она демонстрирует выдающиеся способности по контролю металла на расстоянии, и они растут с каждым месяцем. Она может выпустить десяток стальных пластин и попасть в десять мишеней одновременно, тогда как остальные маги годами учатся управляться с одним тросом. Кувира настолько хороша, что Суинь с тоской признает: ей практически нечему учить ее. Кувира начинает сама выдумывать приемы, используя эту свою сильную сторону — потрясающую быстроту и точность. Суинь помогает, они все так же проводят три часа наедине в саду среди камней и стальных пластин. Кувира в шестнадцать лет опасней многих ее стражников, и Суинь не может этого не понимать. Талант, упорство и азарт позволяют Кувире расти и расти.

Когда Кувира впервые побеждает ее в поединке, Суинь аплодирует ей лежа на спине.

Она назначает ее в городскую стражу, и Кувира с головокружительной скоростью поднимается в званиях и приобретает военную выправку.

Их занятия из менторских превращаются в боевые.

На их схватки собираются посмотреть домочадцы. Винг и Вэй угрюмо и внимательно наблюдают за каждой. Кувира, однажды вырвавшись вперед, всегда там и остается — они ей не ровня, и Суинь это немного задевает. Ее сыновья хороши, но не более. Их сила словно разделена на двоих. Если бы это был один ребенок, то, возможно, он стал бы выдающимся магом. Но их двое, и только вдвоем они сильны.

Опал тоже приходит посмотреть, но часто в самый разгар боя Суинь видит, как она задумчиво смотрит куда-то в облака. Иногда Суинь недоумевает: откуда эта отрешенность и миролюбивость, деликатность во внучке Тоф Бейфонг. Опал словно не отсюда, не из этого места, однако вот она, тут, в зеленом платье народа земли.

Баатар-младший приходит посмотреть на Кувиру. Он внимательно наблюдает за схватками и временами зарисовывает что-то в планшете. Суинь подозревает, что он давно и безнадежно влюблен. Баатар-старший приходит посмотреть на нее. Суинь улыбается ему тепло — между ними давно нет страсти, но теплота и благодарность осталась.

Хьюан приходит черпать вдохновение. Иногда появляются ученики из ее группы. Часто на их сражения учителя академии приводят целые курсы студентов.

Суинь понимает: тут есть на что посмотреть. В шестнадцать Кувира — мастер, каких поискать. Они почти одинаково сильны, и у Суинь сосет под ложечкой от мысли, какой будет Кувира в двадцать, в тридцать. От этих мыслей чистый восторг, волнение, почти возбуждение пробегает по коже Суинь.

— Начнем? — Кувира в майке и тренировочных брюках быстро и ловко бинтует запястья.

— Если не боишься, — дразнит Су. Кувира, ни на йоту не растерявшая свой азарт, усмехается.

Они стоят друг друга, но сегодня удача на стороне Суинь. Она подгадывает момент и хватает Кувиру тросом. Бросает через половину арены. Кувира прокатывается по земле и болезненно вскрикивает. Суинь сразу понимает — что-то не так. Бросается к ней.

— Кувира!

— Все нормально, — бледная и помертвевшая ученица прижимает к себе неестественно вывернутую руку.

— Перелом, — с одного взгляда определяет Суинь. — Баатар, позови доктора!

— Это необязательно, — бормочет Кувира.

Но старший сын уже срывается с места.

— Не понимаю… — растерянно говорит Суинь.

— Сама виновата, не повернула запястье, — мучительно улыбается Кувира. Атака и защита против металлического троса. Основа основ! Суинь возмущенно и удивленно фыркает.

— О чем ты думала?!

— Если честно, — еле слышно говорит Кувира, — о том, как изящно ты движешься, — и она усмехается.

— У тебя шок, — понимает Суинь. — Ну-ка пошли.

Она поднимает Кувиру, вокруг толпятся взволнованные домочадцы.

Перелом — не такая уж редкость, но у Кувиры серьезных травм никогда не было. Она выбывает из строя на долгие недели и скучает безмерно.

Она приходит на репетицию их балета и внимательно наблюдает. Суинь удивлена, но удивлена приятно. Раньше Кувира не проявляла никакого интереса к танцам.

— Откуда вдруг тяга к прекрасному? — интересуется Су во время перерыва.

— Может быть, пришло время? — пожимает плечами Кувира. — Возьмешь меня в вашу команду?

— А ты будешь тянуть носок и слушаться меня во всем?

— Я всегда слушаюсь тебя во всем.

— Если бы. Но тебя я возьму. Ты будешь украшением нашего балета, — Суинь нежно отводит темную, вьющуюся на конце челку Кувиры и тут же убирает руку, вспомнив свое давнее обещание. Кувира опускает глаза.

— Я буду стараться.

Кувира вливается в команду без труда. Ее боевые навыки быстро мешаются с танцевальными па. Она становится не только смертоносной, но приобретает немного изящества. Суинь, глядя на нее, замирает от восторга. Кувира красивая, сильная, уверенная, изящная. Суинь наблюдает за ней больше, чем за другими девушками. Потому что она ее ученица, разумеется.

А потом в их привычный уклад врывается бомба.

Суинь читает корреспонденцию, и среди благодарственных и угрожающих писем находит одно с уведомлением о визите старой подруги. Лима. Когда-то — бесконечно давно — одна из членов триады, дочь богатеев, ищущая приключений. А ныне — респектабельная дама и жена важного генерала страны Огня.

Суинь тревожно стучит письмом по столу. Нет, ничего плохого этот визит не сулит, но что-то тревожит ее. Неявное и четкое ощущение надвигающейся бури.

Кортеж, пышный и многочисленный, прибывает не дирижаблем, а по земле. Суинь в окружении десятка стражников, Айвея и секретаря встречает их у дворца.

Лима выплывает из паланкина, яркая и томная, словно огненная лисица. Узкое платье, меховое манто, волосы, забранные по моде Страны Огня наверх и украшенные золотыми заколками. Огромные наивно распахнутые карие глаза и, как всегда, вызывающе красные губы. Суинь знает — они такие от природы.

— Су, детка, — она бесцеремонно и фривольно целует ее сначала в одну, потом в другую щеку, а потом на секунду дольше приличного в губы. — Как я рада тебя видеть. Ты все так же хороша, и не скажешь, что родила пятерых.

— А ты все боишься испортить фигуру? — подтрунивает Су.

— Спиногрызы не для меня. Мешают наслаждаться жизнью, — Лима лукаво подмигивает. Су с трудом сдерживает улыбку — эту женщину ничем не проймешь.

— Расквартируешь моих молодцев? — кивает Лима на кортеж. Не меньше двух дюжин солдат и три повозки с вещами.

— Почему не дирижаблем? — спрашивает Су. — Не поездом?

— Оттуда мало что можно рассмотреть, — туманно отвечает Лима и ослепительно улыбается, поигрывая ямочками. Су кивает Айвею, и верный помощник с секретарем и стражниками идут размещать гостей. С ними остается только Кувира, которая молчаливой и незаметной тенью следует за Су.

— Милый город, Су. Поздравляю.

— Спасибо.

— Тебе есть чем гордиться. По сравнению с теми, что я проезжала, у вас просто райский уголок. Не поверишь, мне четыре раза пришлось отбиваться от бандитов. А я еще говорила мужу, что такой кортеж слишком велик!

— Царство сейчас переживает не лучшие времена.

— Не лучшие времена? — фыркает Лима. — Ты, как обычно, деликатна. В стране разруха и хаос. Все грызутся между собой. Страна Огня куда лучше переживает послевоенный период. А ведь победили вы.

Су поджимает губы. Слушать такое про свою страну обидно, но и возразить нечего. Лима же, как обычно, рубит правду сплеча. Она никогда не трудилась сдерживать свою вспыльчивость.

— Сменим тему? Политика — не лучшая тема для беседы.

— Как скажешь. Одна занятная тема как раз идет следом за нами, — Лима оборачивается, сбавляя шаг и вставая вровень с Кувирой. — Привет, — говорит она, чуть понизив голос, отчего в нем проскальзывают бархатные нотки.

Кувира демонстрирует похвальную выдержку. Кланяется, как и подобает стражнику перед высокородной дамой.

— Я Лима, а ты кто? — Лима улыбается. На лице играют ямочки, и от этого она кажется задорной озорной девчонкой.

Кувира вопросительно смотрит на Су, явно растерянная от внимания к своей персоне.

— Это Кувира. Моя воспитанница, — говорит Су с теплотой глядя на девушку.

— Ку-ви-ра… — смакует Лима, мягко касаясь пальцем губ. — Мне нравится.

Она говорит это, глядя на Кувиру, и фраза звучит пикантно и многозначительно. Су с раздражением замечает, как Кувира, не сдержавшись, приподнимает бровь в ответ на откровенный вызов Лимы.

— Твоя?.. — Лима делает такую многозначительную паузу, что у Су сосет под ложечкой от напрашивающегося на язык ответа. «Да, моя!» — хочет сказать Су и пресечь намечающийся флирт, в котором Лима большая мастерица. Но разве она может?

— Воспитанница. Ученица. Протеже, если угодно, — отвечает Су и видит, как Кувира приличествующе случаю скромно опускает голову. Но этот уважительный жест не обманывает Су. В нем явная горькая улыбка, которую Су два года страшится разгадать.

— Ба, Су! Пятеро детей, и ты все еще не удовлетворила свой воспитательский пыл? — Лима смеется заливисто и звонко. — Сдается мне, тут что-то другое, — бросает она в пустоту и тут же меняет тему. — Мне говорили, что бани и иглотерапевты у вас выше всяких похвал, ты должна сводить меня туда немедленно!

— Я бы с радостью, дорогая, но, боюсь, дела не ждут.

— Что ж, ладно, возьму в провожатые твою воспитанницу, — Лима снова ослепительно улыбается.

Су с трудом сохраняет на лице улыбку. Внезапно она с такой четкостью представляет, как в красивое лицо Лимы прилетает камень, как он крошится на мелкие кусочки, как пыль оседает на ее черных ресницах, а на гладкой как, у девушки, коже остаются порезы и синяки.

— Лучше я разберусь с докладами, а вы идите в бани, — говорит Кувира с вежливым поклоном. — Вам есть о чем поговорить. Ты не против, Су?

— Нет, не против, — Су берет явно разочарованную Лиму под руку и буквально тащит прочь.

— До встречи, — обернувшись, Лима напоследок подмигивает Кувире. — Какая ты вредина, Суинь! — возмущается она, как только они отходят подальше.

— Лима, не трогай Кувиру. Она еще ребенок.

— Ой ли? Сколько ей лет?

— Скоро семнадцать, — нехотя отвечает Суинь. По законам Заофу Кувира становится совершеннолетней.

— Су Бейфонг, ты влюблена в эту девушку?

Суинь вздрагивает. Она… влюблена в Кувиру? Этот вопрос, озвученный так просто, при свете дня посреди тенистой аллеи, выбивает Суинь из колеи.

«Я не могу быть влюблена в Кувиру. Я вообще не могу быть влюблена. Не могу и все. Это невозможно», — говорит она сама себе.

— Не мели чепухи, — спокойно отвечает Суинь, пихнув Лиму локтем.

— И этот ответ открывает передо мной океан интереснейших возможностей! — мечтательно прикрывает глаза старая подруга, и перед внутренним взором Суинь снова вспыхивает видение с ее лицом и камнем.

Они парятся в горячей воде, и Лима вдруг меняет тон на деловой. Суинь улыбается. Она помнит это так ясно, словно это было вчера. Лима, томная вертихвостка, девочка с губками и ужимками, легко и непринужденно владеющая магией огня и основами ци-блока, была на деле опасной и умной участницей преступного синдиката. Ее привлекательная внешность и безобидный вид открывали ей двери, в которые не могли пройти другие. А оказавшись на территории врага, Лима находила такие изощренные способы добычи информации, о которых Суинь и помыслить не могла.

— Ты, конечно, понимаешь, что я трясусь в этом паланкине не просто так, — говорит она без намека на игривость, и Суинь кивает.

— Для кого?

— Наша правительница молода, но отнюдь не глупа. А знать, что творится у соседей, никогда не бывает лишним. Вот и пришлось мне отправиться в путешествие.

— Мне спрятать все бумаги?

— Ты знаешь, от меня не спрячешь, — усмехается Лима и легонько толкает ее ногой под водой.

Суинь усмехается. Лима отдает должное их старой дружбе, но Су была бы плохой главой города, если бы не догадалась заранее, для чего она прибывает. Конечно же, она все поняла, и все секретные военные разработки Заофу спрятаны так далеко и так надежно, как возможно.

— Тебе стоило бы тоже больше путешествовать, Суинь. Или хотя бы отправлять в путешествия вашу молодежь. Им стоит видеть свою страну, знать, как она живет. Вернее, выживает. А то они наверняка думают, что все Царство Земли живет так же богато и благополучно, как Заофу. Роковое заблуждение. Сколько ты воевала?

— Не очень много по сравнению с другими. Последний раз пять лет назад.

— Занг, да? Им там есть нечего, они хотят долину реки, а ты не отдаешь.

— Мои люди тоже хотят есть, — жестко отвечает Суинь.

— И это вечная история — войны, войны, войны, — нараспев говорит Лима — Впрочем, я так устала, что, возможно, в Заофу я просто отдохну. К тому же намечается приятная компания, — и она погружается в воду.

Лима нравится всем мужчинам в доме. Она яркая, чувственная и красивая — прекрасный образец женщин страны Огня. Но сама гостья не спускает лукавых глаз с Кувиры, и Суинь всерьез начинает тревожиться.

О чем именно — она не может себе ответить. Она бы сказала что-то вроде «за моральный облик девушки», но она сама была молода и экспериментировала, пробовала, училась. А Кувира почти взрослая. И даже взрослее своих ровесников.

Но Лима! Лима ее ровесница, даже старше на несколько лет. И так откровенно заигрывает с молоденькой девушкой, словно естественнее этого в мире ничего не бывает. Суинь кипит от гнева и… ревности. Лима всеми правдами и неправдами добивается, чтобы Кувира сопровождала ее, и Суинь, скрипя зубами, соглашается.

На третий день пребывания она таки затаскивает Кувиру в бани, и когда Суинь узнает об этом, то ее гнев поражает ее саму. Она видела Лиму в бане. Суинь не знает, каким образом ей это удается, но форму она сохранила прекрасную. Что, если она действительно соблазнит Кувиру?

— Это не мое дело, — говорит Суинь вслух и отправляется ужинать с семьей.

Суинь так переживает, что у нее расстраивается сон. Она думает о своих уже взрослых детях — у Баатара не было девушки, насколько она знает, а остальные еще малы. Но ей противно и странно думать о том, были у них уже какие-то отношения в плотском смысле. А вот у Кувиры никого не было, и Су это точно знает. Точно. И ее это устраивает, черт знает почему.

Суинь застает Лиму и Кувиру в гостиной. Лима держит руку Кувиры, складывает их ладони и что-то премило щебечет.

— …они такие миленькие, все в платьицах и играют на разных инструментах. Это куда веселее и полезнее, чем старая традиция держать только слуг. О, привет, Су. А я тут рассказываю про нашего нового Лорда Огня в юбке. Ей семнадцать, ты знаешь? А старший брат уродился без магии — представь? Лорд Зуко отказался от трона в пользу дочери, и об этом ходит столько слухов, один интереснее другого. Ведь до этого Лорд Огня был пожизненной должностью. Ну, кроме Озая, конечно.

— Что ты делаешь? — спрашивает Су, стараясь, чтобы в голосе не звучал гнев. Ведь на протяжении всей речи Лима продолжает нежно терзать руку Кувиры.

— Ну я же говорю, у принцессы молоденькие девушки из знатных семейств составляют вроде как избранный круг. А у принца Айро — мальчики. А твоя Кувира — ну ровно что-то среднее. Красивая девушка на должности твоего личного адъютанта. Суинь, ты знаешь, как получить от жизни все, — и Лима смеется своей шутке. — Но я говорю Кувире, что ее пальцы — ты только посмотри! — они же такие тонкие и изящные! Ну кого она напугает таким кулачком? — И Лима сворачивает ладонь Кувиры в кулак.

Суинь садится на диван и смотрит на Кувиру. Та смущена, но не выказывает ни возмущения, ни неприязни. И только взглянув на Суинь, она пытается высвободить руку, но куда там. Лима старательно не замечает этой слабой попытки.

— Эти ручки созданы не для этой варварской магии земли.

— Судьба распорядилась иначе, и именно для Земли эти ручки и созданы, — с наслаждением вступает в перепалку Суинь.

— Я маг металла, — подает голос Кувира, и Суинь по ее тону слышит, насколько в действительности все игры Лимы ее смущают.

— О! Это прелестно! Я так давно не тренировалась. Может быть, небольшой спарринг?

— Я с удовольствием тебя погоняю, — предлагает Суинь.

— Прости, Су, но ты всегда была слишком хороша для меня. Пожалуй, я лучше разомнусь с твоей ученицей. Ты не против, Кувира?

Кувира переводит взгляд с Суинь на Лиму. Проницательная и умная, она понимает, что в разговоре сквозит скрытый подтекст, и нерешительно молчит. Суинь глядит на нее и делает приглашающий жест рукой — мол, решай, как знаешь.

— Да, конечно, — вежливо соглашается она.

На следующий день на их бой собираются посмотреть домочадцы. Лима в красных шелковых шароварах и коротком топе выглядит как воплощение греха. Суинь уверена, что она подбила Кувиру на этот спарринг, чтобы лишний раз покрасоваться. Кувира же просто мотает запястья, проверяет трос. Она спокойна, благожелательна и сосредоточена.

Бой проходит интересно и весело. Лима азартная и сильная, но не спешит показывать себя. Она не гнушается и откровенной наглой лжи. То у нее нога подвернулась, то она чихнуть хочет в момент, когда Кувира почти наносит удар. В конце концов от воинственного настроя Кувиры не остается и следа, и тогда-то Лима атакует в полную силу. Магия огня вырывается на волю, Кувира от неожиданной атаки теряется, уворачивается и вдруг понимает, что соперница просто играла, чтобы вызнать ее стиль боя. И тогда сражение принимает настоящий размах. Кувира атакует металлом, Лима огнем. Кувира мастерски орудует тросом, Лима уклоняется, словно циркачка. Это кружение происходит снова и снова, и наконец Кувира ловит момент для своей любимой контратаки — ловит ногу Лимы, обездвиживая ее, и бьет камнем.

Лима отлетает на спину и с ахами и стонами валяется на земле. Кувира, наученная горьким опытом, не спешит подходить к ней близко.

— Вы сдаетесь?

— Никакой магии огня! — поднимает руки Лима. — Только помоги встать!

Кувира подходит, протягивает руку. Лима хватает ее ладонь. Кувира дергает ее вверх, и Лима, используя инерцию движения, быстро и четко проходится серией быстрых ударов по боку и руке Кувиры.

Кувира, оглушенная, неловко пятится, и Лима тут же бьет по второй руке. Кувира растерянно пытается отмахнуться ногой — Лима просто делает подсечку, и Кувира падает. Вокруг ее руки кольцами лежит трос. Она шевелит пальцами и морщится.

— Ци-блок!

— Ла-ла-ла! — прыгает от радости Лима. — Это меня мама научила! — и она изящно кланяется публике. — Ну, иди сюда, моя маленькая воинственная дикарка. — Лима поднимает Кувиру. — Не волнуйся, все пройдет, и ты снова будешь суровой повелительницей металла. Но вот тебе совет: никогда не выдавай свои козыри. Никому и никогда. Целее будешь.

— Я запомню. — Кувира сдувает челку с глаз.

На прощальном ужине Лима рассказывает про свою покойную матушку, что сбежала с цирком, а потом помогала принцессе Азуле гоняться за Аватаром.

— Так, выходит, ваша мать была преступницей? — спрашивает Винг.

Суинь сжимает вилку — ляпнуть такое на официальном приеме, и проблем не оберешься. Но, к счастью, Лима настроена благодушно.

— Преступницей? Конечно, нет! Она выполняла приказы своей принцессы так же, как и вы выполняли бы приказы своей царицы, вздумай она воевать.

— Пф! — фыркает Винг. — Я пойду воевать только за Заофу.

Лима улыбается и не отвечает, но Суинь снова прикусывает губу. Нужно будет поговорить с сыновьями о том, что можно и чего нельзя говорить при гостях других стран. Не пойдет он воевать за царицу, только подумайте!

— Но разве ваша мать не перешла на сторону Аватара? — подает голос Кувира. Обычно она не ест вместе с семьей, эти семейные обеды для нее закрыты, как и многое другое. Кувира — не Бейфонг. Но Лима настояла, и вот она сидит с краю стола и ковыряет вилкой кушанья повара.

— Да, в конце войны мама напала на принцессу, применив ци-блок, за что провела в тюрьме несколько месяцев. Потом Лорд Зуко амнистировал ее.

— Но почему она напала? — заинтересовывается Вей.

— Она говорила мне, что принцесса была не в себе. Потом она и вовсе, кажется, сошла с ума, хотя на этот счет слухов в стране ходит много.

— Я читала про принцессу Азулу, — негромко говорит Кувира. — Она была выдающимся магом огня. И выдающимся стратегом. Она устроила переворот в Ба Синг Се и поразила Аватара молнией, чего, кажется, никому еще не удавалось за всю историю.

— Не то что бы кто-то пытался, — усмехается Лима, но внимательно слушает.

— Как такой человек мог прийти к такому финалу? Что свело ее с ума?

— То же, что и всех остальных, дорогая, — грустно улыбается Лима. — Предательство. Всех нас действительно может выбить из колеи только одно — предательство любимых и близких.

Кувира меняется в лице. Суинь смотрит на нее и понимает: она вспоминает своих давно потерянных родителей.

— Время для десерта, — хлопает в ладоши Суинь, чтобы сменить тему.

В конце вечера Лима дарит Кувире изящные, сшитые ровно по ее руке, перчатки из тончайшей серой и белой шерсти.

— Так твои ручки будут выглядеть и красиво, и опасно, — с наслаждением смотрит она за тем, как Кувира примеряет перчатки. Суинь хмурится, и, видя это, Кувира убирает перчатки в карман, не оставляет их на руках.

Кувира, отошедшая от ци-блока, смотрит на болтушку Лиму другими глазами. Суинь улыбается — да, Лима не тот противник, которого можно недооценивать. Но от того, что Кувира прониклась к искушающей ее подруге искренним уважением, Суинь хмурится.

Это последняя ночь, и Лима ласкает Кувиру таким взглядом, что Суинь хочется выставить вон всех младших детей.

После ужина Баатар, уставший, заворачивается в одеяло и храпит через пять минут, а Суинь не спится. Она не выдерживает и поднимается, заходит в гардеробную и зажигает свет. Зеркало отражает ее фигуру в небрежно накинутом темно-зеленом пеньюаре. Суинь смотрит на себя так, как не смотрела много лет — оценивающе. Она разводит ворот и осторожно гладит шею. Кожа гладкая и упругая. Суинь знает: она не выглядит на свой возраст. Ей сорок два, но по виду и тридцати пяти не дашь. Постоянные тренировки на свежем воздухе и уход, который она может себе позволять, дают свои результаты. Суинь воровато оборачивается на дверь и медленно спускает с плеч пеньюар, а потом и сорочку. Шелк падает к ее ногам. Она смотрит на себя, обнаженную, все еще красивую, хотя уже и не такую, как в двадцать. Может быть, Лима права? Может быть, можно наслаждаться жизнью и сейчас? Суинь медленно гладит свою грудь и смотрит, как сосок быстро сжимается в маленький комочек. Суинь вздрагивает. Они с Баатаром занимаются любовью разве что по большим праздникам. Суинь и не помнит, когда это было в последний раз. И этот приезд Лимы, этот откровенный флирт с Кувирой вдруг будит в ней желания. Суинь дрожит. Она смотрит в зеркало, и вдруг за плечом ей мерещится Кувира. Кувира с распущенными волосами, с дерзкими зелеными глазами. Она осторожно касается плеча и шепчет ей на ухо: «Ты лучше всех на свете, Су». И Суинь выгибается, резко упирается рукой в зеркало, чтобы не упасть. Желание, терпкое, жаркое, прокатывается по телу, заставляя Суинь до боли закусить губу. Она трясет головой, надевает сорочку и пеньюар, завязывает пояс трясущимися руками и выходит из спальни в сад.

Ночной воздух бодрит, Суинь запахивает на груди тонкий зеленый шелк, но не спешит возвращаться в спальню. Нужно проветриться, чтобы все эти мысли вылетели из головы.

За очередным поворотом она застывает. На камне сидит Кувира и задумчиво чертит что-то на земле палочкой. Суинь, словно застигнутая на месте преступления, пятится. Под ее ногой шуршит гравий; Кувира вскидывает голову.

— Су? — щурится она в темноте.

Суинь понимает, что она не может убежать, и понимает, что должна. Как она может вот так после такого смотреть Кувире в глаза? И все же выбора нет, и Суинь через силу заставляет себя сделать шаг.

Она подходит и смотрит на землю. Кувира играет в крестики-нолики сама с собой. Суинь берет веточку, приседает на корточки и расчерчивает им новое поле. Она могла бы спросить, почему Кувира не спит, но если ее спросят о том же, она просто сгорит от стыда.

— Чудная ночь, — говорит она вместо вопросов.

— Да, — отвечает Кувира с улыбкой.

Они молча играют несколько партий. Кувира смотрит на нее доверчиво и тепло, и Суинь от этого взгляда хочется удавиться. Через некоторое время Суинь вздрагивает.

— Ты замерзла. Возвращайся в постель, — командует Кувира, и Суинь возмущенно поднимает брови. Но Кувира вдруг протягивает руку и гладит ее по плечу тем самым своим привычным жестом. Суинь замирает, чувствуя тепло ее ладони через ткань. Их взгляды встречаются, и Кувира смотрит так, как не смотрит ни на кого, кроме Суинь. Этот взгляд и то, что за ним стоит, ее нежелание прикосновений, все те мгновения неловкости, многозначительности и двусмысленности, вдруг встают перед глазами Суинь. Она вежливо и холодно улыбается и поднимается, стряхивая руку Кувиры.

— Да, пожалуй, мне пора, — говорит она отстраненно и запахивает ворот на шее.

— Если тебе интересно, то у нас с Лимой ничего не было, — говорит вдруг Кувира. — Хотя… — она поднимается и отряхивает брюки. — Тебе ведь неинтересно, правда?

Суинь оборачивается и секунду не может совладать со своими эмоциями. Она рада. Рада, рада, рада.

— Это меня не касается. Ты вольна делать то, что считаешь нужным, — говорит Суинь.

— Спасибо, — после паузы ядовито откликается Кувира и уходит. Суинь идет к себе в спальню и с трудом засыпает рядом с мужем.

Лима уезжает, и все входит в привычную колею. Кувира служит в страже, но все еще остается ее помощницей, и, когда она не занята тренировками, дежурствами, танцами, иногда она проводит время с Су, разбираясь с делами города. Кувира умница, и Суинь знает, что может поручить ей все — от наведения порядка среди галдящих детей в академии до сложных и опасных переговоров с соседями. И это знание, что у нее есть такой человек, надежный, способный действительно снять с нее часть тяжелой ноши, наполняет Суинь покоем.

А вот что лишает ее покоя, так это то, что Кувира влюблена в нее. Суинь упорно этого не замечает. Она не видит взглядов, не слышит вздохов и не допрашивает Кувиру, когда та впадает в меланхолию. Она всячески поощряет ее общение со сверстниками, устраивает своей старой группе учеников выезды на природу в каменные карьеры и пещеры, где они всласть могут потренироваться в магии земли. Иногда они ночуют на природе, травят байки у костра и слушают, как Лин, представитель очень древнего и знатного, но поиздержавшегося рода, играет на гучжэне и поет.

Но Кувире исполняется семнадцать, а ее влюбленность никуда не пропадает. За ней нахально и полушутливо ухаживает Шин, называя ее то Курочкой, то Пташкой, но Кувира держит его на расстоянии и отшучивается на все предложения сходить на свидание. В их группе всего три девушки, и, когда завязывается первый роман, флюиды на тренировках так и парят в воздухе. Суинь ждет, что вот сейчас и Кувира поддастся бешеным гормонам молодости и уступит Шину или другому дерзкому юному ловеласу, но Кувира тренируется, шутит, дерзит, а в перерывах смотрит на нее, на Суинь, так, словно она самое драгоценное и красивое, что только доводилось ей видеть.

Суинь чувствует жгучую вину. За то, что этот преданный взгляд волнует что-то глубоко внутри, манит и искушает ее остывшее сердце. Но Суинь душит все мысли и чувства на корню. По крайне мере, старается.

В их царство снова приходит война. Губернатор Занг и князь Ли решают задавить соседа численностью.

Суинь снова собирается в поход, но на этот раз с ней идут уже Баатар-младший, Винг и Вей и, конечно, Кувира.

Никто не удивляется, когда семнадцатилетней девчонке доверяют командование полком. В Заофу Кувира известна и знаменита еще со времен игр. С ней в отряде товарищи по учебе, молодые, дерзкие, сплошные сорвиголовы. Суинь, чтобы как-то уравновесить это, отправляет в отряд Старину Цу с парой ветеранов.

Битва кровавая и долгая. Кровь в основном льют враги. Баатар разработал катапульты и орудия, а маги металла приводят смертельные машины в действие. Испытывают также несколько экспериментальных мехакостюмов. Победа кажется близкой, но Занг с отборным отрядом пробирается горными тропами и бьет в правый фланг. Туда, где Кувира.

Суинь, видя неразбериху и получая путаные донесения, титаническим усилием не срывается в гущу боя и продолжает руководить армией. Страх, такой страх, какого она еще никогда в жизни не испытывала, вползает в сердце. Там бой, там смерть и там Кувира, ее Кувира, ее девочка, где-то там, в этой мясорубке. Суинь сжимает трубку рации и недрогнувшим голосом приказывает продолжать атаку.

Через час — самый длинный час в жизни — враг бежит.

— Перестроиться в оборону. Занять поле боя, оказать помощь раненым, — командует Суинь.

— Всем?

— Всем.

Когда она добирается до правого фланга, там царят пьяное веселье. Земля залита кровью, повсюду трупы, искореженные орудия, и над всем этим — хохот и торжествующие крики. Суинь пробирается сквозь толпу и видит, как ее начальник стражи с раздробленной и перетянутой жгутом ногой на чем свет костерит «эту наглую соплячку» и кричит, чтобы ему сделали костыль, чтобы он мог ее догнать.

— Что?.. — спрашивает Суинь, но вдруг, поддаваясь всеобщему хохоту, тоже смеется. Кацуси, сидя на искореженном орудии, брызгает слюной в самом искреннем гневе, но так потешно, что люди вокруг хватаются за животы.

— Суинь! — возмущенно кричит он. — И ты! — старик строит такую скорбную гримасу, что у Су из глаз брызжут слезы. Это истеричная пьяная радость победы, но Суинь не властна над ней.

— Где Кувира? — выдыхает она.

— Она взяла десять человек и гонит остатки этих выскочек обратно в горы.

— Десять человек? — возмущается Суинь. — Всего десять?!

— Эта наглая малявка… — пыхтит старина Цу. — А вон она! Иди сюда, девчонка! Я покажу тебе, как ослушиваться приказов! — орет он.

Кувира идет быстро, торопливо, на ходу отдавая команды. Рядом Шин и Линг, от их группы отделяются еще ребята из ее старого класса. И все же все здоровые мускулистые парни с уважением и преданностью провожают взглядом прямую спину почти еще девчонки. На плече Шина пленный лазутчик, его рот заляпан тонким куском стали. Шин нелюбезно скидывает его на землю и разминает могучие плечи.

— Все в порядке? — спрашивает Кувира у Суинь. Су смотрит на ее заляпанную кровью и грязью форму, на засохшие капли на щеке. Она берет ее лицо в ладони и смотрит на нее, смотрит и не может насмотреться.

Кувира сама снимает ее руки, когда подскакивают Винг и Вей и начинают рассказывать. Нападение из засады удалось Зангу, но Кувира так быстро развернула первую линию обороны, что тут же завязалась самая жаркая схватка. Старина Цу вырвался было вперед, но ему раздробило ногу. Он велел всем идти назад, но Кувира осталась, прикрыла и его и парней, что дотащили его до укрытия, чем старина Цу остался крайне недоволен. Кувира прикрыла и парней за орудиями и приняла верное решение, когда враги попытались прорваться слева; Кувира завалила их здоровяка Яла, проткнула ему горло стальной пластиной; Кувира, Кувира, Кувира… Это имя гремит над лагерем, когда они вечером празднуют победу под звездным небом. Кувира в одночасье становится звездой и военным ветераном. У костра все пьют вино из глиняных чашек и кричат тосты. За павших! За Заофу! За Суинь! За Кувиру! За победу!

Все пьяны от вина и от победы, от жадной радости жизни и от ночи, такой искушающе тихой после грохота боя. Суинь сидит в раскладном кресле у своего шатра, рядом советники, вяло обсуждающие дальнейшие действия Занга и Ли и сходящиеся на том, что война закончится одной битвой.

Недалеко большой костер. Кувира сняла доспехи и сидит в простой куртке, шальная, пьяная. Шин с одного бока что-то громко рассказывает, а с другого, как ни странно, — Баатар-младший, который в компании магов-военных просто пьет и помалкивает.

Мимо хромает Старина Цу, и все вскакивают на ноги, когда замечают знаменитого стража Заофу. Один Баатар, чуждый военной субординации, остается сидеть и только непонимающе крутит головой. Собирается было встать, но старина Цу уже командует: «Вольно!», и Баатар снова попадет впросак.

Кувира остается стоять. Кацуси осматривает ее с недовольной гримасой и вдруг хлопает по плечу и снисходительно бросает:

— Неплохо.

— Неплохо! — кричит Шин, и все подхватывают. — Неплохо!

Кружки снова сталкиваются. Шин вскакивает и идет чокаться с противоположной стороной костровой компании. На его место садится Рен, миниатюрная девушка из их группы, которая только что закрутила роман со сладкоголосым Лингом. Рен наклоняется и принимается что-то жарко шептать Кувире на ухо. Та придвигается ближе, Рен придерживает Кувиру за подбородок. Суинь смотрит на это, и гнусный червячок ревности точит ее изнутри. Она выхватывает мелочи — пальцы Рен, что путаются во вьющейся челке Кувиры, ее губы, так близкие сейчас к ее уху.

Кувира вдруг смотрит прямо на Суинь. И не отводит взгляда. Суинь тоже медлит. Между ними костер стреляет в небо искрами, вокруг шумят десятки людей. Суинь тонет в зеленых, чуть раскосых, диких и дерзких сейчас глазах. Кувира смотрит так, словно решилась на самый отчаянный шаг и ничто ее не остановит. У Суинь замирает сердце, а по коже пробегает озноб возбуждения. Чувство тяжело оседает в животе, сосет под ложечкой от волнения.

— Я, пожалуй, пойду спать, — наконец отводит она взгляд и встает. — Спокойной ночи, господа.

Советники тут же откланиваются. Суинь щелкает пальцами, ее металлический стул складывается. Прежде чем зайти под полог, она, не в силах сопротивляться, бросает еще один взгляд на Кувиру. И да, она все еще смотрит.

Суинь задергивает за собой полог шатра и вздрагивает всем телом от болезненно и сильно захлестывающего голову и тело возбуждения. Так нельзя, этого не должно быть, это ужасно!

Суинь проводит рукой по лбу, ожидая почувствовать жар. Пальцы натыкаются на ожерелье — подарок Баатара на рождение первенца. Она никогда его не снимает, но сегодня, когда ее голова полна тяжелых вязких мыслей и желаний, ожерелье становится в тягость. Суинь ищет застежку в волосах, размыкает тугой запор и осторожно кладет ожерелье на стол. Ей жарко, хотя ночь прохладна, душно, хотя вокруг свежо. Ей стыдно, хотя она ничего не сделала.

— Суинь. Я могу войти?

Суинь застывает, словно громом пораженная. За тяжелым пологом Кувира. Суинь сглатывает и приказывает себе собраться.

— Я хотела лечь, — отвечает она и морщится от того, как дрожит ее голос.

— Я только на минуту.

Суинь усмехается. Это она вырастила ее такой упрямой и настырной, не умеющей сдаваться?

— Входи.

Кувира отодвигает полог и проходит между двумя полотнами ткани. Шатер тут же смыкается за ней. В руках у Кувиры две глиняные кружки.

— Просто хотела выпить с тобой за победу, — Кувира протягивает ей кружку. Суинь, нервно улыбнувшись, берет ее.

— Я сегодня… убила человека, — говорит Кувира. — Не одного. Многих. И все они хотели убить меня. И могли убить.

Суинь смотрит на нее, еще такую юную, но уже такую взрослую.

— И я поняла… поняла… — Кувира смотрит ей в глаза и, запнувшись, облизывает губы. Суинь словно током бьет. Ей кажется, что ноги ее сейчас подкосятся и она упадет на земляной пол. — Я должна бороться за то, что люблю. И считаю правильным.

Суинь хочет ответить что-то, но только смотрит на Кувиру и дрожит мелкой нервной дрожью где-то внутри тела.

— Поэтому, — почти шепотом говорит Кувира и, приподняв ее руку, перекрещивает их руки в локтях. — Выпей со мной.

В голове Суинь суровый голос — что-то среднее между тоном Лин и матери — кричит: «Откажись! Не делай этого!»

Суинь никогда не умела быть послушной.

Они пьют медленно, не отрывая взглядов друг от друга. И, когда последние капли кисловатого вина падают ей на язык, Суинь кажется, что она выпила целую бочку — так кружится голова. Они опускают руки, и Кувира тянется к ней за поцелуем. Касание губ невесомое, но Суинь постыдно закрывает глаза и вздыхает. Вздыхает так однозначно, так жарко, так очевидно. Она будет сожалеть об этом вечность.

Кувира целует ее еще, мягко прижимаясь губами. Суинь скользит рукой по ее щеке и зарывается пальцами в туго сплетенные в косу волосы. Она целует сама, размыкает губы, углубляя их поцелуй, делая его чертовски недружеским. И тогда выдыхает Кувира. От ощущения ее жаркого дыхания на губах Суинь выгибается как от ласки.

— Мама! Ты тут?

Суинь отстраняется медленно. Кувира смотрит на нее. В глазах голод. Один шаг, и они на приличествующем расстоянии. Кувира забирает у нее кружку и улыбается с грустью.

— Наверное, не судьба, — говорит она шепотом и идет к выходу из шатра. Откидывает полог и выходит. Баатар-младший торопливо уступает ей дорогу.

— Кувира… я не знал, что ты тут…

— Я уже ухожу.

— Да? То есть, да…— мямлит что-то старший сын. Кувира с улыбкой, достойной иной куртизанки, нахально смотрит на него. Баатар замолкает под ее взглядом. Только тогда Кувира уходит.

Баатар заходит и что-то говорит, но Су не слышит. У нее все еще шумит в ушах от возбуждения, она бестолково перекладывает вещи на столе, когда что-то прорывается в уши.

— Кувиру…

— Что?

— Я знаю, ты, может, не одобришь, но я все обдумал. Это идеальный вариант. Она явно метит в главы города, а я твой старший сын.

— Что? — еще раз переспрашивает Суинь.

— Я хочу жениться на Кувире.

— О! — Суинь удивленно поднимает брови. — И ты обсуждал с ней это?

— Ты знаешь, что она скажет «нет». Но если ты объяснишь ей все плюсы такого союза…

— Я объясню? — ледяным тоном уточняет Суинь.

— Тебя она послушает. Она сделает все, если ты будешь за.

— Ты хочешь, чтобы я отдала ее тебе как вещь?! — негромко и четко произносит Суинь.

— Зачем этот драматизм? — раздражается Баатар. — Это просто выгодное для всех решение.

— Тебе она нравится?

Баатар выпрямляется и принимает самый неприступный вид.

— Это не имеет отношения к делу.

— Правда? — Суинь словно впервые видит своего старшего сына. — Ты прав: я знаю, что она скажет «нет». И ты знаешь. И этот разговор окончен.

Баатар смотрит так, словно сейчас ударит ее или начнет крушить мебель. Суинь смотрит на него пристальнее, чем когда-либо. Что творится в голове ее старшего сына?

Баатар все же сдерживает свой гнев. Суинь вдруг смотрит на него и думает: может быть, это шанс? Шанс прекратить эти их странные, зашедшие слишком далеко неясные отношения с Кувирой?

— Баатар, милый, — нежно наставляет она. — Ты умный и добрый. Ты просто должен завоевать ее, если уж ты влюбился, — Суинь гладит его по щеке и вдруг отдергивает руку. Так же она гладила Кувиру пять минут назад. И целовала. У Суинь темнеет в глазах.

— Мама! Что с тобой?

— Все хорошо, — Су опирается на крепкое плечо сына.

— Я просто подумал, что так будет проще. Для всех.

— Проще не будет, — говорит Су, и мрачное пророчество чудится ей в собственных словах.

Вернувшисьв Заофу, Суинь собирает молодых и перспективных в небольшое путешествие. Она вспоминает совет Лимы, которым все никак не могла воспользоваться. Это правда — ее люди должны знать, что происходит в стране.

Она отправляет Баатара-младшего и Кувиру.

Объявив ей об этом в приказном тоне, Суинь с тревогой следит за ее реакцией. Кувира, словно ожидая чего-то подобного, учтиво склоняет голову.

— Хорошо, Суинь. Как скажешь.

И в этом ей чудится совсем другой смысл. Отталкивая и отталкивая молодую неопытную влюбленную Кувиру, отталкивая для их общего блага, отталкивая, потому что это правильно, Суинь впервые понимает, что она добилась-таки успеха.

Они грузятся на поезд и отбывают. Сразу после этого Суинь возвращается в свой офис и только через несколько минут с удивлением смотрит на открытую дверь в коридор. Она так привыкла к тому, что Кувира идет следом, что даже в подобных мелочах привыкла полагаться на нее. Суинь подходит и закрывает дверь. И вдруг ей становится почти физически больно. Суинь хватает ткань платья на груди. Кажется, что сверху навалилась бетонная стена и давит на грудь. Тяжело дышать.

«Я все сделала правильно, все сделала правильно», — повторяет Суинь снова и снова.

В ее расписании вдруг столько свободного времени. Три часа, что она посвящала тренировкам с Кувирой, Суинь пытается заполнить детьми. Но Винг и Вей азартно заняты сами собой, а с Опал им и поговорить почти не о чем. Суинь пытается вникнуть в ее мирок, но тот так зыбок, так непривычен и чужд, что она отступается. Она любит Опал, свою единственную дочку, но она не может заменить Кувиру, что близка ей по духу. Хьюан же, как это ни больно признавать, почти что разочарование. В Заофу, где она годами культивирует стремление магов к самосовершенствованию, где тренируются сильнейшие бойцы в мире, ее собственный сын, наделенный даром, использует его, чтобы гнуть железяки в странные скульптуры. Суинь понимает: это его путь, он волен выбирать, но… она выбрала другой. И это их не роднит.

В итоге на второй неделе она бестолково бродит по тренировочной площадке в саду, сбивая тросом мишени. Останавливается и оглядывается кругом. Столько часов, наверное, месяцы, за все эти годы она провела тут с Кувирой. И это были счастливые часы. Кувира единственная, кто смог разделить ее страсть к магии металла, единственная, кто способен продвинуть эту магию еще на ступень дальше. Единственная, кто понимает ее до конца и знает ее как никто. Она единственная.

Суинь чувствует, как у нее щиплет глаза, и гневно трясет головой. Что с ней?

Королева присылает указ о новом подушном налоге, а следом совсем уж возмутительные требования прислать двадцать магов металла в ее личную охрану. Взамен — «монаршая благодарность». Суинь сперва хочет гневно разорвать письмо, а потом больше всего хочет посоветоваться с Кувирой. Но Кувиры нет. Она отослала ее.

Айвей советует уплатить налог, благо, деньги у Заофу есть, но Суинь жаль денег на новый головной убор этой старой перечнице, которая не помогает никак. Они хотели модернизировать трамвайное сообщение. Что ж, придется жителям Заофу еще полгода трястись в старых вагонах и ждать их по двадцать минут вместо планируемых пяти. Но хотя бы что-то одно нужно отдать, и Суинь, скрипя сердце, платит. Как она ненавидит эту самодовольную дрянь на троне!

Месяц тянется бесконечно. Суинь сходит с ума. У нее множество дел, она, как обычно, занята, но все не ладится. Ей не нравится музыка в новой постановке, она не может договориться со строителями дирижаблей, и даже один из лепестков металлических куполов в одну из ночей просто ни с того ни с сего ломается.

В эту ночь Суинь стоит на балконе и смотрит на звезды, такие непривычные в их ночном металлическом небе. Баатар похрапывает в спальне. Суинь кажется, что она просто песчинка в потоке воздуха, летит, летит и летит. Ей так одиноко.

— Возвращайся скорее, — шепчет она в ночь и долго не может заснуть, ворочаясь на горячих простынях.

Второй месяц проходит лучше. Суинь почти привыкает к ощущению пустоты и скуки, чем бы она ни занималась. Ничто ее не радует.

— Что с тобой? — недоумевает Баатар, когда Суинь ковыряет вилкой еду без всякого аппетита.

— Вы совсем не поели, Суинь. Моя запеканка сегодня плоха? — горюет повар.

— Все в порядке. Просто… — «Я влюблена», — я не голодна.

Они возвращаются к ее дню рождения. Суинь кажется, что она слышит гудок поезда из своего офиса, хотя вокзал на другом конце города. Сердце бьется так быстро, она, не глядя подписывает документы, с которыми не собиралась соглашаться, и едет на вокзал. Летит на вокзал.

Баатар командует выгрузкой каких-то ящиков. Кувиру нигде не видно.

— Мама! — радостно машет он рукой. Суинь обнимает его, но глазами ищет Кувиру. Ну где же она? Где? И не решается спросить.

Подходит Шин, еще более загорелый, чем раньше, Линг и Рен, с новенькими кольцами на пальцах. Хвастаются помолвкой. Суинь улыбается, удивляется, смеется и изнывает. Ну, где же Кувира?

Из вагона выходит старый знакомый Варрик и в пышных выражениях описывает, что некая девушка убедила его приехать к старой подруге Суинь, дабы найти защиту и покровительство после одной крайне неприятной и туманной истории в Республиканском городе. Суинь знает его, а еще лучше — его способности, поэтому без колебаний предлагает гостеприимство Заофу опальному гению.

И когда с выгрузкой покончено и Баатар идет к машине, Суинь не выдерживает.

— Милый, а где Кувира?

— Кувира? Она уехала. Наверное, уже дома.

И в живот Суинь падает такой булыжник, что ей хочется расплакаться. Она просто на грани.

На ужин доставляют дополнительные столы, и участники путешествия ужинают с семьей Суинь. Занимательные рассказы чередуются с неловкими грустными паузами — то, что они повидали, отражается на их юных беззаботных лицах. Путешествие по стране закалило и изменило их. Они больше не дети.

Кувира сидит рядом с Баатаром-младшим, и они то и дело негромко переговариваются. Суинь смотрит на это, и ревность снова просыпается в ее груди.

Кувира встречается с ней взглядом пару раз за весь ужин и все свое внимание отдает Шину, Баатару, Опал, с которой у них неплохие отношения. Всем, кроме нее.

«Это то, чего ты хотела», — говорит себе Суинь и заставляет себя отвести взгляд.

Суинь с трудом выдерживает торжественный ужин. Опал дарит ей набор косметики из заморских водорослей, Баатар — золотое колье, хотя она с роду не носила золота, Баатар-младший — привезенную из путешествия статуэтку какой-то богини. Хуан — очередную скульптуру с пышным названием «Фундаментальность», а близнецы просто целуют ее в обе щеки, и этот подарок, пожалуй, лучший.

В конце вечера Кувира улыбается какой-то шутке Баатара, и эта улыбка, такая нежная, игривая, интимная, переполняет чашу терпения Суинь.

Она сжимает кулак, и ее вилка съеживается в небрежный комок металла.

Потому что это ее улыбка. Она должна принадлежать ей, Суинь. И все эти взгляды, и тихие шутки, и безмолвные перемигивания. Все. И бледные чувственные губы, и темные волосы, и глаза, раскосые и наглые, как у дикарки. И эти изящные руки, полные скрытой силы. Все это ее.

«Не отдам я ее никакому Баатару, — с изумлением от собственной глупости думает Суинь. — Ни Шину и никому другому. Никому не отдам. Ни за что».

Эта мысль, такая простая и изумительная, захватывает ее, и Суинь смотрит на Кувиру неприлично долго, так что та не может игнорировать.

Она вопросительно поднимает брови, и Суинь улыбается. Как все может быть просто.

Гости расходятся, Суинь принимает последние поздравления и вдруг замечает, что Кувира замешкалась и ждет ее. Сердце Суинь подпрыгивает от волнения. Они остаются вдвоем. Кувира подходит к ней с легкой улыбкой.

— Привет, — говорит она, словно они не просидели за одним столом три часа к ряду.

— Привет, — отвечает Су и улыбается.

— Это тебе, — Кувира протягивает ей футляр-цилиндр из плотного картона.

— О! — Суинь заинтересованно крутит в руках подарок.

— Откроешь потом. Баатар тебя заждался, — и впервые Суинь слышит горечь при упоминании своего мужа.

«Она ведь тоже ревнует меня, — пронзает Суинь понимание. — Какие же мы обе идиотки».

— Спокойной ночи, — улыбается Кувира и уходит.

Баатар действительно ждет ее в коридоре, и они идут в спальню под руку, словно два старика. Суинь кладет подарок Кувиры на туалетный столик и раздевается, надевает сорочку, расчесывает волосы, но делает все это как-то механически заторможенно, неловко, словно по инерции. Суинь останавливает себя, кладет расческу и в зеркало смотрит, как Баатар, кряхтя, выпутывается из одежды и заползает под одеяло. Она встает, обходит постель и наклоняется над мужем.

— А? — растерянно мычит он и принимает поцелуй. — Что такое? Ты здорова?

Суинь виновато улыбается.

— Все хорошо. Спи.

— Я так устал, — бормочет он и устраивается поудобнее. Через пять минут муж похрапывает, а Суинь дрожащими руками берет подарок. Снимает крышку, и на ладонь выезжает свиток, скрепленный зеленой лентой. Она тянет за конец, бантик распутывается, и листки раскрываются у нее на руках. Внутри бумаги лежит роза. Обрезанная под длину свитка. Красная, ароматная, красивая. Суинь нюхает ее, закрыв глаза. От волнения у нее глухо и часто стучит сердце. Суинь проводит бутоном по губам, и ощущение такое, словно ее целуют. Ее босые ноги беспокойно вздрагивают на полу. Суинь откладывает цветок и разворачивает бумагу.

Ноты.

Суинь перебирает листки и понимает, что Кувира привезла ей музыку для нового балета. Суинь прижимает бумагу к груди. Ей кажется, что ее разорвет изнутри. Она заворачивает бумагу обратно в футляр, а цветок оставляет на туалетном столике.

Накинув свой зеленый пеньюар, Суинь выходит из спальни. Она проверяет коридоры сейсмозрением, чтобы не столкнутся со слугами, спускается вниз и приходит к комнате Кувиры. Поднимает руку, чтобы постучать, и вместо этого просто открывает дверь.

В комнате темно, но Кувира садится на постели, будто и не спала. Ее волосы распущены, она с тревогой и волнением смотрит на Су.

У Суинь пересыхает горло. Она закрывает за собой дверь и, дрожащими руками нащупав защелку, запирает ее. Кувира, услышав тихий щелчок, на секунду закрывает глаза, словно боится поверить.

Суинь кажется, что она запутается в собственных ногах, но каким-то чудом все же доходит до постели. Садится. Они смотрят друг на друга в тишине и темноте. Только два дыхания, только два взгляда.

Кувира робко поднимает руку и касается ее щеки. Суинь вздрагивает от этого невинного прикосновения. Ей кажется, что ее целую вечность так не касались. А может быть, и никогда. Она ласкается о ладонь Кувиры и, скользнув по ней губами, целует. Кувира жалобно выдыхает, словно Су причинила ей боль этой нежной лаской. Но Суинь удерживает ее руку и целует запястье, туда, где под кожей быстро бьется пульс, скользит губами, теряя голову.

А когда она отрывается от ее кожи, Кувира тянется к ней, и они встречаются губами. Суинь кажется, что ее сердце разорвется в груди на куски. Губы Кувиры мягкие и желанные, а от осознания, что вся ночь принадлежит им, голова идет кругом.

Они целуются, осторожно, трепетно, нежно. Суинь не верит, что это действительно происходит. Она запускает руки в волосы Кувиры, прижимая ее ближе. В голове мутится, Суинь вздрагивает и жадно хватает воздух ртом.

Кувира тут же спускается к ее шее и жарко целует открытое горло. Суинь дышит так надрывно, запрокинув голову, словно ее мучают пыткой. Так и есть. Эта пытка обещанием, неверием и слишком сильным чувством. Суинь прижимает голову Кувиры к себе и, покачнувшись, хватается за ее плечи.

Кувира затуманенным взглядом смотрит на нее и мягко укладывает на постель рядом с собой. Ее губы влажно блестят, а глаза подернуты поволокой. Суинь замирает от восторга, видя такую Кувиру.

Кувира целует ее, доводя до исступления, а, когда она тянет с плеч ее пеньюар и бретели сорочки, Суинь всхлипывает, совершенно себя не контролируя. Она неловко подцепляет ее майку и касается живота. Кувира, заметив это движение, отстраняется и одним движением через голову снимает майку и отбрасывает прочь. Суинь смотрит на нее, на грудь с темными точками сосков, на подтянутый живот, на глубокий изгиб талии и вдавленный аккуратный пупок, и неловко касается руками. Кувира вздрагивает и, закусив губу, откидывает голову. Ее темные волосы рассыпаются по спине, и Суинь не видела ничего более эротичного. Кувира жарко выдыхает, когда Суинь скользит пальцами по ее груди, и смотрит так опасно, нависая сверху, что Суинь поджимает пальцы на ногах. Но Кувира не торопит ее, и Суинь с наслаждением ласкает ее невесомыми прикосновениями.

— Су… — выдыхает она и прогибается в пояснице, прижимаясь к ней бедрами. Суинь становится так жарко, как никогда. Кувира ловит ее руку и целует пальцы, ладонь, запястье, а потом все же снимает с нее ее ночные одежды. Суинь чувствует, что краснеет, словно девица, но ничего не может с собой поделать. Ей вдруг неловко, что она не такая молодая и красивая, как Кувира, что она вовсе не такая, какой ей следовало быть. Суинь неловко прикрывает грудь рукой. Кувира, растерянная и напуганная, смотрит на нее.

— Только не говори, что ты передумала, — с искренним ужасом шепчет она.

И Суинь тихо смеется в ночной тишине. Притягивает Кувиру к себе и целует, влажно сплетая языки и выгибаясь навстречу. Кувира ласкает ее языком и губами. Ее темные волосы рассыпаны по ее груди, и Суинь мнет их пальцами и тянет на себя, когда хочет получить поцелуй. Ей так хорошо, так хорошо, как никогда.

Когда Кувира разводит ее ноги и сползает вниз, оставляя за языком влажную дорожку от пупка, Суинь стонет. Бесстыдно и громко. Кувира придерживает ее бедра, начинает ласкать ее языком мягкими плавными движениями, и Суинь вдруг вздрагивает всем телом, удивленно выдыхает: «Ох!» и кончает. Кончает так ярко, что ее выгибает дугой, и несколько секунд она просто не может вдохнуть.

Когда она разлепляет глаза, Кувира целует ее бедро, мягко поглаживая пальцами кожу.

— Быстро ты, — усмехается она самодовольно. Ее улыбка пьяная и терпкая, Суинь с шутливым возмущением смотрит на эту маленькую гордячку.

— Замолчи! — бурчит она, закрыв ладонью глаза. Ей немного стыдно за такой честный и жадный отклик своего тела. Но она ничего не может поделать. Она так скучала по Кувире и так — теперь-то уж можно себе в этом признаться — хотела ее, что сейчас просто сходит с ума.

— Ну что ты, мне нравится. Не нужно долго возиться, — подтрунивает Кувира и ложится рядом. Они целуются, и Суинь гладит ее спине под растрепанными волосами.

— У тебя был кто-то, — говорит Суинь вдруг.

— Разве это важно?

— Не говори мне, кто. Я буду страшно ревновать.

— Не скажу.

Суинь чертит пальцами замысловатые узоры на ее спине и подбирается к поясу пижамных штанов. Кувира выгибается, напряженная, как струна, и Суинь, поддаваясь любопытству, переворачивает ее на спину.

— А мне можно поиграть? — шутливо спрашивает она.

— Только если ты этого действительно хочешь.

— Хм, — Суинь поигрывает завязкой, с удовольствием наблюдая, как Кувира напряженно облизывает губы. Она развязывает тесемку и медленно тянет штаны вниз. Кувира приподнимает бедра, помогая, и Суинь замирает от этого зрелища.

— Какая ты красивая, — шепчет она в восторге.

— Я? Таких, как я, миллион. А вот ты — одна на целый мир.

— Кажется, мы в восторге друг от друга, — замечает Суинь, поворачивает стройные ноги Кувиры на бок и ложится к ней лицом.

— Я тебя люблю, Су, — шепчет Кувира. — Всегда любила. Мне кажется, с первого дня.

— Дурочка, — нежно смеется Суинь и целует Кувиру в губы.

— Нет, это правда. Ты лучше всех. Ты одна-единственная.

Суинь заставляет ее замолчать поцелуем. От этих слов ей больно где-то в груди. Она хочет сказать что-то в ответ и не может. Она… она не может любить. У нее семья, и муж, и дети. Любовь… любовь — это не для нее. Она уже потеряла право любить, когда отдала себя семье и Заофу.

— Замолчи, — приказывает Суинь и прижимает Кувиру так близко к себе, как может. Она целует ее и гладит, сжимает, щекочет. Кувира так жарко откликается на ласки, так откровенно выгибается, так жалобно стонет, что Суинь теряет голову. Никто не отдавался ей так. Ни один мужчина, ни одна женщина. Может быть, это и есть любовь.

Суинь кладет ногу Кувиры себе на бедро и ласкает ее пальцами. Их кожа влажная от пота, они раскачиваются в объятиях, Кувира цепляется за нее, до боли сжимая кожу.

— Су… Су… Су-у… — шепчет она в забытьи, и Суинь сходит с ума. Кувира кончает с болезненным вздохом и долго не может прийти в себя. Они ласкаются в тишине, потом засыпают, но посреди ночи снова просыпаются и снова занимаются любовью. Суинь кажется, что эта ночь никогда не кончится. Но когда утром она просыпается от шума ожившего дома, она в ужасе садится на постели. Она, Суинь Бейфонг, обнаженная и залюбленная, лежит в постели Кувиры!

Суинь прижимает к груди одеяло и смотрит на Кувиру. Та безмятежно спит, тонкая прядка волос прилипла к влажной губе. Суинь осторожно убирает ее и касается пальцами нежной кожи. И Кувира улыбается во сне. Суинь в священном ужасе отдергивает руку. Она не достойна такого, она не может взять любовь этой девочки и эгоистично присвоить себе. Она, взрослая замужняя женщина!

Суинь отбрасывает одеяло и пытается встать, но от накатившей вины и паники она просто падает на пол.

Кувира резко поднимает всклокоченную голову.

Суинь дрожащими руками надевает сорочку.

— Су? — тревожно спрашивает Кувира, глядя на нее.

Но Суинь не может ничего сказать, да и что тут скажешь. Она просовывает руки в рукава пеньюара и завязывает пояс.

— Кувира, это… это все неправильно. Мы не должны, не можем, это невозможно… — бормочет Суинь. Ей страшно. Так страшно, как никогда. Страшно от своей вины, страшно от того, что она потеряет сейчас, когда снова оттолкнет Кувиру. Страшно от осознания, что, возможно, она никогда больше не полюбит так, как полюбила эту юную девушку.

Суинь в ужасе закрывает рот рукой, словно призналась вслух.

Кувира отбрасывает одеяло, и Суинь на мгновение слепнет от ее наготы. Она подходит, берет ее за плечи и крепко встряхивает.

— Успокойся! Слышишь? Никто и ничего не требует решать прямо сейчас. Иди к себе, ложись в постель. Никто ничего не узнает. Только ты и я, Су. Больше никому знать не обязательно.

Кувира говорит уверенно и спокойно, и Суинь вдруг стыдно за свою панику. Ее успокаивает семнадцатилетняя девчонка!

— Прости, я… немного растерялась, — говорит она и гордо вскидывает голову, взяв себя в руки. Кувира тепло улыбается.

— Узнаю мою Суинь.

Она целует ее тепло и нежно, но Суинь тут же загорается. Кувира голая прижимается к ней, и от этого по жилам Суинь разбегается жидкий огонь. Они вздрагивают, и поцелуй становится жарким. Суинь с неохотой отстраняется, тяжело дыша.

— Мне нужно идти.

— И ничто не расстраивает меня больше, — улыбается Кувира и нежно трется кончиком носа и ее щеку. Но она все же отстраняется и забирается под одеяло. Ложится на живот и, пристроив голову на сгиб локтя, смотрит на Суинь.

Су проверяет сейсмозрением коридор и поворачивает хлипкую защелку на двери. Но, прежде чем выйти, смотрит на Кувиру. Тонкое одеяло небрежно обрисовывает ее тело, спина с рассыпавшимися, спутанными ночными играми волосами обнажена, сбоку видно полушарие груди, тонущей в подушке. Она смотрит на нее так влюбленно, так жарко. Бледные губы растянуты в улыбке, а глаза искрятся от счастья. Суинь несколько секунд любуется ей.

— Иди, — усмехается Кувира, и Суинь все же выходит за дверь.

***

«Мы слишком неосторожны», — эта мысль приходит в голову Суинь все чаще и чаще, но она не слушает саму себя.

«Это все плохо кончится», — говорит она себе и не может возразить. Да, скорее всего.

Кувира целует ее, обдавая жарким влажным дыханием губы, и Суинь готова продать душу за это счастье.

Через два года ее ночных отлучек, загадочного вида и проснувшегося томного желания в теле, Баатар наедине за завтраком задает ей прямой вопрос.

— Суинь, ты мне изменяешь?

Суинь поднимает голову. Ну же, скажи ему. Скажи сейчас. Так многое связывает их, не только дети, но и прошлые чувства. Между ними доверия и уважения давно больше, чем любви. Баатар — тот, кто создал ее город, тот, кто создал ей целый мир, и он заслуживает правды.

— Что? — Суинь изображает злой шок.

— Я проснулся вчера, тебя не было в постели. И это не первый раз. И ты… изменилась.

О да, она изменилась. Суинь словно наяву видит, как Кувира нежно, подобострастно целует ее живот, слышит ее шепот, ее отчаянные любовные клятвы.

Скажи ему. Скажи, это не может больше продолжатся. Скажи, и будь что будет.

— Баатар, ты оскорбляешь меня подобными вопросами. С кем же я, по-твоему, тебе изменяю? С садовником? — говорит Суинь, обдавая своего верного преданного мужа холодным возмущением. Баатар хмурится. И правда, к кому же Суинь может уйти ночью в этом доме? — Мне плохо спится, я выхожу иногда пройтись, — говорит Суинь, и ее руки дрожат от ужаса, но муж думает, что от ярости. Какая же она трусиха!

— Прости.

Суинь мотает головой, показывая, что больше не хочет это обсуждать, а сама чуть не плачет. Какая же она жалкая!

Они слишком неосторожны. Суинь помнит начало, ее дикий ужас от мысли, что кто-то, кто угодно, прочтет все в их взглядах. Увидит в случайном прикосновении, услышит в тоне голоса. Но время идет, и никого не удивляет, что Суинь и Кувира проводят много времени вместе и часто наедине — это привычно. А то, что они обе женщины, практически убивает возможность хоть каких-то слухов.

Суинь в ужасе, когда понимает, что Айвей, ее преданный правдовидец, знает все. Но он умеет хранить ее тайны, и Суинь успокаивается.

Они тонут в своей страсти, как в омуте. Суинь сходит с ума, когда они не могут урвать несколько часов наедине целую неделю. Они, словно воры, вынуждены прятаться и укрываться в темных углах, и это медленная отрава душит их. Но чувство слишком сильно. Суинь любит так сильно, так отчаянно, со всей страстью своей последней осенней поры. А Кувира, молодая, пылкая, страстная и влюбленная по уши, только подливает масло в огонь.

А еще Кувира ревнива, и со временем это становится настоящей проблемой. Баатар становится мишенью для ее колких насмешек, и когда Суинь, возмущенная и оскорбленная, одергивает, ее они ссорятся в первый раз.

Но мирятся, и все начинается заново. Суинь прикусывает свою молодую любовницу за ушко и умирает от дикого яркого ворованного счастья. Разве может быть так хорошо?

Дети радуются ее повеселевшему виду, а Суинь порхает между ратушей, танцевальным залом и домом, словно птичка. Ей кажется, что ей снова семнадцать и она может бежать хоть за край света, куда угодно, только бы вместе с Кувирой.

Баатар однажды замечает, что Кувире давно бы пора найти свое жилье, но Суинь упорно обходит эту тему стороной. Однако Кувира, проницательная сверх всякой меры, быстро улавливает настроения хозяина дома.

— Я съеду. Давно пора, — говорит она, когда они лежат в постели и ласкаются вместо своей еженедельной трехчасовой тренировки.

— Нет, — хмурится Суинь. — Ты же понимаешь, если это будет продолжаться, гораздо удобнее, чтобы ты жила здесь.

Кувира каменеет в ее объятиях.

— Если? — медовым голосом уточняет она и, высвободившись из объятий, встает с постели.

— Кувира! — Суинь виновато прикусывает губу.

— Я сьеду завтра. У тебя будут ключи от моего дома, и я всегда буду тебя ждать. Если ты захочешь прийти, — говорит она и быстро одевается. Доспехи с металлическим лязгом падают ей на плечи, и она выходит вон. Суинь со стоном падает лицом в подушку.

Кувира держит слово, и на следующий день ее друзья помогают ей перевезти немногочисленные вещи. Суинь нравится ее небольшой дом с раздвижными дверями в спальню и удобной гостиной. На диване они часто пьют чай, обсуждая все на свете, и Суинь все сложнее уходить домой, к Баатару.

Однажды в ее спальне Суинь замечает небрежно брошенный на стол альбомный лист. Она снимает с него сумки с тросами и видит рисунок. На нем несколько раз изображена девушка в непривычных для Заофу доспехах. На спине странный ранец, по виду из металла, а на другой картинке на рукаве закреплен сложенный из тонких пластин клинок. И только на одной из всех у девушки небрежно и словно по забывчивости нарисована длинная коса.

— Что это? — спрашивает Суинь.

Кувира только что из душа, заплетает косу. Смятая постель не заправлена, в воздухе пахнет еще не остывшим сексом.

— А… Ничего, — раздраженно отмахивается Кувира. Но Суинь узнает руку художника.

— Это Баатар-младший нарисовал. А это ты? — она указывает на нарисованную девушку.

— Он хочет попробовать другие доспехи. Я сказала, что мне и в моих неплохо.

Суинь с уколом вины вспоминает тот разговор с сыном в шатре три года назад.

— Тебе следует согласиться, — говорит Суинь и кладет лист на стол.

— Неужели? — щурится Кувира.

— Баатар очень талантлив. Он может развить и твои таланты, если ты позволишь.

— Позволю ему что? — ерничает Кувира, и Суинь хмурится.

— Ты ему нравишься, но для тебя это повод его унижать. Почему ты так жестока к нему?

— Наверное, он слишком похож на своего отца, — говорит Кувира с ядом, и Суинь дрожит, предчувствуя очередную ссору.

— Твои способности отличаются от способностей остальных. Тебе, возможно, нужны другие доспехи. Баатар видит это и предлагает тебе помощь, а ты отталкиваешь ее только потому, что он испытывает к тебе симпатию?

— Я не хочу быть ему обязанной. Мужчины всегда что-то требуют взамен, тебе ли не знать, Су, — Кувира откидывает косу за спину, и они встречаются злыми упрямыми взглядами.

Суинь решает зайти с другой стороны.

— Кувира, — она мягко гладит ее по щеке. — Ты не можешь все делать одна. Тебе нужна помощь, как бы ты ни храбрилась. Всем нужна. Баатар хороший мальчик, не будь к нему жестока только потому, что… — Суинь умолкает. — Он не заслужил твой гнев. Я заслужила, он нет.

Кувира мягко трется щекой о ее ладонь, и весь ее воинственный пыл уходит. Она грустно смотрит в пол.

— Ладно, — почти неслышно бормочет она. — Я буду с ним милой.

— Как со мной? — улыбается Суинь.

— Не настолько, — смеется Кувира и целует ее в губы.

Кувира получает звание капитана, и однажды хромающий Кацуси, застав Суинь одну дома, предлагает, а, вернее, велит сделать Кувиру начальником стражи.

— Начальником стражи?

— Я стар, Су. И мои былые подвиги уже не впечатляют молодежь.

— Они впечатляют меня, — отвечает Суинь, и старик довольно улыбается.

— Мне пора на отдых. А девчонка сильнее многих. Может быть, сильнее всех. Быть может, даже сильнее тебя, — задумчиво смотрит он на Суинь. — И она сможет. А это, наверное, самое главное.

Суинь задумчиво смотрит на свой сад. Она понимает, о чем старина Цу говорит. Кувира сможет быть главной, быть лидером, вести за собой людей. Она кумир для всей молодежи Заофу, дети в академии металла мечтают быть, как она, а девочек-магов, впечатленных ее успехами и решивших обучаться за последние три года, прибавилось в разы.

И все же… Что-то тревожит Суинь. Кувира сильна, но заносчива. Она лидер, но не слишком ли жесткий? А еще, вменив ей стражу, как часто она сможет ее видеть? Именно последний аргумент заставляет Суинь скрепя сердце согласиться. Не может же она держать ее при себе вечно.

Они видятся так редко, что Суинь сходит с ума. И когда ночью ее трясут за плечо, Суинь спросонья говорит:

— Кувира?

Но перед ней полные ужаса глаза Опал.

— Что такое, милая?

— Мама! — шепчет Опал, дрожа как в лихорадке. — Мама!

У Суинь холодеют ладони. Она вскакивает на ноги, смотрит на Баатара, но Опал отрицательно мотает головой. Они выходят в сад вдвоем, и дочь вдруг показывает ей невероятное — магию воздуха.

========== Часть три: Великий Объединитель ==========

— Ты пойдешь обедать? — отец заглядывает в дверь кабинета.

— Нет, я еще поработаю, — хмурится Баатар. — Есть дела.

— Сынок, нужно же и отдыхать, — ласково журит отец, но Баатар только раздражается от этой назойливой заботы.

— Я же сказал: нет.

Дверь закрывается, и Баатар снова утыкается в чертежи. Они с Варриком работают над новыми мехакостюмами, и множество сложностей возникает с электрическим током, который должен вызывать удар, сравнимый по силе с ударом молнии. Баатар работает не покладая рук, хотя и не может сказать, что вкладывает всю душу. Это просто работа. Нужная, важная, общая.

Он отталкивает чертежи и трет усталые глаза, сдвинув очки. Работа…

Откинувшись на стуле, Баатар привычно тянется рукой к нижнему ящику. Тонкая папка с несколькими листками рисунков и длинными столбиками расчетов веса металлов.

Он делал эти зарисовки на поединках матери и Кувиры, снова и снова высматривая в стиле боя маминой протеже особенности и недоработки. Тросы слишком медлительны для нее. Часто она с такой скоростью выбрасывает трос, что катушку просто клинит, но когда он попытался поговорить с ней об этом… О попытках поговорить с Кувирой Баатар старается не вспоминать. Когда они ездили в путешествие по стране, Кувира была вежлива и приветлива, да что там, временами ему казалось, что она даже флиртует с ним, но после приезда она резко поменялась, и чем дальше, тем злее и холоднее становилась с ним, словно он невероятно досаждал ей чем-то.

Сколько лет он, старший сын Суинь Бейфонг, терпит надменность магов металла, и надо же, чтобы ему так засела в голову самая талантливая и самая надменная девчонка, которую он только видел?

Кувира.

Баатар смотрит на рисунки и вспоминает те бои. Как она азартно и смело сражается, как тепло смотрит на Суинь, как смеется и улыбается ей. А ему только кивает при встрече и холодно отталкивает все попытки поработать вместе. Баатару не привыкать к заносчивости магов, но чтобы отвергали его талант изобретателя? Это уж совсем оскорбительно.

На третьем листе рисунок явно не имеющий никакого отношения в работе. Просто ее лицо. Темная вьющаяся челка, родинка и надменные улыбчивые губы.

Однажды Варрик застал его с этой папкой. Баатар чуть на месте не умер, но Варрик со свойственной ему развязностью приобнял его и сказал:

— А! Она твоя муза, приятель? Мне это так знакомо.

Да, пожалуй, можно и так сказать. Его муза. Когда Баатар смотрит на Кувиру, в его голове сами по себе рождаются идеи. Ей нужны другие доспехи, более легкие, более гибкие. Как она сама. И трос. Совсем другой. И, скорее всего, достаточно будет одного. Кувира так быстра, и ее способность контролировать металл на расстоянии… Баатар мог бы работать для нее одной, ведь она одна-единственная в своем роде. Только ей это не нужно.

Он зло захлопывает папку и кидает в ящик стола. Придвигает к себе чертежи и снова углубляется в работу. В доме тихо, как и во всем городе. Тревожное ожидание. Суинь, Кувира и несколько лучших стражей Заофу улетели с Лин Бейфонг и друзьями Аватара спасать магов воздуха. А они остались. Как всегда. Нужные и важные, но всегда за кулисами действа. Кто знает изобретателя металлического троса? Никто. Зато все знают имя Тоф Бейфонг. Маги. Всегда и во всем маги. А они — сценаристы, что стоят за великими победами. Всегда в тени. В вечной тени магов… и родителей.

Дверь распахивается, и Баатар вскидывает голову. Кувира без шлема, в грязных помятых доспехах быстро пересекает комнату и останавливается перед его столом. За те десять лет, что она жила в их доме, она ни разу не заходила сюда. Баатар, онемев, таращится на нее.

Кувира осматривает его холодным оценивающим взглядом и вдруг подвигает кресло и садится напротив.

— Привет, — говорит она, чинно сложив руки на коленях.

— Привет, — моргает Баатар.

— Ты хотел сделать мне доспехи, — она говорит это так, словно он предложил ей это вчера, а не… кажется, год назад?

— Э…

— Тебе все еще это интересно?

Баатар воровато косится на ящик, в котором лежит его заветная папка.

— Возможно, — осторожно отвечает он. Он столько раз обжигался с Кувирой, что в нем просыпается подозрительность.

— Если ты все еще хочешь — я твоя, — говорит Кувира. От двусмысленности фразы Баатар сглатывает.

— Что случилось? — наконец выдавливает он. Кувира досадливо хмурится и смотрит в пол.

— Я проиграла, — она вскидывает на него взгляд. Упрямый и… обиженный. Да, Кувира не привыкла проигрывать. — Магу взрывов. Тросы… слишком медлительны. Я не смогла… ничего не смогла.

И Баатар впервые видит Кувиру неуверенной и разочарованной в себе. Раньше, когда она выигрывала у Суинь, она была так заносчива, и вот, нарвавшись на соперника покруче, снова чувствует себя недостаточно сильной. Баатар улыбается. Ему все равно, кому проиграла Кувира, все равно, что там случилось в этой битве. Он готов расцеловать мага взрывов, который сбил спесь с его упрямой музы. Он тянется к ящику и достает свою папку. Кидает ее на стол перед Кувирой.

***

— Больше не проиграешь.

После возвращения с церемонии посвящения Джиноры Суинь разбирает горы скопившейся корреспонденции. Сражаться захватывающе, но бумажные дела никуда от этого не пропадают.

На обед она решает отправиться домой и по пути замечает не в первый раз слишком холодные приветствия стражников.

На одном из постов стоит молодой Хонг Ли, которого она с подачи Айвея обвинила в измене. Его кивок особенно холоден. Суинь поверила в предательство стражника, а вот Кувира — нет.

Суинь помнит, как Кувира подошла к ней и Лин в коридоре после ареста Хонг Ли.

— Суинь, можно тебя на минуту?

— Почему ты не на посту? — тут же огрызается Лин. — Вам, что мало того, что вы один раз уже пропустили Захира?

Кувира смотрит на нее бесстрастно, но Суинь хорошо видит ее холодный гнев. Лин чужачка, и по мнению многих слишком много себе позволяет.

— Извини, Лин.

Они заходят в ближайший кабинет, и Кувира закрывает дверь.

— Твоя сестрица просто невыносима, — тут же заявляет Кувира.

— И все же она моя сестра, — сразу расставляет точки над и Суинь.

— Ты же не веришь, что предатель Хонг Ли?

Суинь красноречиво молчит.

— Я его знаю, он тут не при чем. Ты доверила расследование чужакам и обвиняешь нашего стража без какой-либо возможности оправдаться.

— Айвей сказал, что он лжет.

— Да, Айвей, — усмехается Кувира. — Удобно быть единственным, кто знает всю правду. А тот журнал, что нашли в его доме — он пропал еще месяц назад, когда Хонг Ли валялся дома с гриппом.

— Это больно, но иногда те, кому ты веришь, предают тебя. Даже самые близкие и надежные, кому ты можешь доверять абсолютно. Тебе придется смириться с этим! — отрезает Суинь безапелляционным тоном.

Дверь без стука открывается, и Лин нагло и бесцеремонно заходит в комнату.

— Что тут происходит? — говорит она, осматривая сцену следовательским взглядом. Кувира вмиг холодеет и принимает вежливо-неприступный вид.

— Тебе следует чаще прислушиваться к собственным советам, Су, — говорит Кувира и, холодно поклонившись, уходит.

— Что у тебя с этой девчонкой? — гневно провожает ее взглядом Лин.

— Эта девчонка — начальник стражи Заофу. Фактически она имеет в городе такой же статус, как ты в Республиканском городе. Поэтому умерь свой тон, — злится Суинь.

— Хм! — фыркает Лин.

Суинь знает: ей запомнят это надолго. Суинь идет дальше и на мгновение трезво пытается оценить ситуацию: насколько велик ее авторитет? Насколько ей преданы ее люди? Считают ли ее лидером в собственном городе? Не слишком ли популярна Кувира? Сколько у нее действительно преданных людей?

У Суинь теперь нет Айвея и нет старины Цу. А у Кувиры Шин со своими богатыми родителями, Линг, что родня самой царице Земли, и еще с десяток талантливейших молодых людей из самых видных семей города, которые смотрят ей в рот. Не говоря уже о том, что ее боготворит стража и все те, кто побывал с ней в битве три года назад. Ее обожает весь город. Даже Баатар неравнодушен к Кувире, а Варрик зовет ее «воительницей металла» с таким видом, словно он один способен увидеть ее потенциал.

Кувира сильна, но Суинь улыбается. Она не обратит эту силу против нее. Потому что — и в этом Суинь не сомневается — любит ее. И верна ей.

Она добирается до своей спальни и с наслаждением скидывает верхнее платье.

В дверь тихо стучат.

— Суинь? Я могу войти?

Суинь открывает дверь и, как только Кувира заходит, целует ее. Как же она соскучилась! Эти безумные дни, эти страшные дни, и так далеко от нее!

Кувира обнимает ее, поцелуй, жадный и жаркий, быстро мутит головы. Суинь тянет Кувиру в спальню.

— Здесь? — удивляется она.

— Баатар в лабораториях.

— Какая удача, — саркастично замечает Кувира, но Суинь заставляет ее замолчать поцелуем. Кувира стряхивает доспехи, и они со звоном падают на пол. Суинь увлекает ее на кровать и торопливо стаскивает с себя одежду. Ей так нужны поцелуи Кувиры, ее ласки, ее любовь. Она так невероятно соскучилась по ней.

— Хочу тебя безумно, — шепчет Суинь в ее губы. Кувира усмехается. Суинь дрожит почти болезненно. Кувира целует ее шею, жадно накрывает руками груди. Суинь стонет.

— Госпожа! — тихий стук в дверь заставляет их замереть. — Срочное послание от президента Райко.

Суинь закатывает глаза и жалобно тихо стонет.

Кувира поворачивает голову в сторону двери и нехотя поднимается на выпрямленных руках.

— Сейчас приду, — кричит Суинь, а сама тянет Кувиру за кончик косы. — Не хочу Райко. — капризно заявляет она шепотом. — Тебя хочу.

Кувира улыбается ей и тихонько смеется.

— Я разберусь, — говорит она, чмокнув ее в губы. — А ты никуда не уходи.

— Ты скоро? — Суинь, обнаженная, чувственно раскидывается на постели.

— Мигом. — Кувира магией накидывает доспехи и выходит, затворив за собой дверь.

Суинь, тяжело вздохнув, слушает полуденную тишину. В саду поют птицы, где-то далеко слышно переругивание слуг. Из окна бьет солнце, и лучики скачут по ее обнаженной груди. Суинь переворачивается на живот и нетерпеливо качает ногами. Как же тяжело ждать.

Через пять минут, которые кажутся Суинь маленькой вечностью, ручка двери поворачивается. Она оборачивается. Улыбка застывает на ее губах.

— Боже мой! — присвистывает Баатар и с лукавым видом закрывает за собой дверь. Суинь леденеет. Нет. Только не это. — Су, у тебя игривое настроение?

Муж снимает камзол и вытаскивает из-за пояса рубашку. А Суинь, онемев, лежит, не в силах пошевелиться. Баатар целует ее плечи, ложится сверху, а у Суинь в горле застывает безмолвный крик. Она должна сказать ему. Сказать… но что она может сказать ему? Что она ждала тут, обнаженная, не его, а Кувиру?!

Баатар переворачивает ее на спину и целует грудь. На мгновение смотрит ей в лицо, озадаченный ее молчаливостью. И Суинь улыбается ему. Уголки губ нервно подрагивают, она не может с ними совладать, но она улыбается ему.

Они занимаются любовью. В голове Суинь стучит мысль, что она предала Кувиру. Предала ее. Предала. За все время их романа они спали с Баатаром так мало, и никогда это не было так близко к Кувире. Никогда он не целовал ее губы, где еще не остыл поцелуй Кувиры, не ласкал ее тогда, когда она ждала ласки Кувиры. Суинь чуть не плачет, когда все кончается.

Баатар, обессиленный, дремлет, а Суинь с трудом выбирается из постели. Она чувствует себя такой грязной, такой жалкой, такой трусливой. Она идет в душ и с яростью смывает с себя поцелуи мужа. Своего законного супруга. Из глаз текут слезы, но она быстро берет себя в руки. Это ничего страшного. Это не страшно. Все в порядке.

Выйдя из душа, Суинь одевается в другое платье, поправляет прическу. Она открывает дверь и, притворяя ее, застывает. Металлическая ручка с другой стороны искривлена до неузнаваемости. Суинь, покачнувшись, закрывает глаза.

Она была здесь. Она видела. Она знает.

Но в этот раз слез нет. Это слишком страшно, чтобы просто плакать.

Суинь идет к Кувире вечером. Сумерки ложатся на Заофу, по улицам стелется стылыйтуман. Купола еще не подняли, и на небе видны первые робкие звезды. Суинь открывает дверь своим ключом — Кувира, как и обещала, сразу дала его ей.

Она сидит на диване в гостиной, на столике стоит прозрачная чашка. Суинь смотрит на нее. Сколько раз они пили здесь чай вдвоем, но сегодня чашка только одна. В ней тихо тонут чаинки. На майке Кувиры влажные капли, а волосы подвернуты в небрежный хвост — только что из душа.

— Милая… — шепотом говорит Суинь. Кувира поднимает на нее взгляд, и Суинь осекается. Кувира смотрит так, словно перед ней мелкое жалкое насекомое, раздавить которое ей мешает только брезгливость. Суинь смаргивает слезы.

— Кувира… — жалобно зовет она. Но Кувира отворачивается. На ее лице промелькивает неуверенность и даже вина. Она вдруг дышит так тяжело и часто, словно вот-вот заплачет.

— Мне так жаль, — шепчет Суинь. — Мне очень жаль. Я… я просто не могла. Не могла ничего поделать.

— Неужели?— шепчет Кувира, и лицо ее становится жестким. — Совсем ничего, Су?

И Суинь вспоминает ту секунду, когда она улыбнулась Баатару. Она закрывает глаза и давится слезами.

— Я понимаю, что ты чувствуешь, — всхлипывает Суинь. Кувира вдруг тихо смеется. И это злой, жестокий смех.

— О, не думаю. Но я могу тебе помочь, — она колеблется секунду, смотрит на Суинь. Взгляд падает на ее лоб, на котором, как и всегда, ожерелье, подаренное Баатаром. Кувира сжимает зубы и, обернувшись, медленно ведет пальцем в сторону. Дверь в спальню проскальзывает на металлических колесиках. Суинь кажется, что она умирает в это мгновение. На кровати, неловко выпростав ногу из-под одеяла, спит Баатар-младший.

Ее слезы высыхают. Она смотрит секунду, две, три.

Суинь, сглотнув, запускает руку в карман, достает ключи от дома Кувиры и, не глядя на нее, кладет их на комод. Пошатываясь, она выходит и закрывает за собой дверь.

Когда Суинь идет в зал, чтобы поговорить с президентом Райко и Тензином, Кувира просто случайно встречается ей в коридоре. С Суинь нет ни Баатара, ни советников, ни стражи — никого. Кувира же идет с тремя стражниками, оживленно обсуждающими события в Ба Синг Се.

— Суинь, — вежливо склоняет она голову. Стражники кланяются вслед за Кувирой.

— Ты мне нужна. Иди за мной, — приказывает Суинь в жалкой попытке поддержать свой авторитет. Кувира спокойно поворачивает и идет за ней. Она все еще верна ей как стражница, но и эта слабая ниточка подрагивает от напряжения. Суинь чувствует это всей душой.

Она разговаривает с Райко, всей кожей чувствуя, что Кувира стоит за ее спиной. И когда она вступает в разговор, деликатно, почти просительно, Суинь слушает ее внимательно. Но она не соглашается взять армию и пойти в Ба Синг Се. Это неприемлемо. А еще Суинь где-то в самом темном уголке души рада краху Ба Синг Се, города, который у нее всегда ассоциировался с монархией и королевой земли. Его крушение, хаос и паника в нем — еще одно доказательство что она, Суинь Бейфонг, была права, и ее город, ее Заофу лучше и правильнее, чем остальные. И она не собирается рисковать им ради Ба Синг Се или Королевства, которое никогда ей ничем не помогало.

Через два дня они обедают с Баатаром только вдвоем, и он говорит:

— Знаешь, ко мне сегодня заходила Кувира.

У Суинь вилка вздрагивает в руке. Она смотрит на Баатара в страхе. Но в глазах мужа видит все то же: любовь, преданность, теплоту.

И это, словно оплеуха, заставляет Суинь прикусить губу и с трудом сдержать слезы. Кувира не сказала ему, а, возможно, хотела, но не сделала. Суинь кладет вилку и смотрит на потолок, пытаясь сдержать слезы.

— Странно как-то… Задавала вопросы.

— Вопросы? — Суинь справляется с собой, и холодок подозрения заползает в сердце.

— Да, про дирижабли… ерунда какая-то. Но больше всего…

— Что?! — Суинь резко подается вперед.

— Попрощалась она как-то странно. Словно навсегда.

Суинь встает с места.

— Су? Куда ты? — кричит Баатар, но она не останавливается. Она идет одна. С ней нет верных советников и нет преданной Кувиры. Ее собственная стража презирает ее и сторонится. Суинь выбивает дверь в дом Кувиры. Проходит по опустевшей комнате, распахивает шкаф и в ужасе смотрит на пустые вешалки.

«Нет, — говорит она и чуть не падает. — Нет!»

Она несется через город. Одна, без свиты, без слуг, без друзей.

Дирижабли готовятся к отлету. Кувира укладывает вещи в контейнер. Рядом крутится Баатар-младший, и Суинь болезненно хватается за сердце.

— Баатар! — но старший сын лишь отводит взгляд и поднимается на борт. — Что вы делаете? — кричит Суинь, заглушая шум медленно разгоняющихся лопастей.

— То, на что у тебя не хватило смелости, — не оборачиваясь, холодно и зло отвечает Кувира. — Наша цель — Ба Синг Се. Мы вернем порядок в Королевстве Земли.

Ба Синг Се? Королевство? Суинь почти не понимает, о чем она говорит. Плевать ей на Ба Синг Се! Плевать на все королевства в мире! На все плевать!

— Нет! Ты останешься здесь! — приказывает она.

Кувира оборачивается, и Суинь, как на стальной шип, наталкивается на ее холодный презрительный взгляд.

— И кто меня остановит? Твои отряды были счастливы присоединиться. Они одни из лучших бойцов в мире, и они устали быть твоими экзотическими питомцами.

Она говорит о «них», но Суинь слышит ее горькое, злое «я». Суинь кажется, что сейчас готова упасть на колени и молить Кувиру о прощении, но гордость не позволяет. Да и не будет от этого толку — на Кувиру никогда не действовали нежности. Она идет только за сильным и восхищается только силой. А она, Суинь, теперь так зависима от нее. Она готова все отдать, лишь бы ее девочка, ее Кувира, осталась с ней, но в ее глазах написано все.

«Этого не будет», — говорит ее взгляд те же слова, что она сказала в кабинете при Райко и Тензине.

И Суинь холодеет всей кожей.

— Если уйдешь сейчас, тебя никогда не позовут обратно, — отрезает Суинь.

— Я вернусь, когда захочу, и так, как я захочу, — отрезает Кувира. — Конечно, если я захочу, — добавляет она, и Суинь второй раз за день чувствует, как ее хлестнули по щеке.

Суинь бредет в поместье одна. Раздавленная и жалкая, она натыкается на косяки дверей. Но ей все равно. Она потеряла Кувиру. Навсегда.

Она садится на диван и плачет, не в силах совладать с собой. Приходят Баатар, Винг и Вей и Хьюан. Ее гладят по руке, обнимают, утешают.

— Как он мог! Поверить не могу. Суинь, дорогая, не плачь. Он одумается, он вернется.

Суинь смотрит на мужа и не понимает, о чем тот толкует.

— Что? — всхлипнув, спрашивает она.

— Я говорю, что Баатар обязательно вернется.

Суинь всхлипнув, утыкается лицом в ладони и заливается слезами.

***

В окна поезда, стоящего на станции, бьет низкое закатное солнце. На столе ворох бумаг.

— Рано или поздно придется это сделать — говорит Линг. — Сколько раз мы еще будем возвращаться в одни и те же провинции?

— Это крайняя мера, — отвечает Кувира и отворачивается к карте. — И применять ее я буду только в крайнем случае.

Две недели назад губернатор северной провинции подписал согласие на присоединение. А когда они уехали, силой захватил все оставленные мехакостюмы и припасы и прислал им договор о сдаче, засунутый в рот отрубленной головы оставленного на месте командира.

— А это что, не крайний случай? — возмущается Линг.

— Эта идея мне не нравится, — говорит Кувира. — Лагеря… Будет много разговоров.

— А пока ты оставляешь за собой магов, которых кто угодно может нанять за еду, будет много трупов.

Кувира смотрит на карту и хмурится. Баатар видит, что она в смятении.

— Баатар, — ищет поддержки Линг. — А ты что скажешь?

— Это уже третий раз… — начинает он.

— Пятый, — поправляет Кувира.

— Тенденция на лицо. Мы заключаем договор, уезжаем, а через неделю летят головы. Что-то нужно делать. Но я согласен с Кувирой — ссылать всех магов других элементов в лагеря — не слишком ли это?

— Когда мы достроим магнитные рельсы, все провинции будут доступны в течение трех суток. При такой скорости передвижения они не посмеют поднимать бунты, — говорит Кувира, скрестив руки на груди.

— Но когда мы их достроим? Мы не можем прокладывать пути в провинциях, которые не присоединились. Это замкнутый круг.

Кувира сжимает переносицу затянутыми в перчатки пальцами.

— Почему все так сложно?

— Мы на войне — ты сама это говорила, — пожимает плечами Линг.

Дверь открывается, и заходит Шин, с трудом протискиваясь в узкий проход.

— Эй, долго ты собираешься гипнотизировать эту карту? — Шин толкает Кувиру сильным плечом. Баатар хмурится. Ему всегда неприятно видеть, как этот друг детства, как его называет Кувира, по-свойски прикасается к ней. Шин неравнодушен к Кувире, и Баатар всей кожей чувствует в нем соперника. Шин же не обращает внимания на него, словно он вовсе не стоит беспокойства.

Кувира, сосредоточенная и строгая, нехотя отводит взгляд от карты, на которой едва ли половина провинций закрыта искусно вырезанными камнями, выкрашенными в зеленый цвет.

— Это наша цель, я просто на ней фокусируюсь.

— Тебе стоит ненадолго расфокусироваться, слишком уж ты лихо взялась за дело.

Кувира приподнимает бровь, и если обычных солдат это повергает в трепет, то Шин просто улыбается.

— Пошли в город, — предлагает он. — Развеемся.

Кувира скептически хмурится.

— Там небезопасно — это раз. Губернатор подписал согласие только вчера — это два. Нам не стоит слишком явно светиться на улицах, иначе снова поднимется крик о том, что я завоевываю все, что плохо лежит.

— Я смогу тебя защитить — это раз. Плевать на губернатора — это два. Плевать на всех — это три. Мне осточертел этот поезд. Ты или идешь со мной…

— Или? — Кувира с откровенным интересом поднимает брови. Баатар медленно закипает.

— Или я снова приглашу в гости маму, — с явным удовольствием провозглашает худшую из угроз Шин. Кувира сжимает зубы.

— Только попробуй, — в ужасе произносит она.

Мать Шина встретила в их одной из провинций и с таким шиком разместила в «летнем домике», что половина солдат не желали оттуда уезжать до скончания века. Такого разлагающего влияния богатства они еще не испытывали никогда.

— Я ей написал в прошлом письме, что ты слишком много работаешь. И она хочет, чтобы мы заехали в нашу виллу на побережье на неделю-другую… ты же понимаешь, мы не можем отказать ей, пока она финансирует строительство магнитных рельсов через всю страну, — деланно скорбно заявляет Шин.

Кувира злится, но все эти перепалки шутливые. Баатар знает: они с Шином действительно старые друзья, и сколько бы он ни задирался и ни храбрился, Кувира для него самый настоящий лидер. Он для нее на все готов.

— Ладно. Идем в город. Но никакой виллы, — отрезает Кувира. — Я хочу закончить с востоком до конца года.

— Думаю, я смогу ее убедить, что дела не ждут, — улыбается Шин.

Кувира проходит к выходу из вагона. Баатар поднимается следом, но путь преграждает могучая рука Шина.

— Погоди-ка, а тебя я не приглашал.

— Я приглашаю, — говорит Кувира, не обернувшись, и Шин нехотя убирает руку.

Баатар с улыбкой проходит мимо него. Что это — он не знает. Может быть, Кувира просто старается ему угодить, может быть, ей действительно приятно его общество, но она выделяет Баатара среди прочих. Ну, и тот день… Баатар мечтательно прикрывает глаза.

Он влюблен в Кувиру. В ее силу, ее способности и ее родинку на щеке. Но после отбытия из Заофу, несмотря на то, что она буквально изнасиловала его незадолго до этого, она относится к нему по-деловому. А он не решается ухаживать за суровым Великим Объединителем, как ее все чаще называют в провинциях.

Они выходят на перрон и втроем уходят в город. Шин выбирает самое злачное и мерзкое на вид заведение, как будто хочет отомстить Кувире за то, что она взяла с ними третьего лишнего.

На них пялятся враждебно и заинтересовано. Кувира садится спиной к стене, кладет ногу на ногу. Баатар смотрит на нее, и в нем закипает желание. Даже в этой строгой форме она красива.

Шин приносит три кружки, и Кувира снимает перчатки и кладет их на столик.

— Ну и что мы тут забыли? — говорит она после первого тоста за объединение Империи.

— Птаха, ты совсем разучилась расслабляться, — заявляет Шин. От этого еще одного напоминания об их общем прошлом у Баатара сводит зубы. — Вот мама говорит…

Кувира раздраженно хмурится, но намек улавливает и, вздохнув, чуть более расслабленно поднимает кружку.

Они говорят о планах и о новых мехакостюмах. Баатар, стремясь задеть Шина, интересуется, как Кувире новый клинок на рукаве, который он изобрел и воплотил.

Шин вспоминает Заофу, но эта тема быстро иссякает. Ни Кувире, ни Баатару она не приятна, и это еще один плюс, который Баатар записывает себе.

Они выпивают еще по кружке, и Кувира устало интересуется, можно ли теперь возвращаться. Шин, исчерпав аргументы, расплачивается.

Они выходят на улицу, где уже почти стемнело. Баатар смотрит на звезды и не сразу замечает, что Кувира и Шин замерли.

— Что?.. — оборачивается он, а дальше все летит кувырком. Он ничего не понимает, но вдруг падает куда-то и оказывается распластан на земле. Поднимает голову и видит обвернувшуюся вокруг ноги водяную плеть.

— Слева! — кричит Кувира. Вокруг пыль и шум. Батаар, привыкший наблюдать за боями магов со стороны, оказавшись в гуще, просто-напросто теряется.

Он видит, как в него летит огромная сосулька и, собрав все силы, откатывается в сторону и вскакивает на ноги.

— Лежи, дурень! — ревет Шин и легко укладывает его обратно. Земля дрожит, звенит металл, и брызги воды повсюду.

Страшно.

Баатар ползет в сторону, обернувшись, видит, как Кувира уворачивается от целой стайки блестящих ледяных игл.

— Умри, тварь! — кричит злой мужской голос.

Кувира отвечает металлической пластиной, и голос захлебывается в страшном хрипе.

— Надо уходить! — Шин посылает камни, и засунув два пальца в рот, оглушительно свистит. Баатар видит, как на вокзале их поезд зажигается сотней огней.

— Нет! — отрезает Кувира и продолжает сражаться. Баатар отползает в тень дома и смотрит, широко распахнув глаза. Черт! Черт! Ну почему он не маг! Почему не великий воин! Почему он должен валяться в пыли и надеяться на помощь других!

От вокзала, шумно передвигая тяжелые ноги, бегут солдаты в мехакостюмах.

Подкрепление близко, Шин с улыбкой смотрит на них и вдруг вздрагивает.

— Шин! — Кувира закрывает его камнем от ледяных иголок, забывая о себе. Одна из них рассекает ее форму на боку. — А! — вскрикивает она от боли и падает на колено. Баатар тут же оказывается на ногах. Он подбегает и оттаскивает ее за каменный блок, валяющийся на поле битвы.

Через секунду в бой вступают солдаты.

— Как ты? — от адреналина он сам не замечает, что кричит.

Кувира болезненно морщится, но кивает. Она, сжав зубы, встает на ноги, и у Баатара от ее выражения лица мурашки бегут по коже.

— Окружить! Взять живыми! — кричит Кувира, и солдаты тут же выполняют.

Кувира идет к Шину. Над ним склонился один из солдат. Кувира осматривает рану и встречается взглядом с медиком. Легкое пробито насквозь. Шин надрывно дышит, на губах кровавая пена.

Кувира оборачивается и подходит к брошенным на колени нападавшим. Они в голубых одеждах, почти что в форме, одинаковые и, похоже, все из водного племени. И все до одного смотрят на нее с ненавистью.

— Ты не получишь провинцию Хань! Никогда! — шипит одна из женщин.

— Кто из вас владеет магией исцеления? — задает вопрос Кувира. Все молчат, но несколько человек очевидно — для того, кто умеет видеть — воровато смотрят на женщину.

Кувира одним легким движением выдвигает клинок на руке и приставляет к горлу женщины.

— Исцели его. Сейчас же.

— Я не стану исцелять солдат завоевателя! — выплевывает она.

— Умрет он — умрешь ты.

Женщина смотрит на Кувиру и улыбается.

— Да что ты?

— Эй… — хрипит Шин.

Кувира смотрит на женщину, но, видя, что ничего не добьется, сжав зубы, убирает клинок и отходит к раненому.

Она опускается на колени и придерживает его голову.

— Эй, — повторяет Шин. — Поцелуй меня, Птаха…

Баатар вместе с остальными наблюдает, как Кувира нежно целует испачканные в кровавой пене губы Шина.

— Не сдавайся… — хрипит Шин. — Доведи до конца…

— Не сдамся, — твердо произносит Кувира. Через секунду она закрывает Шину глаза. Встает, утирает кровь с губ рукой в перчатке. Все в тревожном ожидании смотрят на ее прямую спину.

Кувира подходит к пленной женщине и, схватив за предплечье, выталкивает на середину улицы.

— Все назад, — командует она, и этого голоса невозможно ослушаться.

Она клинком разрезает веревку на руках и толкает женщину в спину. И та, словно затравленный зверь, озирается по сторонам. Солдаты и все вокруг смотрят на нее с холодным безразличием. Сверху из окон высовываются лица горожан, кто-то толпится за спинами солдат.

— Защищайся, — произносит Кувира, и женщина в ужасе приоткрывает рот.

— Чем же? — разводит она руками.

Кувира оглядывается вокруг и вдруг выкидывает руку. Трос пробивает трубу на боку здания, и вода сильной струей вытекает на песок.

— Этим.

— Не стану! — взвизгивает женщина.

— Как знаешь.

Она все же использует магию. Вода волной устремляется к ней в попытке защитить, но Кувира так быстро оказывается перед ней, что женщина только в ужасе распахивает глаза.

Секунда — и ее голова катится по земле. Вода, потеряв силу притяжения магии, шумно разливается по улице.

Кувира стоит над телом. Оно сначала падает на колени, а потом по инерции клонится в сторону Кувиры. Она отступает в сторону, и тело валится на песок.

Тишина абсолютна. Кувира, дернув плечом, звонко складывает клинок.

— Отнесите тело… — она хочет сказать «Шина» и осекается. — В поезд.

— А с этой что? — холодно спрашивает солдат, указывая на тело женщины.

— Это мне безразлично. Пленные будут отправлены поездом в лагерь для перевоспитания, — говорит Кувира, хотя Баатар доподлинно знает, что она еще не подписала приказа о его создании. Что ж, видимо, подпишет.

С пластин клинка сочится кровь, и, когда они приходят к поезду, белоснежная перчатка Кувиры становится красной. Тело Шина уносят. Вокруг толпятся старые друзья. Линг, побледневший, с трудом сдерживает слезы.

— Крепись, — говорит Кувира, положив руку ему на плечо. — Утром мы уезжаем в Заофу.

— Что? — не верит своим ушам Батаар.

— Мы должны доставить тело Шина семье.

Линг неверяще качает головой.

— Кувира, опомнись. Мы не можем сейчас ехать через всю страну… Ты ведь понимаешь: объединение.

— Объединение подождет три дня, — отрезает Кувира и заходит в вагон.

Они с Лингом идут следом и расходятся в разные стороны. Баатар видит, как Кувира вместо своего купе идет в вагон с картой. И черт знает, как и почему, но он отважно идет вслед за ней.

Она стоит перед картой империи, сложив руки за спиной.

— Ты что-то хотел, Баатар? — голос тверд и холоден.

Баатар подходит и, преодолевая ее слабое сопротивление, поворачивает к себе. Ее губы дрожат, и из глаз текут слезы. Баатар прижимает Кувиру к себе, и она рыдает ему в плечо, цепляясь за форму тонкими пальцами.

Она не плачет — рыдает глухо и надрывно, всхлипывая и едва стоя на ногах. Баатар подхватывает ее на руки — какая же она легкая. Хрупкая девушка. Он садится на диван со своей ношей и гладит ее по голове, успокаивая. В эту секунду Баатар чувствует себя таким сильным. Гораздо сильнее могучей Кувиры.

Она успокаивается, но не отстраняется. Баатар нежно перебирает волосы у нее на голове. Пошевелившись, Кувира болезненно вздрагивает.

— Что?

— Рана.

— Я позову медика.

— Нет. Нельзя. Нельзя. — Она смотрит на него заплаканными покрасневшими глазами, и он все понимает. Железный Великий Объединитель не получает ран и не плачет.

— Хорошо. Просто принесу аптечку.

Кувира кивает. Когда он возвращается, вытащив медицинский набор из соседнего вагона, Кувира снимает жакет и рубашку и остается в одном топе-бюстгальтере. Баатар, сглотнув, смотрит на ее голые плечи и приказывает себе не думать ни о чем таком.

Он обрабатывает ей скользящую рану на боку. Она неглубокая, но длинная. К счастью, зашивать вроде бы не нужно — он не силен в первой помощи.

Баатар накладывает неуклюжую повязку, но Кувира в такой прострации, что вряд ли оценила бы его навыки, будь они у него.

— Я во всем виновата, — говорит она шепотом. — Зачем я согласилась? Зачем?

— Перестань. Ты не могла знать.

— Я должна была знать.

Баатар не находит, что на это возразить.

— Откуда они взялись? Водные маги.

— Наемники. Людям нечего есть, но властители своих маленьких мирков находят деньги, чтобы меня убить.

— Никто тебя не убьет, — говорит Баатар. Он сам не знает, почему он говорит это. Просто знает, что так нужно.

Кувира смотрит на него. Она сидит, сгорбившись, на диванчике, а он стоит на коленях около, завязывая последний узелок бинта.

— Спасибо, Баатар, — произносит она, шмыгнув носом. — И… прости, что я была так… так невыносима в Заофу. Я… ты этого не заслужил.

— Ух ты, — усмехается Баатар. — Просто вечер откровений. Ты плачешь и просишь прощения. Даже не знаю, что еще может меня удивить.

Кувира улыбается и вдруг тянется к нему и целует в губы. Баатар закрывает глаза. От прикосновения все тело прожигает яркой искрой. Но он резко отстраняется.

— Извини, но если тебе опять приспичило снять стресс, найди другого, — дерзит он. Кувира жарко краснеет. Торопливо встает с дивана и накидывает рубашку.

Баатар смотрит на это, и вся хрупкая доверчивая атмосфера резко рушится. И он решает рискнуть — быть может, это единственный раз, когда он отважится спросить ее об этом.

— Тот день в Заофу. Что это было?

Кувира смотрит в пол, на него. Она открывает рот, но, так и не найдя слов, молчит.

— А! Ясно, ты сама не знаешь.

— Ты был не против, — пожимает плечом Кувира, глядя на него надменно.

— Естественно! Я сходил по тебе с ума лет с пятнадцати! — зло заявляет он. Кувира изумленно смотрит на него. — Что? Ты не знала?

— Ну…

— Конечно, не знала! — злится Баатар, и Кувира снова изумленно поднимает брови. — Ты же у нас гениальный маг!

— А это тут при чем? — удивляется она.

— При всем! — бестолково заявляет Баатар. Они смотрят друг на друга, Баатар зло, Кувира удивленно.

Он, сердито фыркнув, собирает аптечку и громко захлопывает крепления.

— Я больше вам не нужен, о Великий Объединитель?

— Нужен, — Кувира нахально смотрит на него. Баатар, надеявшийся закончить свою речь на пафосной ноте, скрипит зубами.

— И чем же вам угодить?

— Ложитесь на кушетку, — приказным тоном заявляет Кувира и привычным жестом складывает руки за спиной… Баатар, остолбенев, смотрит на нее. И Кувира вдруг смеется.

— Иди спать, Баатар!

— Как прикажете, — бормочет он, смутившись. Какой же он идиот, ведь поверил!

Он выходит, но, когда закрывает за собой дверь, видит, что Кувира смотрит на него с улыбкой. И он тоже улыбается.

Он укладывается спать на неудобной полке и думает о том, что Кувире, даже железной Кувире, нужен человек, которому она сможет поплакать в жилетку. И он вовсе не против стать этим человеком. А там… как знать…

Когда они приезжают в царство Занг на втором году объединения, у всех на языке один вопрос — будет ли следующим Заофу?

Занг упирается отчаянно, на их поезд нападают трижды, и это не кучки бандитов без организации — отборные войска. Кувире ничего не остается, как ввести свои войска на территорию провинции. Они нужны, чтобы хотя бы добраться до столицы живыми, но газеты тут же поднимают очередную волну возмущения. Кувира завоевывает провинции огнем и мечом.

Линг читает ей заголовки в их вагоне с картой.

— Собаки лают, а караван идет, — говорит Кувира, гипнотизируя карту. — Пусть лают.

— У меня есть пара знакомых в Ба Синг Се. Друзья семьи. Можно навести справки и купить пару газет. В таком хоре неплохо бы иметь пару своих голосов.

— Действуй.

— А что с Зангом? Он не сдастся.

— Ни за что. Тем более, мне.

— Тогда что мы тут делаем? — спрашивает Баатар.

— Наши войска все равно уже здесь. Его народ голодает, — говорит Кувира, и между ними троими повисает молчание.

— Ты хочешь… завоевать царство Занг силой? — уточняет Баатар.

— По мнению многих, я завоевала силой половину страны. Это царство никогда не сдастся только потому, что его глава самодур и властолюбец. Его люди мрут с голоду, но он сидит на троне и посылает мне наглые отказы в аудиенциях. Мне это надоело.

Линг спокойно просматривает газету. Баатар чувствует, как у него бегут мурашки. Это ведь… война. Но ведь Кувира права. Занг — ублюдок, каких поискать.

— Ладно, с этим решили, — произносит Линг, и Баатар, как обычно, восхищается его легендарным хладнокровием. Линг, далекий потомок царского рода, ко многому относится со снисходительным равнодушием. — Что дальше? Заофу?

Кувира сжимает руки в перчатках.

— Нет.

— Он ближе всего, весь север уже наш. Заофу для многих пример для подражания. Если присоединим его, много царств придут к нам добровольно.

— Заофу нам не нужен, — отрезает Кувира, и Линг смотрит на нее со странным выражением понимания и жалости.

— Это недальновидно.

Кувира оборачивается и смотрит на него сверху вниз.

— Как скажешь, — пожимает плечами Линг и, сложив газету, выходит из вагона.

Баатар хмурится.

— Почему?

Они с Кувирой давно любовники, и он позволяет себе многое, что недозволенно другим.

— Суинь не присоединится. К чему тратить время?

Баатар вспоминает купола Заофу, представляет, как они падают под ударами его мехакостюмов и орудий, и в нем просыпается темная злая радость.

— Мы можем завоевать его, как завоюем Занг. Ты права — к черту церемонии!

— Я объединю царство и без Заофу. Он мне не нужен.

— Ты делаешь это из-за мамы? — предполагает Баатар. Кувира оборачивается и смотрит на него, внимательно прищурившись. — Хочешь сделать ей одолжение?

— Напротив, — Кувира снова отворачивается к карте. — Хочу, чтобы она поняла, что нельзя прятаться от мира. Пусть смотрит, как все царство становится единым. Все, кроме ее города.

Они обходят Заофу во всем, не препятствуют его торговле, даже не просят встреч и аудиенций. Кувира игнорирует Заофу, словно это пустое место на карте. Баатар силится разгадать, почему, и не может. Сам бы он был счастлив присоединить родительский город, показать им наконец, чего они добились. Но Кувира неумолима — Заофу останется независимым до тех пор, пока они сами не придут к ней. Но Суинь отвечает им таким же показным молчанием.

Когда они едут на коронацию Ву, он, и Линг, и Варрик — все знают, что на коронации Кувира объявит о свержении монархии. Видимо, из-за этого Кувира в странном приподнятом и взволнованном настроении. В поезде она смотрит на пробегающие пейзажи и холодно отстраняется, когда он пытается ее поцеловать.

— Не сейчас.

Баатар раздосадовано отступает. Кувира смотрит на Ба Синг Се с болезненным блеском в глазах.

— Готова стать царицей Земли?

— Я не стану царицей. Этой должности больше не будет. Монархия — пережиток старины. Суинь всегда так говорила.

— Хм. Ей должна понравиться твоя речь, — обиженно ворчит Баатар. Он не понимает, почему, но упоминание матери раздражает его.

— Да, я на это надеюсь, — говорит Кувира и смотрит в окно, смотрит, смотрит.

И, когда после коронации Суинь приходит к ним, Кувира тут же просит оставить их наедине.

Баатар с Болином выходят в коридор. Болин уходит к брату, а Баатар, презирая себя, ловит обрывки разговора.

— Теперь тебя заинтересовала политика? — едко спрашивает Кувира.

— Тебя никто не выбирал! — звонко дрожит голос Суинь. — Ты просто тиран!

— Если я тиран, тогда ты знаешь, что ждет Заофу! — они переходят на повышенные тона, и Баатар начинает разбирать каждое слово.

— Кувира! Опомнись!

— Довольно! Я думала, что ты поддержишь меня. Я свергла монархию, которую ты с такой страстью поносила в своей уютной норе! И что же?! Ты просишь меня отдать власть этому… этому…

Кувира не находит слов, и Баатар в изумлении хмурится. Он никогда не слышал, чтобы Кувира говорила хоть с кем-нибудь с такой страстью.

— Ты должна отступиться!

— Я щадила твой город три года. Но раз я тиран, то, думаю, нет смысла дальше изображать благородство, не так ли, Су?

— Ты мне угрожаешь?!

— Да, черт побери! Я сдеру купола с твоего Заофу, чего бы мне это ни стоило!

Повисает долгая-долгая пауза.

Баатар отходит от двери. Суинь выходит, бледная, как смерть. Бросает на него один взгляд и уходит, не сказав ни слова.

Баатар заходит в комнату. Кувира стоит у окна, сложив руки за спиной.

— Распорядись о передислокации армии. На границу Заофу, — говорит она. Баатар делает шаг к ней. — Немедленно.

Баатар смотрит на ее спину и на мгновение ему кажется, что, как и тогда, когда погиб Шин, она плачет.

— Ты… в порядке? — спрашивает он.

— Да. Пожалуйста, отдай приказания.

— Хорошо. — Баатар выходит, на этот раз так и не решившись повернуть Кувиру к себе лицом.

***

Они приводят армию к Заофу. После отказа Суинь сдаться Баатар с изумлением наблюдает, как в его шатре солдаты устанавливают гамак.

— Распоряжение Великого Объединителя, — пожимают они плечами.

На лагерь опускается ночь, и Кувира, примагнитив доспехи к металлическому тросу, свешивающемуся с потолка, ложится в гамак и тихонько раскачивается в нем.

— Захотелось разнообразия? — иронично интересуется Баатар. Кувира редко ночует у него. А он у нее и вовсе никогда. Они официально помолвлены, но иногда Баатару кажется, что он знает ее не больше, чем пять лет назад в Заофу.

— Так нужно. Возможно, у нас будут гости.

Баатар видит, как она грустно смотрит в пространство.

— Ты не пойдешь на штурм?

— Конечно, нет, — отвечает Кувира, и Баатар чувствует жгучее раздражение. Ну почему? Почему родительский Заофу всегда особенный для Кувиры?!

— Зачем тогда вся армия?

— Демонстрация силы. Я же говорила, — Кувира поворачивается и смотрит в темный потолок шатра.

Баатар кипит от злости.

— Зачем это? — он указывает на гамак.

— У Суинь есть один козырь. И она может им воспользоваться.

— Сейсмозрение, — понимает Баатар. — Думаешь, она попытается убить тебя во сне?

Кувира смотрит в потолок, и на мгновение Баатару кажется, что ее губы дрожат.

— И кто в твоем шатре?

— Чжу Ли.

Баатар усмехается. Отличный способ проверить верность нового соратника — подставить вместо себя под удар.

— А если она не придет?

— Тогда… видимо, придется уйти.

— Ты шутишь?! Увести армию после такого? Да над нами будут смеяться все провинции.

— Плевать. Я не могу штурмовать Заофу.

— Почему?! — чуть не воет Баатар. — Это такой же город, как и прочие, ничем не отличающийся!

Кувира молчит. Заворачивается в легкое одеяло и закрывает глаза. Баатар кипит от злости, но, как и сотню раз до этого, проглатывает свой гнев.

Он засыпает на постели, а когда просыпается от сирены, Кувиры уже нет. Трос сиротливо раскачивается без доспехов.

Баатар пытается одеться, но Кувира уже возвращается.

— Что случилось?

— Суинь попыталась убить меня во сне, — произносит Кувира странным механическим голосом.

— Одна?

— С твоими братьями. Они взяты в плен.

Баатар спросонья неловко трет глаза.

— И что теперь?

Кувира молчит и вдруг шепчет:

— Какая разница…

— Что? — Баатар смотрит ей в лицо. Кувира глядит в одну точку, потеряно и тупо. — Кувира?

Она фокусируется на нем и вдруг в одну секунду подтягивается.

— Придется потревожить жителей Заофу ночным объявлением. И, возможно, сразиться с Аватаром.

— Что? Ты не победишь! Победить Аватара нельзя.

— Ты иногда говоришь такой бред, Баатар, — презрительно хмурится Кувира, и Баатар оскорблено отшатывается. — Аватар всего лишь девчонка. Идеалистка и гуманистка, верящая в добро. Она меня не убьет.

— А ты ее? — Баатар смотрит на Кувиру, и впервые она действительно внушает ему самый настоящий ужас.

— Я ее… — Кувира снова смотрит в одну точку. Она заторможенная и растерянная, словно оглушенная.

— Да что с тобой?! Ты из-за Суинь? Ты же предполагала!

— Да. Предполагала, — повторяет за ним Кувира. — Предполагала.

— Ладно, ты бредишь. Никакой дуэли с Аватаром не будет, — говорит Баатар.

— Нет. Будет, — возражает Кувира. — Будет, — повторяет она вдруг со своей извечной холодной уверенностью. — И эта дуэль принесет нам Заофу.

Баатар берет ее за плечи.

— Кувира! Опомнись!

Она смотрит на него, и на секунду Баатару кажется, что она его ударит.

— Ты отправляешься с Варриком и Болином на завод. Немедленно. Хочу, чтобы вы занялись оружием.

— Сейчас?

— Да. Утро встретите уже в пути. Собирайся.

Баатар растерянно смотрит, как Великий Объединитель, расправив плечи, выходит из шатра.

========== Часть четыре: Учитель и Ученик ==========

Когда Суинь и Лин отводят Кувиру от портала духов, заковав в наручники, ее солдаты в мехакостюмах следуют за ними.

— Лин, — Суинь, тревожно обернувшись, оглядывает численное превосходство, ведь Аватар, Тензин и все остальные остались у портала.

— Не волнуйся, Суинь, — говорит Кувира. — Они не нападут, пока я не велю.

— Именно это меня и тревожит, — отвечает Суинь.

Они отводят ее в полицейский участок и сажают в камеру — лучшего Лин придумать не может. Вокруг участка выстаивается целый взвод ее солдат, они перекрывают все входы и не уходят, как бы настойчиво ни грозили полицейские. Кувира с улыбкой слушает перебранки за окном.

— Отзови их, — требует Лин у Кувиры, которая сидит за решеткой, обняв себя за живот.

— Боюсь, что я вынуждена отказаться. В моих войсках Империи Земли есть протокол на такой случай, и они просто следуют ему.

— На случай, когда лидер оказывается диктатором и сдается врагу? — изумляется Лин.

— На случай дипломатического урегулирования конфликта на вражеской территории, — говорит Кувира. Лин Бейфонг изумленно взирает на нее.

— Тебе нужен врач? — она кивает на руку, которой Кувира держится за живот.

— Надеюсь, что нет.

Лин не привыкла упрашивать. Пожав плечами, она уходит.

Кувира смотрит в окошко камеры и видит в небе свечение от нового портала духов.

Как же она устала.

***

На следующий день ей приносят завтрак в камеру, и она неловко ест закованными в кандалы руками. Ужасно хочется в душ после всех злоключений, но ей никто не догадывается это предложить, а просить она не может. Не станет, и все тут.

Приходят президент Райко и Тензин. Президенту предлагают стул за порогом камеры, но он, фыркнув, велит открыть дверь. Что ж, в хороших манерах ему не откажешь.

— Кувира, — приветствует он.

— Доброе утро, президент. Рада, что вы в порядке. Советник, — кивает она Тензину.

— Хм! — Райко усмехается. И смотрит на нее со сдержанной симпатией одного политика к другому.

— Мы в непростой ситуации, — говорит он. Кувира, как обычно, воздерживается от глупых междометий. «О! Да что вы?» — эти фразы наводят на нее тоску, и она просто ждет, когда собеседник выложит все, что хочет.

— Нужно решить, что с вами делать.

— Я согласна на суд в Ба Синг Се, — отвечает она.

Райко смотрит на нее, онемев.

— Судить меня в Республиканском городе неправильно. Он, как вы мне неоднократно заявляли, не принадлежит Царству Земли. А я являюсь главнокомандующим армии Царства и уполномоченным принца. И меня будут судить за преступления, совершенные в Царстве Земли.

— За разрушение Республиканского города тоже придется ответить.

— Я действовала по законам военного времени, — пожимает она плечами.

— Вчера вы клялись ответить за все свои преступления! — настораживается президент.

— Как видите, я здесь, — Кувира поднимает руки, скрепленные кандалами.

— Вокруг ваши солдаты. Я требую убрать их из города, — кидает пробный камень президент.

— Все войска выведены за пределы города, или по крайней мере должны быть выведены. А этот взвод — только моя личная охрана, не более. Они не угрожают вашему городу.

Райко молчит. Переглядывается с Тензином.

— Что ж, суд в Ба Синг Се нас вполне устраивает.

— Прекрасно, — бесстрастно откликается Кувира.

Как же она устала!

***

Ее перевозят на поезде. На быстром магнитном поезде, который она прокладывала через все провинции долгих три года. Ее взвод отказываются грузить в вагоны, и тогда парни в мехакостюмах просто залезают на крышу, примагничивают подошвы и едут с ветерком.

Конечно, какая-то часть армии ушла, разбежалась, дезертировала, но костяк, действительно преданные делу и ей люди, остались. Может быть, ее армия вдвое меньше, чем та, с которой она пришла в Республиканский город, но она все еще есть. И это сила, с которой Райко и остальным приходится считаться.

Кувира вовсе не пытается бряцать оружием или запугивать, как и не собирается сбегать и скрываться. Но она знает, что такое Белый Лотос и где она может оказаться, если мировые лидеры вдруг решат, что она очень уж опасная и неконтролируемая преступница. В какой-нибудь камере из ледника на ближайшие сто лет. Нет уж.

Кувире двадцать три года, и она не хочет остаток жизни считать капли воды в тишине.

Правда… она не знает теперь, чего хочет.

Они въезжают в город.

— Опустите жалюзи, — говорит Кувира. Лин Бейфонг, которая стережет ее, словно верный пес, хмурится. Кувира сама бы могла, но боится, что если она хоть пальцем пошевелит в сторону магии металла, шеф полиции, чего доброго, на всякий случай снесет ей голову.

— Зачем? — огрызается она.

Кувира вздыхает. Эта женщина просто невыносима в своем упрямстве. А еще она похожа на Суинь, и это тоже не радует Кувиру.

Раздается щелчок пальцев, и жалюзи опускаются, скрывая пейзаж. Суинь садится напротив на диванчик и наливает чай. Она смотрит на Кувиру, та отворачивается.

Она предпочла бы других конвоиров, но почему-то сестры Бейфонг и она теперь неразлучны. Все считают, что только они смогут ее сдержать, если ей вдруг приспичит сбежать или еще что-то в этом роде. Странно. Суинь она неоднократно побеждала в поединках, а Лин… Кувира оглядывает шефа полиции. Она кажется ей весьма удобным противником. Но требовать более сильной охраны — это по меньшей мере странно. К тому же Лима когда-то бесконечно давно дала ей совет не показывать свои козыри, и Кувира следует ему по сей день.

На вокзале поезд встречает толпа.

— Кувира! Кувира, держись! Мы с тобой! Ку-ви-ра! — ладони стучат по стеклам вагонов.

— Опустить все жалюзи! — кричит Лин в рацию и недовольно смотрит на Кувиру. И в чем ее проблема?

Надо же. Приятно. Жители Ба Синг Се не забыли, как она наводила тут порядок, когда вокруг царил хаос после трехнедельной анархии. К тому времени успели разграбить все в верхнем кольце, а убийства, насилие и бунты никак нестихали. Люди хотели покоя, порядка. И она пришла с солдатами и навела его. Все политики были довольны ею тогда. Не то, что сейчас.

А вот народ доволен и сейчас.

Люди Райко теряются. Толпа напирает. Раздаются крики в давке.

— Суинь, нужно что-то делать, — Кувира скрепя сердце обращается к ней, но все же это лучше, чем бестолково пререкаться с ее сестрицей.

— Я разберусь! — рычит Лин и выходит из вагона, плотно закрыв дверь.

— Нет, не разберется, — говорит Кувира.

Как только форма полиции республиканского города мелькает в дверях вагона, в толпе раздается рев оскорблений и ругательств.

— Я могу воспользоваться рацией? — спрашивает Кувира оставшуюся с ней Суинь. Су колеблется секунду — не между тем, позволить или нет, а между тем, спросить или нет, зачем. Она улыбается и делает приглашающий жест рукой. Кувира все еще в платиновых наручниках, к которым никак не привыкнет. Она крутит колесико, рация шумит, перескакивая частоты.

— Взвод, вы слышите? Это Кувира.

Через мгновение искаженный голос отвечает:

— Мы тут, командор.

— Нужен проход до машины и пресечение давки. И, по возможности, поделикатнее.

— Пока не выскочила эта дамочка, было поспокойнее, вы можете ее убрать?

Кувира вопросительно смотрит на Суинь. Та встает с места и выходит из вагона.

— Уберем. Работайте.

— Есть.

— Эй, парни, вы хоть ели что-то после Республиканского города? — спрашивает Кувира с улыбкой.

— Никак нет, командор. Но у дворца сменимся.

— Кто командует?

— Линг.

— Численность войска?

— Не могу знать, командор.

— Хорошо. Спасибо за компанию, — говорит Кувира и слышит смех. — Отбой.

Кувира вешает рацию и оглядывает пустое, просторное, на весь вагон купе.

Она одна.

Вот он, шанс! Разбить окно, выскочить на улицу, а там возможностей… Любой мехакостюм распилит ее наручники. Толпа понесет ее на руках во дворец. Она может стать хоть Королевой Земли.

Но что дальше? Всю жизнь отвоевывать этот трон у всех мировых лидеров? Потом опять драться с Аватаром? И всю жизнь носить этот чертов титул — Великий Объединитель? Хотя это, наверное, и так придется делать. И кто только придумал?!

Кувира садится на диван и поправляет складки платья.

Она теперь одевается более женственно, не хочет, чтобы пошли слухи, что она не сегодня-завтра снова встанет во главе армии. И прическу сменила — косу от уха до уха оставила, но оставшиеся волосы носит распущенными. Только перчатки по-прежнему надевает, и то из практических соображений кандалы куда удобнее с ними носить.

Кувира слышит, как мехакостюмы тяжело ходят по крыше вагонов. Как они одни за одним спрыгивают вниз под одобрительный рев толпы. Ах да, на них же эмблема Империи Земли.

Входят Лин и Суинь. Лин, кажется, готова дыру прожечь взглядом, но молчит.

— Думаю, лучше снять кандалы.

«Браво, Суинь».

— Что?!

— Если мы выведем ее в кандалах, нас просто разорвут. Дай ключи.

— Ни за что!

— Лин, не будь упрямицей, это только временно. Кувира могла бы сбежать сто раз, но не сделала этого. Когда мы приедем во дворец, наденем кандалы обратно, — Кувира удивляется: Суинь со всеми может разговаривать этим нежным «мамочкиным» тоном. Даже с суровой Лин Бейфонг. И ведь работает! Даже с ней, Кувирой, работало… Когда-то.

Суинь поднимает кандалы и поворачивает ключ. Одна из половинок открывается. Еще один поворот — и руки Кувиры свободны.

Обычно она бы поблагодарила: вежливость — страшное оружие против врагов. Но Суинь она старается лишнего слова не говорить.

Она растирает запястья и крутит руками, наслаждаясь легкостью.

— Дорога расчищена? — спрашивает Кувира.

— Пошли, — резко заявляет Лин. Эта женщина упряма до смешного.

Когда Кувира появляется на улице, толпа сходит с ума. Она вежливо кланяется и быстро, чтобы не провоцировать людей, идет к машине. Мехакостюмы надежно сдерживают людей, но как только она проходит с сестрами Бейфонг, они заворачивают следом, и толпа смыкается. Люди Райко оказываются застрявшими в толпе. Кувира смотрит из окна машины, как их нелестно встречают тычками.

Ну, что делать. Должны же были парни отыграться за поездку на крыше поезда.

Во дворце ее размещают в комнате, а не в камере. Ее это удивляет.

— Король Ву распорядился «не портить твой очаровательный цвет лица тюремным воздухом», — говорит Лин, но упрямо протягивает расстегнутые кандалы.

Кувира смотрит на них презрительно, но покорно протягивает руки. Что значат эти кандалы? Она может выйти отсюда в любой момент. Хоть сейчас. А если они попытаются вывезти ее или запрятать в катакомбы Дай Ли, ее люди найдут и вытащат ее. У нее несколько бывших агентов Дай Ли в капитанах. Уж они-то насмотрелись на царицу Земли.

— Король Ву? — уточняет Кувира.

— Да, уже состоялась коронация.

— Как жаль, что я пропустила. Мне так понравилась первая, — говорит Кувира, и у Суинь дрожат уголки губ от сдерживаемой улыбки. Лин же только хмурится: юмор — не ее конек.

В дверь стучат.

— Госпожа, вы готовы принимать? — кланяется слуга.

— Принимать?

— Посетители, — поясняет Кувира. — Ведь заключенным полагаются посещения.

— У тебя час, — огрызается шеф, и Кувира невозмутимо-вежливо склоняет голову:

— Это больше, чем я рассчитывала получить от вас.

Лин сурово поджимает губы.

— Проводите, — говорит Кувира слуге и тот быстро уходит.

Суинь садится на диван у стены, и Лин, неловко потоптавшись посередине комнаты, садится рядом с ней.

Входит полная дама в летах, и Кувира ничуть этому не удивляется. Мать покойного Шина.

— Госпожа Чонг.

— Кувира, — Чонг сдержанно приветствует ее, но, подойдя, целует в щеку. — Что это? — указывает она на наручники.

— Боюсь, это необходимо.

— Суинь! — дама возмущенно поворачивается к главе Заофу.

— Сожалею, но я ничего не могу с этим поделать.

— Ты слишком со многим ничего не можешь поделать, Су, — зло заявляет посетительница и усаживается в кресло. — Я наняла адвоката, он зайдет к тебе позже. Твои письма… — она достает из сумочки перетянутую пачку.

— Так! — встает Лин тут же, подбоченившись.

— Ради всего святого, помолчите! — осаживает ее женщина, и Лин давится воздухом. Кувира знает: если она рассмеется, то Лин устроит скандал, и ничего хорошего это не сулит. Но к счастью, выручает Суинь. Она дергает сестру за латы вниз, и Лин садится на место.

— Линг просил передать привет. Рен с ним, и все мальчики из вашего класса тоже. Они за городом. — Кувира кивает — значит, Линг уже смог перебросить армию. Быстрота передвижения говорит о ее не таком большом размере, но все же остатки ее сил еще с ней.

Госпожа Чонг достает искусно расписанный золотом веер и обмахивается.

— Возмутительная ситуация, Кувира. Ты сдалась президенту Райко. Конечно, это твое личное дело, но ты командующий нашей армии. Это непонятное поведение. Я жду объяснений.

Кувира улыбается. Ничего другого она не ожидала. Но за годы знакомства с Шином Кувира давно привыкла и приспособилась к привычке его матери верховодить всем и вся. К тому же вся эта бравада — напускная. Когда Шин погиб, Кувира привезла его тело с другого конца страны, и госпожа Чонг потратит последнюю монетку на защиту Кувиры. Да и ей больше некому оставлять свои миллионы. А Кувира для нее — что-то вроде несостоявшейся невестки. Ведь Шин ухаживал за Кувирой, а то, что она не очень-то отвечала взаимностью, не имеет значения.

— Все зашло слишком далеко. Вы знаете, я никогда не хотела конфликта и войны, — госпожа Чонг важно кивает. Еще бы — она все знает. — Аватар и несколько магов, — Кувира будто нехотя косится на своих тюремщиц, и это не остается незамеченным, — выступили против меня, хотя президент Райко уже согласился на капитуляцию.

— Что? Это возмутительно! Суинь Бейфонг, и ты была среди них?

Су с похвальной выдержкой спокойно смотрит на обвинителя.

— Президента вынудили сдаться путем угрозы оружием.

— Естественно! — фыркает госпожа Чонг. — А как еще ведутся войны? — она с щелчком складывает веер. — Суинь, ты меня разочаровываешь все больше. И что дальше, милая? — заботливо интересуется госпожа.

— Завязался бой. Город подвергся разрушениям. Я решила прекратить и сдалась. Армия была выведена за пределы города.

— И что, было никак не победить? — с досадой спрашивает госпожа Чонг.

— Боюсь, что нет, — виновато пожимает плечами Кувира. — Аватар все же слишком сильна и, к сожалению, была не на нашей стороне.

— Ну, что ж, — госпожа раскрывает веер. — Мне все ясно. Как всегда, ты страдаешь из-за своего благородства, Кувира. Молодец! Я говорила, что нужно задушить их экономической блокадой, и что ты ответила? Ну, Суинь! Угадай! — внезапно обращается госпожа к Су.

— Что она не заставит голодать целый город? — пожимает плечами Суинь.

— Именно! Что-то вроде «мне не нужны умирающие от голода дети», — цитирует госпожа.

Кувира незаметно вздыхает. Какая там экономическая блокада. Госпожа Чонг вбила себе в голову, что Республиканский город получает продовольствие исключительно из Королевства Земли и ниоткуда больше. Частично это было правдой, но не только. Прибрежный город славился морепродуктами и явно умирал бы от блокады неприлично долго. Возможно, годы. Кувира не была настолько терпеливой.

Но госпоже Чонг, которая так многое сделала для их дела в начале пути, предложила причину получше — благородство.

— Ты умница, что заставила их привезти тебя в Ба Синг Се. Здесь все будет проще. Адвокат придет к тебе позже. Ах, я уже говорила? М-да. Так что, тебе что-нибудь нужно?

Кувира скромно улыбается и качает головой.

— Не нужно этой скромности, Кувира. Если что-то требуется — говори.

«Понять, что дальше делать и кем быть», — думает Кувира. Но вряд ли кто-то может помочь ей в этом.

— У меня есть все, что требуется. Хотя я продала бы душу за ваш слоеный пирог с медом.

— Ах, детка! — на глазах госпожи Чонг блестят слезы. Она обнимает Кувиру. — Мы вытащим тебя отсюда. Все образуется, я обещаю.

— Конечно. Там есть еще кто-то? — Кувира кивает на дверь.

— Ах, нет. Я подумала, что тебе нужно отдохнуть с дороги и убрала всех этих людей. К тому же я не видела там ни одного знакомого лица, а, значит, они не очень-то тебе и нужны.

Кувира в который раз поражается тому, какую власть имеют деньги и положение в обществе. Она просто «убрала всех этих людей».

— Приму их завтра. Я и правда немного устала.

— Я уже ухожу, а ты отдыхай. Процесс будет быстрым.

— Что это значит? — возмущается Лин.

— То, что вы слышали. Вы собираетесь судить ее за то, что она пыталась поднять с колен королевство?! Да это вас надо судить! — возмущенно потрясает веером госпожа Чонг. — Пока, милая.

— Спасибо, что пришли ко мне, — нежно улыбается Кувира.

— Разве я могла не прийти?! — и она выходит.

Раздаются аплодисменты. Кувира поворачивает голову. Суинь сдержанно аплодирует ей, сидя на диване.

— Браво. Я говорила, что из тебя получится опасный политик.

— Ты многое говорила, — холодно отвечает Кувира, и улыбка слетает с лица Су.

— Никогда не видела Мидори в таком праведном гневе.

— Мидори? Ах да, вы ведь ровесницы, — замечает Кувира, и Суинь смеется. Лин переводит растерянный взгляд с сестры на Кувиру.

— А вот тут мимо, — замечает Суинь, и Кувира отворачивается. Ну почему из всех магов всех стран с ней именно Суинь Бейфонг?!

— Ты не упомянула, что Аватар спасла тебе жизнь. Какая удобная забывчивость, — усмехается Суинь.

— Я еще не готова остаться без союзников. С некоторых пор я особенно ценю людей, которые меня не предавали.

Улыбка Суинь меркнет.

— У меня ощущение, что я на семейных разборках, — фыркает Лин.

— Мы все из Заофу, — улыбается Суинь.

«О, как же чудесно ты умеешь лгать», — злится Кувира.

— Если это все, я могу остаться одна? — говорит она, отвернувшись к окну. Она по привычке хочет свести руки за спиной и в который раз натыкается на кандалы.

— Еще чего. Мы будем за тобой приглядывать. Су, ты можешь пока отдохнуть.

— С удовольствием, — Суинь уходит и закрывает дверь. Лин находит на столике у двери газету и шуршит ей, недовольно фыркая.

— Ты подумай! «Во времена, когда нация переживала глубочайший кризис, именно Кувира взяла на себя ответственность за всех нас. Эта тяжелая ноша полководца, объединителя и лидера была взвалена на хрупкие плечи двадцатилетней девушки» — и кто это пишет?

У Кувиры есть парочка догадок. Когда она получила звание капитана, о ней, помнится, написал в газете один журналист. Как и многие, он был впечатлен историей ее пути из грязи в князи. За три года объединительства многие губернаторы и князьки дальних провинций платили, чтобы в прессе о ней было побольше грязи, и, когда это стало мешать, Кувира тоже начала платить. Она склонила на свою сторону многих видных деятелей прессы. Без этого было не выжить. Ее заклевали бы. Любое ее действие могли представить в газетах и как манну небесную, и как злостный диктат. Кувира платила, обещала, впечатляла — для каждого находила свою монету. И теперь, как ни странно, многие все еще на ее стороне.

— О, а вот это мне нравится. — Лин с наслаждением просматривает другую газету. — «Запугивая мирных граждан и уничтожая несогласных, Кувира, словно смерч, сеющий хаос, промчалась по стране. Тысячи невинных магов были согнаны в ужасные лагеря, тысячи мужчин против воли завербованы в армию, сотни детей брошены на произвол судьбы». Да ты просто мировое зло, — комментирует Лин.

Кувира подходит к высокому стеллажу и, не глядя, вытаскивает книгу. Бросает ее на диван рядом с Бейфонг.

— Если в ваши обязанности входит читать мне вслух, то читайте это.

— Хм! — фыркает Лин и продолжает читать газету молча.

Кувира выглядывает на улицу. Дворцовый сад тих и спокоен, по нему прогуливаются агенты Дай Ли. И вдруг над высокой стеной поднимается длинный шест, за ним второй. Они расходятся, и между ними растягивается широкое полотно. Зеленой краской выведены иероглифы: «Свободу Кувире».

Кувира сжимает пальцами переносицу.

Как. Она. Устала.

Ее адвокат по фамилии Кояма — лощеный, худой, высокий — не нравится ей с первого взгляда. Он выставляет Лин за дверь с таким изяществом и наглостью, что Бейфонг буквально пышет огнем от ярости.

— В первую очередь, позвольте выразить мое глубокое восхищение тем, что вы сделали для нашей страны, — разливается он соловьем.

— Оставим расшаркивания, — обрывает его Кувира. — Ближе к делу.

Он улыбается самодовольно и нагло.

— Как вам будет угодно, Великий Объединитель.

— Я больше не ношу этот титул. Прошу впредь ко мне так не обращаться.

— Напрасно. Этот титул — наша козырная карта. Я в свою очередь попрошу вас не уведомлять общественность о вашем решении отказаться от своих лавров, пока процесс не закончится.

— И чем же он закончится, по вашему мнению? — Кувира с привычными кандалами на руках смотрит в окно. Сумерки наползают на дворец, и на стенах зажигают огни. Красиво.

— Полным оправданием, разумеется. Вам вернут армию, и я уверен, мы сможем добиться и некоторых устойчивых полномочий. Главный советник, или хотя бы глава Совета Пяти — вот наша цель.

— Я рада, что вы хотя бы не собираетесь свергать царя, — криво усмехается Кувира. Какой наглый самоуверенный хлыщ. Наша цель! Чья угодно, но не ее.

— Совет магов хотел отложить процесс на пару месяцев, пока волнения в городе не утихнут, но мы смогли добиться немедленного рассмотрения дела. Первые слушания начнутся через два дня.

— Куй железо, пока горячо, — задумчиво произносит Кувира.

— Именно, — улыбается Кояма.

— Какова ваша стратегия защиты?

— Мы будем полностью опираться на юридическую чистоту ваших действий. Ваш друг Линг, что занимался бумажными делами, не ленился официально вводить военное положение в каждой провинции страны, а это фактически делает все ваши так называемые преступления…

— Я поняла, — перебивает Кувира. — Очень хорошо. С нетерпением буду ждать вашего выступления в суде.

Кояма растеряно и досадливо смотрит на нее.

— Что ж, — прохладно замечает он. — Я рад, что вы мне так доверяете.

— Я доверяю не вам, а тем, кто вас нанял, — осаживает его Кувира. Если этот франтоватый льстец надеется сделать карьеру за ее счет — обойдется.

— Ваши друзья знают, что делают, — кланяется Кояма на прощание. — Я никогда не проигрываю.

— Это вселяет в меня оптимизм, — с каменным лицом отвечает Кувира, и Кояма, раздосадованный, уходит.

Она только переводит дух, как дверь снова открывается.

— Ну, что еще?! — раздосадованно шепчет она.

Суинь держит поднос на одной руке.

— Ужин, — говорит она удивленно. Кувира отворачивается к окну. Присутствие Лин неприятно, а вот Суинь — попросту болезненно.

Она ставит поднос на стол и подходит к ней с ключом от наручников.

— Хочешь сделать мне одолжение? — ершится Кувира. Лин никогда не снимает ей кандалы, принципиально.

— Зачем все усложнять? — Суинь поднимает тонкую бровь. Кувира, вздохнув, протягивает ей руки. Запоры щелкают, и Суинь ставит кандалы на пол. Кувира садится за стол и берет приборы.

Говядина в соусе и пестрый салат из разных овощей аппетитно сбрызнуты специями. Дворцовый повар не уступает повару Суинь Бейфонг.

Кувира молчит, не пытаясь завести разговор. А Суинь просто наблюдает за ней со своего стратегического местечка на диване. Она заканчивает есть, и Суинь, поведя тонким пальцем, заставляет зазвенеть металлический колокольчик. Приходит слуга, уносит приборы.

— Кандалы? — напоминает Кувира.

— Не нужно. Я знаю, что ты не сбежишь.

— Не обольщайся. С тех пор, как ты знала меня, много воды утекло.

— Не так уж много, — пожимает плечами Суинь. Кувиру трясет от ярости при виде ее невозмутимой самоуверенности, которая так восхищала ее в юности.

Она с трудом сдерживает гневные слова, встает и отворачивается к окну.

— Если ты так уверена, что я не сбегу, освободи меня от своего присутствия.

За спиной тишина, но потом Кувира слышит шаги и хлопок двери. Суинь уходит. Кувира закрывает глаза и морщится, как от боли. Она ненавидит Суинь. Она не может ее простить. За тот крик в битве с Аватаром, что чуть не стоил ей жизни, за разрушенные надежды объединить царство, но больше всего — за ту дверь в спальню с металлической ручкой, что согнулась в ее руке. Кувира никогда не сможет ей больше доверять, и все же ей грустно от того, что она ушла.

***

Ее судят маги всех стран. Лорд Огня, Король Ву, Тензин и Тонрак. Изуми не удостаивает ее даже приветственным кивком. Король Ву поджимает губы, словно очень на нее сердит, а потом сально подмигивает. Боже, что будет со страной? Тонрак привстает и вежливо склоняет голову. Что бы там ни было, она спасла ему когда-то жизнь, и он это помнит. Она кланяется в ответ. Тензин сидит, словно статуя — совершенно бесстрастный.

Начинаются показания, допросы. Поднимают документы. Какая-то женщина рыдает и обвиняет Кувиру в смерти своего сына, потом еще и еще. Кто-то умер в лагерях при попытке побега, кто-то — в битвах за провинции, которые не желали подчиниться. Губернатор одной из провинций, которая сдалась, с пеной у рта доказывает, что она принудила его подписать согласие, угрожая убить семью.

— Это ложь, — говорит Кувира негромко, так, чтобы слышал только Кояма.

— Здесь все ложь, — усмехается он.

Нет. Не все.

Пятнадцатилетняя девушка обвиняет ее в том, что она отрубила ее матери голову посреди улицы на глазах у многих свидетелей. По залу пробегает шепот.

— Кувира, — властным голосом говорит Изуми. — Это правда?

Кувира встает. Она слышит шум воды и предсмертный хрип Шина, чувствует пропитанную кровью перчатку на своей руке. Она может им все рассказать, все объяснить, убедить их…

— Да, правда, — говорит она и не добавляет больше ни слова. В зале ахают. Кувира садится на место.

— По этому эпизоду я хотел бы кое-что пояснить, — поднимается Кояма. Кувира недовольно морщится. Какой смысл в суде, если тут только и делают, что убеждают судей в ее невиновности? Она хочет, чтобы они решили. Решили вместо нее, какого наказания она заслуживает, потому что сама она не знает. Она понимает, что пришла не к тому результату, которого хотела, но где она повернула не туда? В первый год? Во второй? Может быть, ей просто не следовало идти на Республиканский город, и тогда она сейчас управляла бы страной? Когда она совершала ошибки, а когда была оправданно резка? Кого она убила, а кого казнила и победила?

— Ваша мать была целителем?

Девушка гордо вздергивает подбородок.

— Да!

— И она владела магией исцеления?

— Я же сказала, что да.

— В провинции Хань на момент эпизода было подписано соглашение о полном добровольном присоединении к Империи Земли и официально введено военное положение для борьбы с организованной преступностью, что терроризировала все железнодорожное сообщение. Кань Ю, названная жертвой, вместе с пятью пособниками напала на Кувиру и двоих солдат, когда они просто мирно шли по улице.

— Женщина погибла в битве? — спрашивает Тензин.

— Нет! — кричит девушка. — Она прирезала ее после, как животное!

— Кань Ю с пятью сообщниками, — наседает Кояма, — смертельно ранила Шина Чонга. Кувира потребовала исцелить солдата, но та отказалась. За неповиновение военным властям, нападение и убийство она была казнена на месте.

По залу снова пробегает шепот. Комментатор, что транслирует процесс по радио, что-то быстро говорит в микрофон. Кто-то из первых рядов встает.

— Твоя мать убила моего сына! — громко на весь зал говорит госпожа Чонг.

В зале поднимается шум, на улице кричит толпа. Кувира смотрит перед собой. Она пришла сюда не оправдываться. Она пришла за наказанием.

Первый день слушаний заканчивается скандалом и давкой. Лин и Суинь выводят ее из зала и отправляют подземными коридорами во дворец.

Они идут, освещенные мерцанием зеленых кристаллов.

— Ты правда отрубила ей голову? — спрашивает Лин. Суинь бросает на нее предостерегающий взгляд.

— Я уже ответила на этот вопрос в суде. Вам нужны подробности? — уставшая, злая, растерянная Кувира смотрит на шефа полиции.

Лин молча, без обычного фырканья отворачивается.

Суд длится бесконечные три недели. Кояма вытаскивает из дальних провинций свидетелей защиты. Выступают Линг, Рен, даже госпожа Чонг, которая всхлипывает и пускается в пространные рассказы о том, какой умницей и милой девочкой была Кувира, когда обучалась у Суинь Бейфонг. Кто-то превозносит ее подвиги на благо отечества, кто-то доказывает, каким подлым и деспотичным лидером она была.

Особенно рьяно обвинение вменяет ей «варварскую осаду Заофу». Корры нет, и все восстанавливают по свидетельским показаниям. Впервые Кояма вызывает ее саму.

— Вы привели к Заофу армию. Вы собирались штурмовать город?

— Я хотела избежать штурма. Я долгое время прожила в Заофу и не вмешивалась в его дела из уважения к Суинь. На его защите стояли многие мои бывшие сослуживцы. Штурм был последним, чего я хотела. Но Заофу был последним неприсоединенным городом империи. Я больше не могла игнорировать это.

— И что же произошло дальше? — словно импресарио, Кояма выхаживает перед столом судей.

— Я предложила Суинь присоединиться к Империи добровольно. Она отказалась.

Суинь сидит в первом ряду и смотрит на нее. Кувира кажется, будто их отношения, все то, что было между ними, сейчас будут разбирать беспристрастные судьи. Ведь сколько в той осаде было войны и сколько их личных обид?

— Прошу заметить: объединение империи было доверено Кувире советом за три года до этого, и требования ее были законны.

— Кувире доверили объединение царства, а не его завоевание, — грозно сдвигает брови Тензин.

— Однако ей дали полномочия, я цитирую: «применять силу в рамках разумного для урегулирования конфликтов». Сколько вы потеряли солдат при осаде Заофу? — обращается он к Кувире.

— Ни одного.

— Сколько же было убитых со стороны Заофу?

— Ни одного.

По залу снова проносится шепот.

— Полагаю, обсуждать больше нечего, — усмехается Кояма.

Обвинитель выходит вперед.

— Кувира, правда ли то, что вы взяли в плен Суинь Бейфонг?

— Да, правда.

— Вы держали ее в платиновом коконе, а потом всю ее семью — в клетке из дерева под землей?

— Да.

И снова Кояма.

— Правда ли, что Суинь Бейфонг нарушила условия перемирия и напала на вас ночью со своими сыновьями?

— Да, правда.

Кувира слушает, отвечает, слушает, отвечает, слушает…

— Президент Райко, вы давали Аватару свое разрешение вступать в бой после согласования капитуляции?

— Правда ли, что официально Царица Земли так и не подписала бумаги об отчуждении земель республиканского города?

— Суинь, правда ли, что незадолго до нападения Захира на Ба Синг Се вы отказались предоставить двадцать магов металла в личную охрану Царицы и тем самым косвенно спровоцировали падение монархии и беспорядки, унесшие сотни жизней?

Кувире хочется заткнуть уши. И наконец она понимает: здесь она правды не узнает.

Она велит Кояме предложить совету магов сделку — ее добровольный уход с поста главнокомандующего, передача армии под юрисдикцию короля Ву и отказ от политических постов на год в обмен на снятие всех обвинений.

Они отказываются. И тогда Кувира, презирая этот фарс, называемый судом, начинает играть на публику.

Она принимает всех. Всех фанатиков и поклонников, она поднимает старые связи и велит Лингу через госпожу Чонг привести оставшуюся армию к городу. Тензин и Райко в бешенстве напоминают ей, что она обещала принять любое наказание. Но что ей до этого, если они сами не знают, что с ней делать, за что и как ее наказывать?

Город бурлит и кипит, дворец осаждают толпы. В итоге ее помилование подписывает юный напуганный король. Кувира велит Лингу подчиняться ему, и старый друг, возмущенный и злой, называет ее предательницей и уходит из Ба Синг Се.

Кувира делает заявление. Она устала и должна отдохнуть. Королевство объединено, и она полна надежд, что король сохранит мир и процветание империи. Она всем сердцем благодарна народу Земли за поддержку, оказанную на суде.

Армия и трон достается Ву. Кувире достается свобода.

Она уезжает из Ба Синг Се одна, в вагоне третьего класса, старательно прикрывая лицо капюшоном.

Четыре месяца она бестолково путешествует по стране — а потом что-то дергает ее и она едет на то место, в ущербе которому ее никто и не думал обвинять, но которому, Кувира знает, она причинила большой урон.

Туманное болото встречает ее настороженно. Кувира добирается до его центра на третий день пешего пути и с болью осматривается.

Пилы орудовали жестко. Она помнит, как куски лиан поднимали на дирижаблях. Тогда ей казалось, что это мелочи, но сейчас она осматривает раны, едва начинающие рубцеваться, с болью. Она брала, брала и брала все, что хотела. И ей никогда не было достаточно.

Она идет через заросли и вдруг видит силуэт.

— Суинь? — прищуривается она. Влажный мрак расступается. Суинь в ее обычном наряде выглядит моложе и так знакомо, так привычно. Она протягивает руку, и Кувира берет ее.

— Давай же! — улыбается она. — Ты можешь. Ты должна доверять себе. Слушай Землю, она всегда подскажет тебе путь.

И Кувира вдруг видит под собой пропасть, стоя на одном хлипком камушке. Она в ужасе хватается за руку Суинь, но та идет вперед и утягивает ее за собой.

— Нет! Подожди!

Суинь тянет ее, и она падает, падает, падает в темноту.

Кувира открывает глаза.

— Зачастили… — бормочет старческий голос.

Кувира резко садится на жесткой каменной постели.

— Надо начинать брать плату за жилье. Хоть куплю у болотных магов соли.

Она смотрит на сгорбившийся силуэт у костра и не верит своим глазам.

— Тоф?

— А ты Кувира, верно? Что надо на моем болоте?

— Вашем? — тут же хмурится Кувира.

— Больше никто не претендует, так что да. На моем.

— Я… — Кувира сама бы хотела знать, что ей тут надо.

— О, пожалуйста, только не еще одна заплутавшая душа! — фыркает Тоф. — У меня тут не санаторий для душевных ран!

— А были другие?

— А то! — фыркает Тоф. — Аватар Корра.

Кувира смотрит в темноту пещеры. Корра. Она сказала, что они похожи, там, в мире духов, и Кувира поняла, что это правда. Корра убедила ее остановиться и спасла ей жизнь. Может быть, ей следовало погибнуть там, в битве за Республиканский город, и предоставить другим разбираться в этом бардаке. Но Корра спасла ее, и теперь она не может просто отказаться от всего. Она должна разобраться, но как?

— Вы сказали, что я позорю магов металла, — вспоминает Кувира. — Зачем же принесли меня сюда?

— Из-за Суинь. — Кувира непонимающе хмурится. — Она тебя любит. Не могла я позволить тебе утонуть в болоте, хотя, может, и хотела.

— Любит? — фыркает Кувира со злобой.

Она встает и подбирает свой рюкзак. Пытается понять, что же ей напомнило это странное видение и вдруг вспоминает. Ту глупую яму и свою безумную панику, когда Суинь пыталась научить ее сейсмозрению.

— Я поняла! — в восторге выдыхает Кувира. — Вы научите меня слушать Землю? — поворачивается она к Тоф. Старушка смотрит на нее белесыми невидящими глазами.

— Нет.

— Нет?! — Кувира в ярости сжимает кулаки. Она только что чуть не поверила, что ее ждет-таки пресловутое просветление, а ей отвечают «нет»?

— Нет, — повторяет Тоф. — Ты ученица Суинь. К ней и иди.

Тоф отворачивается к костру, и Кувира вдруг видит, насколько она дряхлая и усталая.

— Я сама собиралась, но думаю, лучшее, что я могу сделать для Су — это прислать тебя.

— Не думаю, что она обрадуется моему визиту, — ядовито говорит Кувира. — Да и я не горю желанием ее видеть.

— Вам всем надо поменьше думать, — ворчит Тоф. — Ты знаешь, что тебе нужно. И я учить тебя не стану.

Кувира смотрит на старушку, и на какое-то мгновение злость затмевает ее разум. Да она же может ее убить, эту старую развалину Тоф Бейфонг! Но тут же мотает головой. Нет. Не может. Много ли чести — убить старуху, да и к тому же она мать Суинь. И Кувира вдруг понимает, почему Тоф вытащила ее из болота. Она и сама бы вытащила эту ворчунью из топи.

— Ладно. Я поеду.

— Вот и молодец, — говорит Тоф и устало прикрывает незрячие глаза.

И Кувира едет в Заофу.

На вокзале молодой стражник с пушком над губой долго и внимательно изучает ее документы. Смотрит на лицо, на имя, снова на лицо.

— Цель вашего визита в Заофу? — подозрительно интересуется он.

— Туризм, — отвечает Кувира с издевкой.

Страж хмурится еще сильнее.

— Назовите цифры вашего рождения в обратном порядке.

Кувира усмехается. Стандартный вопрос при подозрении на подделку документов.

— Смир-но! — раздается громкая команда. К ним подходит страж постарше. Кувира помнит его в лицо, но имя вылетело из головы.

— Капитан, — кивком приветствует он.

— Давно уже не капитан, — отвечает она. Улыбается. — Привет.

— Ты как разговариваешь со старшим по званию? — набрасывается страж на мальчишку. — Это же Кувира!

Парень одними губами произносит: «Ку-ви-ра».

— Отставить придирки. Парень делает свою работу, и делает хорошо, — она протягивает руку, и мальчишка, вытянувшись по стойке смирно, отдает ей документы.

Они идут по перрону.

— Тебя ждут. Машина нужна?

Кувира удивляется, но по привычке не выдает этого.

— Нет. Пройдусь.

Она идет по знакомым с детства улицам, садится на трамвай. Ее узнают, но не решаются заговорить.

В поместье вся стража знакомая, и ее пропускают без задержек. Кувира идет по аллее, и вдруг тревожное чувство сжимает её грудь. Что-то не так. Что-то неуловимо изменилось. Она смотрит кругом. Цветы все так же благоухают, раскаленный на солнце метал все так же блестит. Но что-то…

В дверях дома ее встречает Баатар-младший.

— Ух ты. Ты похожа на бродяжку, — говорит он. Они не обнимаются и не жмут руки. Она видела его один раз, на суде. Он не простил ей тот выстрел, а она не озаботилась вымолить у него прощение. — Долго ты. Я уж думал, не приедешь. Мы разослали письма, но не знали, где тебя искать.

И тревога снова сжимает грудь. Кувира с трудом переставляет ноги, идя по коридору в зал с макетом Заофу.

— Ты только… — говорит Баатар, прежде чем открыть дверь. — Не пугайся.

Кувира заходит, Баатар закрывает за ней дверь. Суинь сидит на диване. Ее поза привычна. Рука на подлокотнике, нога закинута на ногу. Но платье слишком широкое для похудевшего тела. Она оборачивается и Кувира прирастает к полу.

— Что с тобой? — выдыхает она. Суинь с запавшими скулами, бледная, улыбается.

— И тебе привет.

Кувира смотрит на нее, и все ее мысли о взаимных обидах, ревности и предательстве, все то, о чем она думала, когда поезд нес ее к Заофу, остаются где-то там. Далеко-далеко.

Она проходит, снимает рюкзак с плеча и садится на диван напротив больной старой женщины, которая когда-то была красавицей Суинь Бейфонг.

Они молчат.

— Ты загорела, — говорит Суинь. — Проводишь много времени на воздухе?

Но Кувира не может, просто не может поддерживать этот безобидный разговор, когда ее сердце разрывается от боли.

— Ты больна?

— Просто не выспалась.

— Перестань, Су! Скажи мне!

— Да, я больна.

— Ты поправишься?

— Нет.

Снова повисает тишина. Кувира сдерживает слезы.

— Пожалуйста, — морщится Суинь. — Все вокруг только и делают, что рыдают. Хотя бы ты не унижай меня этим.

И Кувира справляется с собой.

— Где ты была?

— Путешествовала. Бестолково бродила по стране, подслушивая сплетни о самой себе.

— Узнала что-нибудь новое?

Они улыбаются друг другу, совсем как когда-то.

— Я видела Тоф.

— Ух ты. Поздравляю. Ты жива, и это говорит о том, что ты все же неплохой маг.

— Твоя мама — сварливая старуха, — заявляет Кувира. — Но она отправила меня сюда.

— Я тебя ждала, — улыбается Суинь. — Я знала, что ты придешь.

— Откуда?

— Потому, что ты моя ученица, и мне пора отдать тебе свой последний козырь.

Суинь опирается худой рукой о подлокотник, поднимается и достает из-за дивана трость. От вида того, как она на нее опирается, Кувира все же не может сдержать слезы.

— Прекрати, или я выставлю тебя из города. Мне хватает Опал и прочих, рыдающих в три ручья.

— Конечно, мы рыдаем! — всхлипывает Кувира. — Ты умираешь!

— Да, умираю. И хватит делать из этого трагедию. Вставай, пошли. Сейчас я как никогда благодарна небесам за Лин. Она единственная, с кем еще можно нормально общаться.

Кувира со злостью вытирает щеки и встает на ноги. Суинь в своем репертуаре! Даже на смертном одре не терпит дешевых сантиментов.

Они выходят в сад. Суинь идет медленно, и Кувира подстраивается под ее неспешный шаг. Она думает спросить, что случилось, что за недуг ее поразил, но не спрашивает. Какая к черту разница.

Они приходят в сад на их старую тренировочную площадку, и Суинь кивает. Кувира разувается.

— Давай сама. Я не в форме.

Кувира ударяет в землю ногой. Перед ней проседает небольшая квадратная яма. Она делает несколько пассов руками, и в яме вырастают маленькие столбики в хаотичном порядке. Суинь кивает. Кувира снимает с пояса кушак и завязывает глаза.

Темнота пугает ее, как и прежде, она неловко тянется руками и чувствует прохладную худую ладонь. Суинь берет ее за руку.

— Вот так. А теперь… слушай. Слушай Землю.

Кувира замирает. Медленно ведет стопой в сторону.

— Ты можешь. Я знаю, — говорит ей Суинь. И вдруг что-то происходит. Неясное чувство, не зрение, но ощущение, не осязание, но знание пробирается по всему телу до глаз. Кувира делает шаг и встает на камень. Она чуть притопывает ногой, и чувство снова пробирается по всему телу. Она знает. Знает, куда идти! Она шагает еще, и еще и еще. Твердые, надежные камни словно вырастают под ее ногами. Она знает — она не упадет. Она найдет путь. Она шагает еще, и рука Суинь выскальзывает из ее ладони, оставаясь позади.

— Моя девочка, — говорит Су с теплотой и любовью.

Кувире особо нечем заняться, и она проводит почти все время с Су. Они разговаривают обо всем на свете, не вспоминая прошлое. Через месяц Суинь падает на прогулке. Кувира ловит ее и опускается с ней на землю.

— Су! Нет, нет, нет! — бормочет она, прижимая к себе исхудавшую женщину. — Пожалуйста, нет!

Суинь словно засыпает в ее объятиях. Кувира плачет, не в силах позвать никого на помощь. Их находит Винг.

Заофу погружается в траур на долгих семь дней. Пышные церемонии и визиты мучают убитую горем семью.

Кувира живет в своем старом доме и плачет только, когда одна. На людях же она достойно скорбит. Никто не удивляется, что она в Заофу — ведь все знают, как они были близки с Суинь.

— Ты останешься? — спрашивает ее Баатар, когда они случайно сталкиваются в городе и заходят выпить в трактир.

— Пока да. Я в ссылке на год.

— А потом?

— Потом в Ба Синг Се. Возглавлю совет пяти.

— Снова в большую политику?

— Не могу я оставить страну на Ву. Тогда не могла и сейчас не могу. Но оставлю себе роль помощника. Может быть, стану вторым Лонг Фенгом. Правда, надеюсь закончить получше.

— Будешь собирать старых друзей?

— Нет. Попробую справиться своими силами.

Они выпивают, глядя на уличную суету.

— А ты?

— Руковожу. Изобретаю. Жениться бы.

Они смотрят друг на друга и усмехаются. Их странный роман на поле боя так и не вылился в настоящее чувство.

Кувира преподает в академии металла оставшиеся полгода, и на ее занятиях все классы ломятся от желающих. Она тренирует сейсмозрение и достигает в нем устойчивого прогресса.

Директор предлагает ей провести ряд семинаров по отдельным дисциплинам: трос, клинок, который взяли на вооружение все стражи Заофу, пластины. Она, пожав плечами, соглашается.

Через неделю после занятий к ней подходит девочка с листком в руках, и Кувира в испуге смотрит на него, ожидая увидеть там плакат со знаком Империи земли и титулом «Великий объединитель».

— П-простите, — бормочет она, протягивая ей бумажку. — Вы не подпишете?

На листке отпечатаны объявления о курсе семинаров по владению металлическими пластинами. «Уроки магии от Кувиры — величайшего мага металла», — гласит пышное название.

Кувира гневно смотрит на листок и клянется себе, что придушит директора за еще один пышный титул на свою голову. Девочка выжидающе, восхищенно взирает на нее.

— Конечно, — понуро соглашается Кувира и ставит росчерк на листке.

Кто-то всегда будет вешать на нее ярлыки, думает она, идя домой по вечернему Заофу. Но теперь это ее не волнует. Потому что она твердо верит, как верила Суинь: она найдет свой путь.

Конец.