Ад не мышиный [Иван Николаевич Пальмов] (fb2) читать постранично, страница - 3

осуждать и ад не придумали бы вовсе. Как можно если каждый уже наказан?

АБК:

Все бы только и говорили о рае? Не думаю что так, много ли мы сказали о небесах с тех пор как увиделись? В муках и виден-то один только ад, мечтать хорошо, когда и так все не плохо.

ЛХБ:

Ну и что ж, ты придумал себе самый адский ад?

АБК:

Чего думать-то вот он, теперь, уже. Знал бы ты как мне тяжко.

ЛХБ:

Но ведь хуже быть может? Мне кажется, всегда может.

АБК:

Не знаю

ЛХБ:

Раз может быть хуже, значит не ад. Я думаю, что ад это когда ничего нет, когда ты хотел бы увидеть хоть даже черное, когда ты желал бы чувствовать боль или даже вину, но не можешь.

АБК:

Пройдет время, я погляжу, что ты скажешь. Пусть это и в самом деле не ад, но и ада я уже не боюсь. Если б было возможно даже проверить, соглашусь.

ЛХБ:

И каким образом? Мне кажется, нас не плохо здесь устроили. У нас своя доля, но она может не хуже чем у других. Есть ведь мыши что мерзнут в холодной земле или в пустом бетонном сарае, есть те кого травят, а есть и те чьи мышата… Вот именно что мы заперты здесь и согрешить не можем, в этом наше счастье.

АБК:

Это почему еще не можем? Еще как можем. Если я убью тебя или ты меня. Можно и просто прелюбодеянием.

ЛХБ:

Вот только давай без прелюбодеяния.

АБК:

А что?

ЛХБ:

Да ничего. Ты ведь так гипотетически предположил?

АБК:

Ну…

ЛХБ:

Ну-ка

АБК:

Да шучу, ну смешно же.

ЛХБ:

Не очень. Тоже мне пострадавший – «как мне плохо», а сам еще шуточки непристойные отпускает.

АБК:

Шутки или нет, а в голове у меня стоят такие ругательства, еще непристойнее. Ужас как хочется кричать, и я даже не знаю, зачем держусь. Одни сквернословия на уме, а с тобой говорю еще и вполне ведь человечно. Чем им мыши не угодили?

ЛХБ:

Ты о том же или уже про другое?

АБК:

Про человечность. Почему именно человечность, вот наличие гладкого хвоста и пушистой шерстки делает меня мышью, как и любую другую мышь, но и без этих атрибутов я мышь. Почему же бесчеловечная людская особь все равно остается человеком? Есть это или нет, все равно человек. Есть, например собаки, которые поголовно, почти что все, обладают лучшими качествами. Назвали бы собачность, так нет – это вроде как даже наоборот плохо.

ЛХБ:

Пусть, будет мышиность. Ты не сквернословишь и говоришь мышино. Никто ведь не запрещает тебе так сказать. Просто ты пользуешься термином, который изобрели другие, точно так же как называешь что-то иностранным словом, если нет такого в твоем языке.

Сцена 5. Про чет и нечет.

ЛХБ:

Ты вернулся.

АБК:

Да мышиный брат, я вернулся.

ЛХБ:

От чего-то ты уже не такой пушистый. Как прошло?

АБК:

Препарат ввели. Говорят, что действует на каждом втором мыше, для фармакологии это прогресс.

ЛХБ:

Ну а ты, какой мышь? Первый или второй?

АБК:

Пока не точно, но знаю что если после первых суток не сдох, должен идти на поправку. Некоторые прям на столе и отбрыкиваются.

ЛХБ:

По нечетным значит везет.

АБК:

Уж извини друг, если я выживу. Выйдет ведь так, что тогда ты будешь четным.

ЛХБ:

Не думай об этом так. Статистику придумали жулики. Всяко ведь может быть, может у тебя был один шанс из ста и ты им воспользовался, тогда как другому дадут девяносто девять шансов против одного и он выберет не верный. Жулики, все вместе с Эйнштейном.

АБК:

Эйнштейн голова.

ЛХБ:

Угу, пророк двадцатого века. Правда, про ад ничего не сказал.

АБК:

Опять ты за свое. Может, нет его вовсе или как я говорил, тут он. Не хочется тебе этого, придумаю еще. Может у нас тут чистилище?

ЛХБ:

А это мне нравится. Очень подходит. Только где тогда рай?

АБК:

Рай вон у них, у людей. Разве это не ясно.

ЛХБ:

Это даже смешно, зачем бы они держали нас тут под опытами? если б у них все было так хорошо? Ради забавы если только, так их бы с этого рая мигом бы и выкинули.

АБК:

Ты очень много думаешь обо всем этом, не уж то собрался помирать? Ты ведь сам говорил, что не хочешь?

ЛХБ:

Нет, не хочу. Впрочем, я говорил обратное, но ведь действительно не хочу. Капризная штука жизнь, ведь у всех почти плохая, а все равно нужна.

АБК:

Ну, тут два варианта либо тебе действительно жалко саму жизнь, либо ты боишься смерти.