Постышев [Георгий Александрович Марягин] (fb2) читать постранично, страница - 2

подпольный фракционный центр, связанный с таким же московским.

В редакции у меня появился шеф — опытный журналист Римский. Он буквально натаскивает меня, как хороший охотник гончую, на поисках интересных, злободневных тем и материалов.

Первое задание: побывать на «Серпе и молоте», собрать рабкоровские заметки о рационализаторах, подготовить подборку к печати, заодно выявить пишущих в стенгазеты, но еще не сотрудничающих у нас.

«Серп и молот» — мой родной завод. Отсюда я уходил с комсомольским отрядом на фронт к Каховке.

Не успел я сделать несколько шагов по территории завода, как меня окликнул Дзюбенко. У него я учился слесарному делу.

— Ну, отвоевался, герой? К нам? Определился в газету. Тоже нужное дело.

Дзюбенко — председатель завкома «Серпа и молота».

С завода я ушел поздно вечером. Кроме Дзюбенко, встретил других старых товарищей. Удивительно изменился «Серп и молот»! Был это просто сборочный завод — получали из-за границы запасные части, собирали из них машины. А теперь все детали делают на заводе. Ходил по цехам, а в памяти все время маячила картина девятнадцатого года — разваленные холодные цехи, пустые пролеты, выбитые стекла. Много оборудования с завода утащили кайзеровцы во время оккупации. Теперь завод на полном ходу. Выпускает продукции в три с лишним раза больше, чем перед войной.

За четыре года восстановили и расширили завод Вот силища у коллектива!

Харьков поражает. Он незримой чертой разделен на две половины.

На центральных улицах вывески разных частных торговых фирм, рестораны, кафе с постоянными посетителями — агентами, комиссионерами, шикарно одетая публика.

Это копия того города, какой я помню подростком.

По Сумской днем, когда особенно людно, пролетают в экипажах с «дутиками» нэпманы. Они едут по городу, как победители, как люди, у которых в руках все карты.

У них свой лучший в городе клуб, на центральной улице. Они умеют доставать самые ходовые товары. Они каким то особым чутьем чувствуют, что нужно рынку. В их магазинах есть все. А в кооперативных магазинах либо пустые полки, либо товары, пролежавшие уже не один год. Нэпманы всё умеют в торговле, находят продавцов и покупателей.

На днях возвращался из редакции поздней ночью по главной улице. Город спал. Я впервые увидел цветную рекламу ресторана «Россия», «Казино Баккара Шмен де фер. До утра». Дико врезается в тихую ночь столицы Украинской советской республики огонь нэпа.

На углах, в полутьме, — девушки «для веселья». Слышны обрывки разговоров «Ходила вчера на биржу?», «Отмечают только. Пособие сама себе зарабатываю».

Можно снимать пейзаж ночного капиталистического города.

В заводских районах иная, кипучая жизнь, яркая трудом, поисками нового на производстве, в отношениях людей, в быту. Был с Римским за городом, в степи. Развернулась панорама города. Дымы заводских труб, как флаги будто город кому-то салютует.

— Цехи — как корабли. Они плывут в будущее, — сказал Римский.

Марченко был прав работа организатора рабкоров захватила меня Каждый день интересные встречи. Все время в самом кипучем потоке жизни. Это не просто сбор заметок и при влечение новых рабкоров — получаешь «задания жизни» для газеты. Жизнь подсовывает острые вопросы — зарплаты, учебы, торговли, быта. Неделя, как я в газете, а уже успел побывать на «Серпе и молоте», на паровозостроительном.

Ноябрь

Организован комитет содействия строительству Днепрогэса. Председатель — Чубарь.

Опубликован отчет о выполнении плана хозяйственного (1925–1926) года. Харьков — главный машиностроитель Украины, только Ленинград да Нижний Новгород состязаются с ним по выпуску паровозов, генераторов, сельхозмашин и других машин. Почти вся промышленность города достигла уровня 1913 года.

Троцкисты продолжают налеты. Они используют любую трибуну для того, чтобы исказить решения XIV съезда, оклеветать ЦК. Они забывают то, о чем говорили месяц назад. То они требовали сверхиндустриализации, убыстрения темпов ее. Сегодня они против индустриализации, против сооружения Днепровской ГЭС. Они называют эту стройку «мыльным пузырем». Эти болтуны ничего не понимают в технике и экономике, говорят специалисты ГЭЗ, — так же как восемьдесят человек из Главэлектро, которые под опекой Троцкого почти год раздумывали, строить Днепрогэс или нет, и заключили, что строить его невыгодно. Мы решили вместе с Чубарем — он не ваз был у нас на заводе, — что эта стройка нужна.

«Дом коммуны» — шумный человечий муравейник. Он обжил особняк какого-то представителя иностранной фирмы. Лепные купидоны с облупившимися щечками, выпучив глазенки, смотрят на людей в шинелях, кожанках, стеганках, вытертых до белизны пальтишках. Они испуганы громкоголосьем, несмолкаемыми спорами, простодушным хохотом и неистово трубят в свои рожки с потускневшей позолотой.

В этом общежитии уже