Смертельное попадание (СИ) [Олла] (fb2) читать постранично, страница - 2

носа девушки выполз муравей, прошелся по ее лицу и забрался в ухо. Тайю едва не стошнило на месте. Она закашлялась, и на ее ладонь упала парочка муравьев.

— Уже скоро, потерпи, милая, — ученый открыл одну из дверей и запихнул Тайю в небольшой бокс, больше напоминающий стерильную клетку для заразных больных. — Посиди тут. Вода здесь есть, а пища тебе не понадобится.

Тайя от души почесала спину. Она захотела было заорать, но снова закашлялась, выплевывая муравьев на белый, идеально чистый пол. В голове заметались судорожные мысли. Внутри что-то шевелилось, щекоталось и кусалось. Девушка яростно потерла живот — под кожей шевелились десятки маленьких живых бугорков. Тайя сидела молча и плакала, понимая, что ее никто не спасет. Никто не найдет в этом ужасном месте. Она стала кормом для муравьев. Даже нет, не кормом — фактически домом. На ее мысли и чувства всем плевать. А этому полоумному фанатику науки тем более.

Девушка плакала, и вместе с ее слезами по щекам стекали крохотные черные муравьи. Все это длилось долго, мучительно долго. Вскоре она поняла, что не может встать, не может пошевелиться; кричать не получалось, как и кашлять. Тайя только хрипела, выплевывая с выдохом новые порции муравьев. Наконец ее сознание погрузилось во тьму, а мозг, лишенный кислорода, благодарно отключился.

Ученый прошел в бокс через сутки после смерти нового образца. Удовлетворенно осмотрел закоченевшее тело и сделал несколько записей в блокноте.

— Вид номер двести пятьдесят — муравьи черные, мелкие, бескрылые — является идеальным биологическим оружием. Поражает образец почти мгновенно. Активность образца поддерживается до пяти часов. Жизнедеятельность — до десяти часов. Полная клиническая смерть наступает… — он сверился с записями одной из камер, — примерно через двенадцать часов с момента заражения. Исследования продолжаются. Нужно усилить скорость уничтожения образцов на порядок…

========== Рассказ 2 ==========

Джон считал себя порядочным парнем. Точнее, очень хорошим парнем. Правильным, ответственным, работящим и, конечно же, прилежным. Он не имел великого ума и вряд ли когда-нибудь стал бы начальником, но вот в пунктуальности ему не было равных. Коллеги посмеивались с него, говорили, что по нему можно сверять часы. Джон не обижался, поскольку считал это комплиментом.

Вот и сегодня он вышел на работу ровно в 7:15 утра, как и положено. Закрыл дверь на два оборота ключа, проверил, нет ли у двери и окна меток воров (спичек, листиков, прилепленной жвачки) и со спокойной душой спустился по трехступенчатой лестнице. Жил он в небольшом домике, доставшемся в наследство от родителей, один, поскольку ни одна девушка не выдержала его ненормальной педантичности. Они не желали соблюдать правила и не подчинялись его распорядку дня, что сильно огорчало Джона, вплоть до скандалов из-за брошенного тюбика зубной пасты. Ему полагалось стоять в специальном стакане и нигде более.

Джон шагал по родной своей улице, рассматривая зеленеющие деревья. Весна только-только пришла в их край и украсила все растения чудесными свежими зелеными листочками… Он любовался светло-голубым небом, наслаждался чистым утренним воздухом, еще пока не загаженным выхлопами автомобилей, и думал, что самый счастливый человек на свете. Через час ничего этого уже не будет — воздух испортится, улицу запрудят толпы спешащих людей, на трассе образуется пробка из газующих авто, а сам он уже будет сидеть в своем кабинете и работать.

Работу Джон не любил, но она была ему нужна. Работа позволяла ему покупать одежду, еду, оплачивать счета и страховку на дом. Был он самым обычным клерком в офисе, печатал документацию, раскладывал строго все по стопочкам, чтобы ни один документ не потерялся. За это Джона ценило начальство, но не повышало. Может быть, не хотело терять столь ценного и аккуратного сотрудника. Других вариантов Джон почему-то не видел, или не хотел видеть.

В этот раз дорогу перегородил большой подъемник с работягами, ремонтирующими столбы электропередач. Джон вспомнил, что по почте ему пришло сообщение о временном отключении электричества и извинения за неудобства, но все же нарушение его привычного распорядка настолько выбило его из колеи, что он захотел выругаться. Впрочем, он смолчал, поскольку старался не вступать в конфликты без причины. Он просто перешел на другую сторону улицы, чтобы не мешать ремонтникам.

Здесь все ему было незнакомо. Другие магазины, иные рекламные вывески, даже новое табло электронных часов. Джон морщился и оглядывался на электриков, мысленно ругая их самыми нецензурными по его мнению словами. Если бы они не ремонтировали проводку, то он бы прошел привычной дорогой, как ходил годами каждый день. А сейчас он вынужден… вынужден идти другой дорогой, менять маршрут, переходить неудобный подземный переход, которого всегда боялся… В