Цитата: "А марганец при горении выделяет кислород". Афтырь, ты в каком подземном переходе аттестат покупал? В школе преподают предмет под названием - химия. Иди учи двоечник.
Стоит внимания. Есть новизна и сюжет. Есть и ляпы. Ну например трудно потерять арбалет, еще трудней не пойти его поискать, тем более, что он весьма дорогой и удобный. Я слабо представляю, что четверо охотников уходят на охоту без дистанционного оружия и лишь по надобности его берут, тем более, что есть повозка и лошади. Слабо представляю, что охотники за своей жертвой и подранками бегаю с мечами. Имея 4 арбалета и видя волколака автор
подробнее ...
рассказывает нам как его они рассматривают и как он готовится к нападению, дожидаясь атаки. Лишь ГГ успевает нажать на спуск в догон и забыв о перезарядке несётся безоружный за целью, видимо высказать своё устное фи за грубое подталкивание. Ну и как всегда охотники на монстров не имеют элементарной защиты от таких нападений - рогатины и предпочитают служить "кеглями" и летать не имея крыльев. Стандарт вооружения для таких писателей - меч, взяв авторит - ведьмака А. Сапковского. Только у него ведьмаки были уже биомутантами и обучались с детства, имели невероятную реакцию, гибкость, скорость и кучу химии от отравлений и заживление ран от ближнего контакта с чудовищами. Наши простые предки справлялись копьями,луками, собаками, ядом и ловушками. Диванные писатели пишут глупые книги и ссылаясь друг на друга. Да нормальные охотники в лес без хороших как минимум двух обученных собак держать зверя на одном месте на хищника не пойдут, иначе сами станут дичью. Я действительно умных произведений, где хоть чему то можно научиться из реального опыта давно не читал. На фоне прочих авторов оценку ставлю - хорошо и рекомендую представлять в уме более реальные ситуации и не резать монстров ножичком, а сразу колоть зубочисткой.
Очень! очень приличная "боярка"! Прочёл все семь книг "запоем". Не уступает качеством сюжета ни Демченко Антону, ни Плотников Сергею, ни Ильину Владимиру. Lena Stol - респект за "открытие" талантливого автора!!!
Написано на уровне детсада. Великий перерожденец и врун. По мановению руки сотня людей поднимается в воздух, а может и тысячи. В кучу собран казачий уклад вольных и реестровых казаков, княжества и рабы. 16 летний князь командует атаманами казачьего войска. Отпускает за откуп врагов, убивших его родителей. ГГ у меня вызывает чувство гадливости. Автор с ГГ развлекает нас текстами казачьих песен. Одновременно обвиняя казаков
подробнее ...
обворовывание своего князя. Читать о всемогущем колдуне и его глупых выходках и рассуждениях просто не интересно.
ней. Так они без особых хлопот и долгих проволочек избавились от меня.
Когда мы остались вдвоем, хозяйка, пожилая сербиянка, отвела меня наверх и показала мою кровать, рядом с другими четырьмя, три из коих занимали мальчики, мои сверстники, которые сейчас сидели на школьных уроках, а четвертую — служанка, нарочно приставленная присматривать за нами, дабы не давать волю для обычных незамысловатых шалостей, детских проделок. После этих разъяснений мы спустились, и хозяйка отвела меня в сад, сказав, что здесь можно погулять до обеда.
Я не чувствовал себя ни счастливым, ни несчастным — просто ничего не говорил. Ни страха не испытывал, ни надежды, ничто меня не занимало; не ощущал ни грусти, ни веселья. Единственное, что действительно меня поразило, — сама хозяйка, и хотя я тогда еще очень мало смыслил в красоте и безобразии, ее лицо, наружность, тон и манера разговаривать, весь ее вид и повадки вызывали невольное отвращение. Мужеподобные черты лица всякий раз сбивали с толку, стоило лишь взглянуть на нее, чтобы выслушать очередные наставления. Это была крепко сбитая, высокого роста женщина из породы здоровяков, со смугловатой кожей, черными волосами и длинными густыми ресницами, впридачу подбородок ее украшали несколько длинных, жестко торчащих волосков; в завершение портрета добавлю две отвислые, препротивного вида груди, наполовину открытые всеобщему обозрению, которые уныло стекали вниз чуть ли не до пупа; хозяйке было лет под пятьдесят. В служанках она держала дюжую крестьянку, которая выполняла всю домашнюю работу, а то, что громко именовалось садом, являло собою прямоугольный дворик примерно тридцать на сорок шагов, не доставлявший ничем, кроме своей зелени, ни малейшего удовольствия.
К полудню вернулись три моих будущих товарища и тотчас же, словно мы век были знакомы, наговорили мне уйму разных разностей. Я ничего не отвечал, но это ничуть их не смутило, и в конце концов помимо воли я оказался втянутым в их невинные развлечения. Мы бегали, вскакивали друг другу на закорки, катались кубарем, и я охотно позволял им учить меня всем этим проказам, пока нас не позвали на обед. Я уселся за стол, но увидев перед собой деревянную ложку, отодвинул ее в сторону и попросил подать серебряный столовый прибор, который был мне дорог как бабушкин подарок. Служанка отвечала, что хозяйка желает поставить нас в равные условия, дабы никто не выделялся, и я, стало быть, должен поступать, как остальные, что я и принужден был проделать не без некоторого усилия; едва уяснив, что мы должны быть равны, я принялся вслед за другими хлебать суп из миски, впрочем, не сетуя на то проворство, с каким мои товарищи поглощали содержимое, но не без удивления отметил, что здесь это дозволено. После супа, показавшегося почти несъедобным, нам дали по крохотному кусочку копченой белуги, затем по яблоку, и на том обеденная трапеза завершилась. Стоял великий пост. Ни стаканов, ни чашек не было, все пили из одной глиняной пиалы чудовищного вкуса напиток, именуемый graspia, — обычную воду, в которой прокипятили очищенные от ягод виноградные гроздья. В последующие дни ничего кроме воды нам не давали. Я немало подивился такому обеду, но не знал, вправе ли счесть его скверным.
После трапезы служанка отвела меня в школу к молодому священнику, доктору Гоцци, с которым сербиянка условилась платить за обучение по сорок грошей в месяц, иными словами, одиннадцатую долю цехина.
Мне предстояло обучаться письму, и потому меня посадили вместе с малыми детьми пяти-шести лет, которые тотчас же начали надо мной подтрунивать.
Вернувшись из школы, я получил от хозяйки свою порцию ужина; нечего и говорить, что еда была еще сквернее, нежели днем. Одному я удивлялся: почему нельзя хотя бы пожаловаться на никудышную кормежку. Меня уложили на кровать, где всем хорошо известные насекомые трех разновидностей ни на мгновение не дали мне сомкнуть глаз. Мало того, ночью по мансарде беспрестанно сновали крысы, от страха кровь стыла у меня в жилах, когда они нахально запрыгивали на постель. Тогда-то я познал, что значит быть несчастным, и мало-помалу обрел умение сносить всяческие лишения.
Боль от укусов полчищ насекомых, жадно набросившихся на меня, отчасти умаляла ужас, испытываемый от присутствия мерзких крыс; и словно в противовес, благодаря страху я сравнительно легче терпел укусы маленьких кровососов. В борьбе меж двумя этими мучениями в выигрыше оказалась душа. Служанка же на протяжении всей ночи оставалась глуха к моим стенаниям.
Лишь только рассвело, я поднялся с жалкого своего ложа и, горько посетовав прислуге на терзания, которым подвергался, попросил сменить рубаху, ибо моя имела столь плачевный вид, что в глазах темнело от мельком брошенного на нее взгляда; девушка отвечала, что белье меняется не иначе как по воскресеньям, и презрительно хмыкнула в ответ на угрозу пожаловаться хозяйке.
Впервые в жизни моей я заплакал тогда от досады и злости на товарищей, слыша их несносные
Последние комментарии
4 часов 16 минут назад
4 часов 18 минут назад
5 часов 16 минут назад
5 часов 38 минут назад
23 часов 37 минут назад
23 часов 38 минут назад