Грозный адмирал. Беспокойный адмирал [Константин Михайлович Станюкович] (fb2) читать постранично, страница - 80

подчинения от своих близких, сам становится рабом ложных взглядов, которые исповедует, рабом своей разнузданной похоти.

Корнев — герой повести "Беспокойный адмирал" — по замыслу автора, видимо, должен был стать антиподом Ветлугина-старшего. Станюкович не жалеет слов для положительной характеристики этого флотоводца. Поминается и то, что "беспокойный адмирал" "получил основательное морское воспитание в школе Лазарева, Корнилова и Нахимова", и то, что со вступлением его в командование флотом на Тихом океане "эскадра оживилась, как оживляется добрый конь, почуявший опытного и смелого всадника".

Однако эти утверждения по большей части остаются авторской декларацией. Они находят лишь малое выражение в поступках героя. Запоминается ряд комических ситуаций, в которых оказывается Корнев из-за своего трудного неукротимого нрава. В пылу возбуждения он то и дело совершает поступки, самим же им впоследствии осуждаемые: то оскорбляет ни в чем не повинного офицера, то бьет своего слугу Василия. Потом он ведет себя поразительно для военного флота того времени: не только прощает офицеру ответную его грубость, но и приносит извинения за свои необдуманные слова, принимает все меры, чтобы и слуга "не сердился" на него. Но "трогательные" сцены его раскаяний возложенную на них роль не выполняют. Помимо воли автора чувствуется, что Корнев, хоть и полон желания отринуть от себя все "ветлугинское", не может избавиться от "родимых пятен", доставшихся ему от прежних адмиралов вместе с одним из высших флотских чинов.

Достоинства повести скорее даже не в характере главного героя, но в многочисленных приметах быта и нравов русского военного корабля, щедро рассыпанных по ее страницам.

Перо Станюковича обретает наибольшую силу, когда он прямо и непосредственно рисует с натуры. Попытки же подчинить жизненный материал вымыслу, переиначить его в соответствии с общими идейными установками, даются ему труднее. Недаром в "Беспокойном адмирале" едва ли не лучшими вышли страницы, где автор рассказывает о том, как Корнев пытается "приручить" гардемаринов, проходящих нечто вроде стажировки на его флагманском корабле. Адмирал искренне расположен к этим юношам, он щедро угощает их изысканными блюдами, не жалеет дорогих папирос, полюбившихся начинающим курильщикам. Однако даже эти "приправы" не скрашивают для гардемаринов наставительности его застольных бесед и явной дидактичности отрывков, избираемых Корневым для совместных чтений. Юные флотоводцы являются на адмиральские обеды безо всякой охоты, идут по обязанности, словно на скучную вахту.

Эта линия повествования дышит живой жизнью, здесь веришь каждому слову автора. И не удивительно: именно так складывались в свое время взаимоотношения между Станюковичем и адмиралом А.А.Поповым, ставшим прототипом Корнева. В письмах, которые отправлял юный гардемарин сестре из разных портов мира, мы находим такие строки: "Он (Попов. — И.Д.) человек деятельный и добросовестный, любит меня очень, да мне не по нутру состоять при нем"...

Наверное, именно это умение писать прямо с натуры отметил в первую очередь Станюкович, когда прочитал "Письма из деревни" Гарина-Михайловского. Благодаря такой специфической особенности таланта ощутил он родственную душу в будущем авторе "Детства Темы", "Гимназистов", "Студентов", "Инженеров" — тетралогии, которую А.М.Горький назвал "целой эпопеей". Два эти писателя в русской литературе конца прошлого века занимают особое место. Они оба стали как бы предтечами того направления нашей прозы, которое А.Твардовский назвал позднее "прозой бывалых людей". Это, и верно, особый тип литературы: в нем профессия автора, доскональное знание дела, о котором пишет, умение передать на страницах своих книг особый профессиональный мир со сложной спецификой людских взаимоотношений занимает особо важное место.

И, думается, спешил Станюкович к Михайловскому, чтобы поделиться тем важнейшим открытием своим, на постижение которого затратил он так много лет.

Старания "крестного отца" оказались не пустыми. И хотя "крестник" попался ему норовистый, хотя далеко не все в их отношениях складывалось так, как хотелось бы Станюковичу, Гарин высоко ценил их общение. Они постоянно чувствовали близость друг к другу. И если судьба надолго разделяла, то шла между ними деятельная переписка. Последние письма Гарину написаны Станюковичем в конце 1902 — начале 1903 года из Италии, куда выехал он с надеждой поправить сильно пошатнувшееся здоровье. Надежде этой, однако, не дано было осуществиться.

Константин Михайлович умер в мае 1903 года. Похоронен на греческом кладбище в Неаполе, откуда в штормовые дни слышен гул моря...

— Игорь Дуэль^[21]

Примечания

1

Экипаж флотский — то, что в армии полк (Прим. автора)

(обратно)

2