Дневник послушника Николая Беляева (преподобного оптинского старца Никона) [Преподобный Никон Оптинский (Беляев)] (fb2) читать постранично, страница - 184

по крайней мере, она говорила Батюшке. И осталась смерть богохульного графа по сей день тайною для всех.

(обратно)

364

Как известно, преп. Варсонофия не допустило до Л. Н. Толстого его окружение, не желавшее, чтобы граф «переменил убеждения». Старец весьма скорбел об этом, сказав: «Железным кольцом сковало покойного... хотя и Лев был, но ни разорвать, ни выйти из него не мог».

(обратно)

365

Из воспоминаний Ивана Беляева.

Вскорости после этого я совсем приехал в Скит и поселился снова в той же самой келлии «на правиле», рядом с о. Патрикием. Даже и послушание у меня осталось прежнее, пономарское, к которому только добавлено было послушание будильщика — будить братию к утрени. Жил я сравнительно мирно в это время. Буря утихла.

Хочется мне рассказать один случай, происшедший со мною уже в 1911 году. Как-то летом я испросил у Батюшки благословения после трапезы, в воскресенье, пройтись по лесу с о. Иларионом. Батюшка охотно благословил. Жара была сильная. Вопреки правилам, пошел я не в подряснике, а в балахоне. Запер келлию, ключ — в карман, и пошел. В лесу снял и балахон, оставшись в одной длинной, по обычаю, рубахе. А балахон — на руку. Ходили мы почти до вечерни. Каков же был мой ужас, когда я обнаружил, что потерял ключ от келлии. Простоял вечерню «на правиле» в балахоне, в нем же поужинал в трапезе. Отстоял вечернее правило и пришел на благословение. Никогда я в таком виде не являлся, и Батюшка спросил, почему это так. Я по-честному все объяснил. На следующий день во время трапезы я стоял на поклонах — пока все братия сидят за столом, я должен был рядом с кафедрой чтеца непрерывно класть земные поклоны. Как тяжело было мне становиться на это наказание! Я просто не знал, куда деваться от стыда. Но, по мере того, как я клал поклоны, в душе моей все больше и больше водворялся великий мир. Такого душевного покоя и радости я никогда, ни раньше, ни позже, не переживал. Смирихся, и спасе мя Господь, и водворил во мне этот чудный мир. Вечером я сказал Батюшке, что искренно хотел бы еще и еще стоять на поклонах... Слава Тебе, Господи!

(обратно)