Оценку не ставлю, но начало туповатое. ГГ пробило на чаёк и думать ГГ пока не в может. Потом запой. Идет тупой набор звуков и действий. То что у нормального человека на анализ обстановки тратится секунды или на минуты, тут полный ноль. ГГ только понял, что он обрезанный еврей. Дальше идет пустой трёп. ГГ всего боится и это основная тема. ГГ признал в себе опального и застреленного писателя, позже оправданного. В основном идёт
Господи)))
Вы когда воруете чужие книги с АТ: https://author.today/work/234524, вы хотя бы жанр указывайте правильный и прологи не удаляйте.
(Заходите к автору оригинала в профиль, раз понравилось!)
Какое же это фентези, или это эпоха возрождения в постапокалиптическом мире? -)
(Спасибо неизвестному за пиар, советую ознакомиться с автором оригинала по ссылке)
Ещё раз спасибо за бесплатный пиар! Жаль вы не всё произведение публикуете х)
Все четыре книги за пару дней "ушли". Но, строго любителям ЛитАниме (кароч, любителям фанфиков В0) ). Не подкачал, Антон Романович, с "чувством, толком, расстановкой" сделал. Осталось только проду ждать, да...
артиллерия» в лице главы семейства.
— Я тебе, Виктор, так скажу, — отец опрокинул для аппетита крохотную рюмочку коньяка, которую в народе называли мухой, — если пойдёшь учиться на писателешку, договорюсь, чтобы тебе дали место в общаге, а остальные средства для пропитания будешь добывать сам.
— Вагоны мне, что ли разгружать? — пробухтел младший сын.
— Я в твои годы, между прочим, разгружал, — отец сурово посмотрел на своего недотёпу.
Одним словом, скрепя сердце, Виктор поступил на лечебный факультет в мединститут имени Пирогова. Еле-еле сдав две сессии, зимнюю и летнюю, и переползя на второй курс, младший Прохоркин вновь высказал своё твёрдое намерение забрать документы из Меда и подать их в институт, где царят Каллиопа, Полигимния, Эрато и прочие полезные творчеству музы. В ответ, утром заработал «автомат» бабушки, днём «миномёт» матушки, а вечером «тяжёлая артиллерия» батюшки. В довершении всего перед сном младшего брата подначивал старший, Антон. Он теперь часто возвращался домой не раньше одиннадцати вечера, так как гулял с девочкой из хорошей интеллигентной семьи.
— Что жрать то будешь, писатель про заек? — смеялся он, красуясь в новомодных московских штанах, в джипсах, на которые из семейного бюджета было выделено почти тысячу рублей!
— Думаешь, Тоха, из меня не получится путёвый литератор? — вяло отбивался Виктор.
— Из тебя? — Антон ещё раз крутанулся перед большим зеркалом, которое он вместе с отцом прибил на входную дверь в их общую комнату, — а кто для школьной стенгазеты в статье про немецких поэтов гуманистов перепутал Бебеля с Бабелем?
— Подумаешь, — Виктор обиженно засопел, — когда это было, уже и не помнит никто.
На самом деле над этой историей вся родня потешалась уже не один год. Просто младший Прохоркин был человеком крайне рассеянным и быстро увлекающимся. Когда он готовил статью про Генриха Бебеля, листая том отцовской «Большой советской энциклопедии», Виктор так зачитался, что проглотил на автомате автобиографии и Августа Бебеля и Исаака Бабеля. Потом прочитанный материал тщательно в голове смешался. В итоге на свет родилась статья под названием «Исаак Августович Бебель — немецкий поэт-гуманист, писатель, драматург и журналист». Отец несостоявшегося школьного стен-газетчика смеялся, читая черновик статьи, до икоты.
— Нет, брат, правильно батя говорит, чем быть плохим нищим писателем, будь лучше травматологом, у которого в нашей стране всегда будет кусок хлеба и кусок колбасы сверху. Как штанишки? — Антон подмигнул брату.
— Штанишки ништяк, — пробубнил Виктор, — только в жизни есть вещи поважнее, чем колбаса и джипсы.
От троллейбусной остановки Прохоркин бежал, перепрыгивая через лужи, как мировой рекордсмен по бегу с препятствиями Семён Ржищин, однако на десять минут все равно опоздал. Тяжело дыша, он ввалился в вестибюль главного военного госпиталя имени Бурденко.
— Виктор, ну где ты пропадаешь! — окрикнула его старшая медицинская сестра Глафира Тихоновна, — знаешь, где находятся отдельные палаты на третьем этаже?
— Налево в конце коридора, — просипел Прохоркин, все ещё пытаясь восстановить дыхание.
— Живо туда, — Глафира Тихоновна достала записную книжку и что-то в ней пометила, — присмотришь за новым больным, сделаешь ему фурацилиновые примочки и будешь следить за общим состоянием.
— Сейчас только переоденусь, — Виктор трусцой побежал в раздевалку.
— Итак, сестёр не хватает, ещё это шалопай на мою голову, — пробубнила себе под нос старшая медсестра.
Облачившись в халат, медицинскую шапочку и сменную обувь Прохоркин буквально через три минуты стоял у входа в отдельную палату и не решался в неё зайти. Так как прямо посредине дверного проёма на стуле сидел на посту спящий милиционер.
— Извините, можно я протиснусь, — Виктор тихонько потряс рукой блюстителя порядка за плечо.
— Что? — милиционер резко схватил Прохоркина за руку и больно сжал её.
— А-а! — вскрикнул от неожиданности Виктор.
— Простите доктор, не узнал! — охранник подскочил и взял «под козырёк».
— Я не доктор, — заикаясь, стал оправдываться Прохоркин, — я студент на практике. Можно я пройду к больному, мне Глафира…
— А-а, — усмехнулся милиционер, — студент, значит. Запомни студент можно Машку за ляжку, можно козу на возу, а ты должен обращаться к старшему по званию так, разрешите… э-э… Короче проходи.
Виктор, наконец, вошёл в узкую, как пенал, палату. На единственной кровати лежал человек неопределённого возраста, лицо его так распухло, что чем-то смутно напоминало арбуз, из которого выглядывал маленький кончик носа. Вместо глаз у пострадавшего в непонятном происшествии были две узкие щели. Прохоркина от внешнего вида больного немного передёрнуло. Виктор достал из бутылька на тумбочке таблетку зеленовато-жёлтого цвета, растолок её в ложке и растворил в стакане с водой. Затем стараясь не смотреть на лежащего без движения пациента, стал куском, сложенной в несколько слоёв и смоченной в растворе
Последние комментарии
3 часов 40 минут назад
6 часов 14 минут назад
6 часов 43 минут назад
6 часов 49 минут назад
1 час 5 минут назад
9 часов 52 минут назад