Детектив [Димитрис Хадзис] (fb2) читать постранично, страница - 3
- Детектив (пер. Нина Марковна Подземская) 75 Кб, 17с. скачать: (fb2) читать: (полностью) - (постранично) - Димитрис Хадзис
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (7) »
Деспине Димули — и вообще по девушкам. Но поглядывал на всех свысока, с презрением будущего регистратора провинциальной канцелярии, затем секретаря начальника округа, а затем… там видно будет. Тем временем его засасывало болото безделья.
Фодоракис и не думал, что оно засосет его, хотя прошел год, целый год. Он уже забыл об отличных отметках; назначение все еще не пришло. Тогда отец отправил его в окружной центр, чтобы Фодоракис сам посмотрел, чем он может заняться. Он поехал и, прожив там несколько месяцев, стал кичиться тем, что получил крещение и что он уже не провинциал — хотя это и был всего-навсего окружной центр. Он получил крещение и как мужчина в городском публичном доме, кичился и этим — хотя продолжал томиться душой и телом. Он сдал экзамены в школу телеграфистов — это тоже государственная служба — и кичился тем, что сдал успешно, хотя не прошел по конкурсу и опять остался без места. Больше никакого применения своим способностям он не смог найти и вернулся к себе в городок. Но он не чувствовал себя побежденным и нисколько не тревожился. Возомнив себя столичным жителем, Фодоракис завязывал шелковый шарф на шее так, как завязывали его тогда в окружном центре, всегда носил галстук и считал признаком хорошего тона вынимать беспрестанно носовой платок и, поплевав на него, изящно вытирать им губы. А по вечерам, убивая время в кофейне, он читал, кроме газет, свои любимые детективные романы — приносил их туда и читал до поздней ночи.
Сначала он читал их по привычке, сохранившейся у него со школьной скамьи, или скорее для того, чтобы производить впечатление образованного человека, чтобы все в кофейне видели его погруженным в чтение. Затем постепенно он настолько втянулся, что стал находить в этих романах спасение от убожества своей собственной жизни. По ночам в одиночестве он мечтал, что сам совершит какой-нибудь подвиг, как те, о ком он читал, проявит доблесть и удивит всех: расправится с бандой злоумышленников, угрожающих его городу, спасет человека из рук бандитов. И тогда об этом узнает Деспина. Об этом узнают и прочие и поспешат, конечно, предоставить ему хорошее, очень хорошее место регистратора. Но, чтобы внести ясность, я не вправе умолчать о том, что все это не являлось для Фодоракиса страстью, целиком его поглотившей, то есть болезненным бредом мистика или фантазера. Фодоракис был совершенно здоров. Чуть-чуть лжи нужно было лишь для того, чтобы вечером успокоить его сердце — немного мечты, совсем безобидной. Не вправе я умолчать и о том, что в этих мечтах о подвигах на полицейском поприще была не только жажда вознаграждения и всеобщего признания, но и любовь, стремление к добру. Не слишком много, тоже в меру. Как раз столько, чтобы поддерживать и питать мысль о превосходстве своей личности — Фодоракису хотелось быть не таким, как все.
Еще через год отцу стало тошно смотреть, как сын бьет баклуши, проводит в безделии день за днем, бесконечные дни. И он встревожился. В городе была типография, принадлежавшая Праксителю, по прозвищу Жаба, страстному голубятнику и неутомимому хвастуну, распространявшемуся о своих победах на поприще гомосексуализма, а в общем-то добрейшему и почтеннейшему человеку, торжественно именуемому Праксителем, а в просторечии Жабой.
В типографии у него имелись траурные рамки для извещений о смерти, которые вывешивали на двери и телеграфные столбы, немного красивого шрифта с позолотой для объявлений о счастливых браках, две-три кассы строчных букв, несколько ящичков с заглавными, маленькая ручная печатная машина и допотопная ножная «виктория».
Отец Фодоракиса пошел к Праксителю поговорить с ним. Он сказал ему, что не верит в назначение сына на место регистратора и что лавчонка не может прокормить их обоих. Они обстоятельно потолковали обо всем и пришли к обоюдному согласию: пусть Фодоракис подучится пока типографскому делу. А там — у Праксителя были свои планы: ему уже порядком надоела эта работа, он выбился из сил — он передаст со временем типографию парню, чтобы тот жил, как люди, и преуспевал. Старик отец обрадовался. Он сказал тогда Фодоракису, что надо чем-нибудь заняться хотя бы временно, пока не выяснится с этим назначением, нельзя же бить баклуши.
Так Фодоракис начал ходить в типографию. Сначала он ходил только после обеда и работал, никогда не расставаясь с пиджаком и галстуком, чтобы все сразу же видели, что он не рабочий, не какой-нибудь поденщик, а лишь помогает Праксителю так, от нечего делать — ведь и в типографии работа умственная, — пока не получит место государственного чиновника — это единственное, что ему подходит. Если он сидел за столиком у окна так, что его видели с улицы, и правил корректуру, он был почти счастлив. Затем он стал ходить в типографию и по утрам, снимал иногда галстук, наконец стал снимать и пиджак. Пракситель положил ему жалованье. Тут успокоился и старик отец.
Сам Фодоракис не мирился со своей участью, не хотел быть рабочим, но и не отказывался от места с тем,
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (7) »
Последние комментарии
1 день 2 часов назад
1 день 7 часов назад
1 день 15 часов назад
1 день 18 часов назад
1 день 18 часов назад
3 дней 5 часов назад