КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно
Всего книг - 714671 томов
Объем библиотеки - 1414 Гб.
Всего авторов - 275123
Пользователей - 125174

Новое на форуме

Новое в блогах

Впечатления

iv4f3dorov про Дорнбург: Змеелов в СССР (Альтернативная история)

Очередное антисоветское гавно размазанное тонким слоем по всем страницам. Афтырь ты мудак.

Рейтинг: 0 ( 1 за, 1 против).
A.Stern про Штерн: Анархопокалипсис (СИ) (Фэнтези: прочее)

Господи)))
Вы когда воруете чужие книги с АТ: https://author.today/work/234524, вы хотя бы жанр указывайте правильный и прологи не удаляйте.
(Заходите к автору оригинала в профиль, раз понравилось!)

Какое же это фентези, или это эпоха возрождения в постапокалиптическом мире? -)
(Спасибо неизвестному за пиар, советую ознакомиться с автором оригинала по ссылке)

Ещё раз спасибо за бесплатный пиар! Жаль вы не всё произведение публикуете х)

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
чтун про серию Вселенная Вечности

Все четыре книги за пару дней "ушли". Но, строго любителям ЛитАниме (кароч, любителям фанфиков В0) ). Не подкачал, Антон Романович, с "чувством, толком, расстановкой" сделал. Осталось только проду ждать, да...

Рейтинг: +2 ( 2 за, 0 против).
Влад и мир про Лапышев: Наследник (Альтернативная история)

Стиль написания хороший, но бардак у автора в голове на нечитаемо, когда он начинает сочинять за политику. Трояк ставлю, но читать дальше не буду. С чего Ленину, социалистам, эссерам любить монархию и терпеть черносотенцев,убивавших их и устраивающие погромы? Не надо путать с ворьём сейчас с декорациями государства и парламента, где мошенники на доверии изображают партии. Для ликбеза: Партии были придуманы ещё в древнем Риме для

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
Влад и мир про Романов: Игра по своим правилам (Альтернативная история)

Оценку не ставлю. Обе книги я не смог читать более 20 минут каждую. Автор балдеет от официальной манерной речи царской дворни и видимо в этом смысл данных трудов. Да и там ГГ перерождается сам в себя для спасения своего поражения в Русско-Японскую. Согласитесь такой выбор ГГ для приключенческой фантастики уже скучноватый. Где я и где душонка царского дворового. Мне проще хлев у своей скотины вычистить, чем служить доверенным лицом царя

  подробнее ...

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).

Язычник [Стефан Жеромский] (fb2) читать постранично, страница - 2


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

меня какое-то тягостное и даже болезненное впечатление.

— Дед, а ведь я тебя где-то видел…

Он покосился на меня и промолвил:

— Так я много где по свету скитался, может и видел. Ты-то сам, паныч, откуда?

Не отвечая на поставленный вопрос, я уклончиво поинтересовался:

— Ты при помещичьем доме пастух?

— Не, общинную скотину пасу.

— А тряпьишко-то на тебе дрянное…

— Нищенское. Да мне и ни к чему: я уж по девкам давно не ходок.

— Наверное, и заработок у тебя с общины немалый?

— Заработок?.. — засмеялся он. — Так, одежонку кой-какую дают.

— И снедь?

— Кого? Ягод что ли мало? Красная ягода вон, в лесу водится; малина есть, — малина тут крупная, сладкая; черника будет; грибы в яру растут. Раков наловлю — в углях запеку… живьём их — да и объемся! Рыбка-плотвичка белая на шпильку[5] ловится, гольцы под камушками плескаются, — жирненькие, как кабанятки.

Так, всё сильнее увлекаясь, старик продолжал:

— Чего там, я об одном утином гнезде знаю — утки большие, кряквы-то. А как утята подрастут — помордатее, стало быть, станут — я их и руками наловлю, шеи посворачиваю, каждую — глиной залеплю, в уголь уложу — там и ощипывать не надо, перья сами к глине присохнут, такая еда получится — ах!

Когда старик обо всём этом рассказывал, глаза его вдруг ласково засмеялись, и я обо всём вспомнил.

— Так ты из Пратулина![6]

Тут у крестьянина дрогнула нижняя губа, и неистово вспыхнули глаза.

— С Пратулина? — протянул он. — А тебе на что?

— Давно это было; видел я тебя там, когда все те злодейства случились.[7]

Теперь уже строго он посмотрел мне в лицо, тихонько покашливая.

— У вас ещё община была большая, а ты был богатым крестьянином; сельским старостой что ли, если не ошибаюсь…

— Что-то запамятовал… сколько уж времени минуло, — прошептал он насмешливо. — Порядочно… Но я теперь русский мужик, православный…

— А чего в пастухи подался? Где же твоя земля? Никак пропил?

— Земля? — проговорил он задумчиво, нахлёстывая прутом почву рядом с собой. — Я ещё и жену и двоих детей пропил. У меня один хлопец был шибко буйный, что твой жеребец, а другой — маленький такой, малютка… Я их так пропил, что аж к Господу Иисусу отправил; унию принял — хе-хе…[8]

— А их увезли?

— Что-то ты меня, паныч, утомил; а может ты какой москалик местный?

— Нет, брат…

Он поглядел на меня, и вдруг нахмурилось всё его лицо — холодное и застывшее в глухом молчании, как голое поле, — будто какая тень на него нашла.

— Ты же меня под самое сердце жалишь, под сердце… — говорил он, покачивая головой. — Вот он я, вот — сельский староста, вот он я — крестьянин, вот он я — мудрый хозяин и грамотный человек — общинный скот пасу, чёрти в чём хожу, пищи горячей не имею — вона как… А жёнка моя по миру в степи побирается, а на сынков моих чужой человек поплёвывает, — вона как… У меня ведь и рожь росла — колосистая да высокая, два савраса у меня ржали, коров у меня — пяток, у меня… эгей! — Москалики, вы, москалики!…

Я тогда принялся рассказывать ему о Христе Милосердном, который под сердцем слёзы бедняков носит, который все несправедливости помнит, который покарает варвара…

Он некоторое время внимательно меня слушал, насупив брови, согласно кивая головой, а потом прервал:

— Уста у тебя сахарные, как у иерея. Молоденький ты ещё… А я, вишь, старый; давно я всего этого наслушался, ох, давно… И ведь я Ему верно служил, Господу тому, Христу, а Он на меня и не взглянул, и на весь люд крестьянский — не взглянул; сам в руки палачам отдал. Уж так верно я Ему служил — не языком болтал, от как!

Резким движением он рванул тесёмку рубашки под шеей и обнажил плечо и спину — они были разодраны, покрыты швами и шрамами, испещрены следами безобразных ран. Из глаз его ударил неистовый блеск, полезли на лоб брови, зубы оскалились, а лицо залила неуёмная страсть, — глухая, крестьянская и давным-давно придушенная. Он быстро, громко и хрипло заговорил:

— Я Его не закрывал, к присяге с крестом вышел и грудь оголил. У меня тело кусками от кнутов обваливалось, а я имя Его взывал. Я в Бресте промеж головорезов, промеж злодеев, упавши ниц, по целым ночам лежал, на меня солдатня харкала, землю мою за бесценок продали, детей увезли, а я всё к имени Его взывал. Только вот ночью одной разум ко мне пришёл, а там и корабль приплыл… Если бы Господь Бог был на небе, если бы был справедливым, тогда и не было бы того зверства. Я ж и Москву повидал и Нижний Новгород, а уж там-то московского люда — тьма тьмущая. Если в нашей религии правда, — то чего же все в заблуждении живут? Болтовня это всё священническая! Ладно, здесь правды нет; так, где ж она тогда? В небесах? Эгей, а ведь те ксёндзы да попы за эту болтовню деньги гребут! А православие я там, в Нижнем, принял, вот только мне что церковь, что костёл — тьфу!

— Дед, дед!

— Вот именно… А как один остался,