Старчество по учению святых отцев и аскетов [Протоиерей Александр Соловьев] (fb2) читать постранично, страница - 3

обыденной жизнью? Для нас важно видеть именно практическое применение в жизни разных христианских добродетелей, нужно знать, как христианские истины применялись или применяются на деле обыкновенными же людьми среди обычных условий нашей жизни; проще говоря, нам нужны убедительные примеры житейского опыта, образы святого жития человеком испытанные и Богом благословенные. Без приложения на практике истины Евангелия так и остаются отвлеченными. Посему такие подвижники, как, например, свт. Тихон Воронежский, преп. Сергий Радонежский, преп. Серафим Саровский, старцы оптинские и другие нам дороги, и нам важно знать их подвиги, знать, как они поступали среди нашей — русской обыденной жизни. Хотя образ совершенства и на все времена дан нам в лице Иисуса Христа, сами, однако, и упомянутые великие подвижники изучали и подражали в своей жизни кому- нибудь из прежде просиявших святых. Св. Макарий Великий, например, учился и подражал св. Антонию Великому, св. Иоанн Златоуст подражал св. апостолу Павлу, святитель Тихон Воронежский был «ревнитель Златоустого», а еп. Феофан и Иеремия–отшельник следовали стопам св. Тихона.

Аскет в душе — русский народ глубоко чтит подвижников, ищет в их жизни примеров для подражания, и любимым чтением для него, кроме Житий Святых, являются патерики и творения подвижников: св. Исаака Сириянина, преп. Иоанна Лествичника и др. Русский раскол на том и держится, что люди стоят не за правила, а за образцы спасения, желают воспроизводить целиком былое — и внешнюю обстановку, среди которой спасались наши предки. Вопрос о том, как спасаться и как спасались, имеет существенное значение. «Двое из замечательных покойных оптинских старцев, — говорит старец же оптинский Амвросий, — часто говаривали, — один: искусство — половина святости; а другой, при чьих- либо ошибках от неуместной ревности, всегда произносил: свят, да неискусен, потому что неискусство при неуместной ревности часто может производить безтолковой путаницы не менее самого греха» (Сборник писем старца Амвросия, ч. I, стр.15). С этой точки зрения и небезоснователен взгляд, что ищущим добродетели полезнее читать повести о подвижниках и их назидательные и опытные изречения, чем рассуждать даже об источнике истины — Священном Писании. «Авва Аммон, — говорится в одном патерике, — спросил однажды старца Пимена: если будет нужно говорить с ближним, то как тебе кажется — лучше ли говорить с ним о Священном Писании или лучше об изречениях и мыслях старцев? Старец сказал ему в ответ: если нельзя молчать, то нужно говорить об изречениях старцев, нежели о Священном Писании. Ибо говорить о Священном Писании немало опасности» (Древний Патерик, стр.4).

Но сумел ли автор выполнить свою задачу, об этом он предоставляет судить опытным читателям. Чтобы понять и оценить такое жизненно–практическое монашеское устроение, как старчество, нужен опыт. Лишь старцы и послушники вполне понимают значение этого устроения. И теоретическое письменное учение отцов–аскетов понятно больше делателям — «эти книги (т. е. книги св. аскетов) дела требуют», «дела святых деяньми читай», как характерно выражались об этих отеческих аскетических творениях оптинский настоятель Моисей и оптинский старец Леонид. И преосвященный митрополит Гавриил Петербургский и Филарет Московский, как известно, перевод аскетических творений, сделанный профессорами академии, поручали исправлять старцам. «Они, — говорил митрополит Гавриил переводчикам относительно этих справщиков, — хотя и не знают так, как вы, греческого языка, но лучше вас знают из опыта духовные истины, непостигаемые только одним книжным учением, и поэтому правильнее вас могут понимать смысл наставлений, содержащихся в этих книгах» (Предисловие к житию старца Паисия Величковского, стр.11–12).

«Кто ведет речь о совершенстве, о радовании, или о безстрастии, — говорит Макарий Великий, — не ощутив в себе их действенности и удостоверения в них, уподобляется человеку, который при наступлении дневного зноя идет пустым полем и, томясь жаждой, описывает источник, струящийся водою, изображая себя пьющим, так как засохли у него уста и язык от палящей жажды, — или человеку, который говорит о меде, что он сладок, но не вкушал его сам и не знает силы его сладости. Но на деле не всегда бывает так, как он говорит. Ибо, когда человек сподобится со временем, хотя отчасти, приступить к делу, тогда рассудит он сам с собою: «Не так оказалось, как полагал я. Иначе рассуждал я, а иначе действует дух» (Добротолюбие, т. 1, стр.220).

Но в свое оправдание мы приведем слова св. Василия Великого: «Делаюсь и я сведущее и разумнее себя самого из самого вопроса, научась многому, чего еще не знал. И попечение об ответе бывает для меня учителем. Сказано: несмысленну, вопросившу о мудрости, мудрость вменится» (Притч. 17, 28, 1‑е письмо св. Василия Великого к Амфилохию Икон, ч. 7). А здесь, у подвижников христианских, есть чему поучиться! Св. Иоанн Златоуст, изображая современную иноческую жизнь,