Чуть-чуть невеселый рассказ [Олег Михайлович Куваев] (fb2) читать постранично, страница - 5

завистью спросил Ленька.

– Свои кореша. Полярные, – утверждающе сказал Старков.

Семен Иванович принес кусок сала, присланный ему месяц назад какой-то подозрительно заботливой родственницей.

Мы отошли от стола, чтобы не мешать ему.

– Как дела, болящий? – спросил Старков.

– Ничего дела.

– Догадываюсь, – хитро усмехнулся он. – Уедешь, я тоже заболею. Теперь дорожка проторена.

– Это ты о чем? – тихо спросил я.

– Да о больнице, конечно. Стоит пустая, вроде неудобно быть первым пациентом. – Он смотрел на меня широко, по-дружески улыбаясь. Потом сказал: – Вот чудак, я же о больнице говорю.

Вскоре Старков ушел. Мы еще посидели около стола. Ветер стал вроде бы стихать. Он дул монотонными усталыми порывами, но все-таки стекло в окне подрагивало, и странно было видеть спокойный язычок керосиновой лампы, когда на улице такой ветер.

– Когда с острова двинем? – спросил Ленька.

– Скоро.

Ночью мне не спалось. Я почти чувствовал телом твердый квадрат конверта под матрацем. В голову лезли разные заботы. Как управиться с грузом, как организовать транспорт на новом месте? И то невнятное ощущение болезни, которое томило меня все эти дни, как-то незаметно уходило, уходило и вдруг пропало совсем. Не знаю, может ли на самом деле больной человек вот так лежать на кровати и вдруг без всякого повода почувствовать себя здоровым? Видимо, это было незначительное воспаление легких…

На другой день мы с утра начали возиться с аппаратурой. Надо было сделать новую калибровку приборов после окончания работ на острове и вообще очень много разных мелочей.

Мы все были здорово заняты, и поэтому ребята не стали оставлять нас вдвоем, как делали они все эти дни.

– А я уже выздоровел, доктор, – сказал я ей.

– Я вижу, – сказала она.

Мы еще немного поговорили. Потом она незаметно ушла, вспомнив о каком-то нужном деле. Это был последний день апреля.

Первого мая с утра дула поземка. Потом стало тихо и солнечно. Мы вымыли пол, немного поскребли бороды и начали слоняться по комнате.

– А не пригласить ли нам женщину на праздничный обед, начальник? – сказал Ленька.

– Сходи. Конечно, сходи. Ленька вернулся очень быстро.

– Уехала, – удивленно сказал он.

– На чем?

– На собаках.

Все было ясно. Когда кому-либо срочно требовалось в колхозный поселок, то шли пешком на участок к охотникам, и те уже везли человека на собаках. Я сказал «пешком», потому что здешний снег весной по твердости мало уступает асфальту. Таким его делают январские ветры.

– Боевитый врачонок, – сказал Семен Иванович.

И Ленька и он быстро обо всем забыли. У них было хорошее настроение, оттого что сегодня праздник, все вместе, все здоровы и впереди другие края.

– Так когда же с острова двинем, начальник? – с хитрой миной спросил Ленька.

– Дней через пять. – И не вернемся?

– Разве мы когда-либо возвращались?

– Все время вперед без оглядки, – сказал Семен Иванович.

– Только так, – согласился Ленька. Было очень заметно, что ему не терпится отметить праздник.

Мы отметили. Потом стали составлять радиограммы. Их можно было послать через аэродромную рацию до ближайшей почты, а там уж куда угодно.

Радиограммы были обычные. «Поздравляем. Работа в порядке. Надеюсь встречу. Только когда и где».

Мы знали, что и нам сейчас пишут примерно то же самое.

Я вспомнил, что еще в больнице решил написать письмо той девчонке из Ставрополя.

– Рискнуть? – спросил я у Леньки. Мы давно уже забыли, что такое личные секреты.

– Конечно, чудак, – сказал он. – Ничего не теряешь.

– Бумаги много, – сказал Семен Иванович.

Так и прошел для нас этот день. Солнечный, тихий день на острове. Я все думал, что при таком солнце на нарте не очень холодно даже в городском пальтишке. Только вот варежки-черепашки не совсем те, что надо. Всегда первыми мерзнут руки. Но пятьдесят километров не так уж много, думал я. Хорошие собаки по весеннему насту пробегут их, пожалуй, часа за четыре.