Ключ [Э. В. Каннингем] (fb2) читать постранично, страница - 3

него, но его руки клещами вцепились в меня.

— Стой!

— Пустите!

— Отдашь ключ — пущу.

— Какой ключ? Я не знаю, о чем вы говорите.

— Ключ, который сунул тебе старик.

— Какой старик?

— Шлакман, Шлакман! Не держи меня за идиота, подонок! И откуда ты взялся? Может, ты вообще не из них. Старик мог просто выхватить тебя из толпы. Ладно, меня это не волнует. Давай ключ!

— Какой ключ?

— Меня тошнит от тебя, подонок. Я видел, как старик сунул тебе ключ.

Я покачал головой:

— Я опаздываю на автобус. Извините.

Он заговорил холодным зловещим шепотом, в его левой руке блеснула сталь кастета.

— Ты вернешь ключ, мистер, или я отделаю тебя так, что ты будешь выглядеть хуже Шлакмана…

Кто-то спускался по ступеням, и узколицый слегка ослабил хватку. Я с силой оттолкнул его, он оступился и, чтобы не упасть, торопливо схватился за поручень. Не дожидаясь, пока он восстановит равновесие, я помчался вверх по лестнице и, выскочив наружу, устремился к автобусной остановке. Автобус на Телтон заполнялся пассажирами. Пыхтя и дрожа, я забрался внутрь салона. Негероическое поведение, но я никогда не претендовал на роль героя.

Когда автобус тронулся, незнакомец стоял на остановке, холодно и задумчиво наблюдая за мной.

— Вам нехорошо? Может, попросить водителя остановиться? — спросила дородная женщина, сидевшая рядом со мной.

Очень трогательная забота, но я, не задумываясь, придушил бы ее, попытайся она дотянуться до кнопки экстренного торможения. На коленях у неё лежали две большие хозяйственные сумки, а переносицу украшало крохотное пенсне — обычная принадлежность пожилых дородных женщин.

Я ответил, что со мной всё в порядке.

— Я просто догонял автобус, мадам, и запыхался. Сейчас чувствую себя превосходно.

Превосходно, если не считать предательской пустоты где-то под желудком, бешеного сердцебиения и раскалывающейся от боли головы.

Перед моими глазами продолжало стоять лицо человека, который остановил меня на лестнице, сунув мне под нос кастет.

Мы читаем о смелых людях, и мысль, что мы и сами храбрецы, проникает в нашу плоть и кровь. И нестерпимо стыдно, когда жизнь доказывает обратное. Наверно, поэтому я не спросил его, какого черта он позволяет себе так разговаривать со мной.

Я мог сказать: «Послушай, Джек, вали отсюда, вешай лапшу на уши кому-нибудь другому».

Я мог бы произнести эту короткую фразу твердым голосом, чтобы он понял, что я не шучу. Загвоздка была лишь в том, что я в жизни не говорил ничего подобного.

Указанные обстоятельства усугублялись ещё одним немаловажным фактом: в сущности, я знал, как выгляжу в действительности. Некоторые способны мысленно вызвать свой образ, потому что в нем есть индивидуальность. Я не могу. Иногда я встречаю на улице двадцать, тридцать человек, напоминающих меня. Все среднего роста, глаза карие, волосы не темные и не светлые, а лица словно вырезаны из картона. Лица, в общем, приятные, в них светится надежда на лучшее будущее, и всё же они кажутся мне какими-то ненастоящими. Алиса, моя жена, пришла бы в ужас, узнай она о моих мыслях. Выходя за меня замуж, она считала меня красавцем и, вероятно, продолжает придерживаться такого мнения. Однако я с подобным мнением решительно не могу согласиться. Мне самому мой образ представляется абсолютно бесформенным, хотя не спорю, кому-то, например, сидящей рядом пожилой леди, он может показаться вполне приемлемым.

Во всяком случае, она считала меня достаточно безобидным. Я совершенно не был уверен в своей безопасности, хотя узколицый остался далеко позади и вряд ли способен выйти на мой след со своей навязчивой идеей о каком-то ключе. Как звали того старика? Шерман? Шелман? Шлакман? Да, Шлакман. Но какое отношение имел к нему узколицый?

Я задремал под мерное покачивание автобуса, и страшная сцена вновь ожила в моем сознании — старик прижимается ко мне, подброшенное бампером электровоза тело взлетает в воздух…

Я вздрогнул и очнулся, моя рука инстинктивно потянулась в карман за сигаретами. Вспомнив, что нахожусь в автобусе, я отпустил пачку, мои пальцы натолкнулись на что-то, и я вытащил из кармана пальто ключ. Раньше я этого ключа никогда не видел. Плоский, латунный, видимо, от сейфа. Поверхность ключа была гладкой, если не считать буквы «ф» около самой бородки.

Выходит, старик подсунул-таки мне ключ, и узколицый это заметил. Почему, почему я не опустил руку в карман раньше, ещё в метро? Тогда я, не задумываясь, отдал бы его человеку, угрожавшему мне кастетом. «Вот он, твой проклятый ключ. И ради Бога, оставь меня в покое».

Я хочу быть самим собой — скромным чертежником по имени Джон Т. Кэмбер, тридцати пяти лет от роду, женатым, продуктом трехлетнего образования в колледже, двухлетнего воспитания в армии и последующих тринадцати лет прозябания на грошовом жаловании. Если мою жизнь можно сравнить с норой — а она, похоже, ею и является, — я хотел бы забиться в неё как можно глубже и найти там надежное укрытие.