КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно
Всего книг - 714068 томов
Объем библиотеки - 1410 Гб.
Всего авторов - 274951
Пользователей - 125136

Новое на форуме

Новое в блогах

Впечатления

Влад и мир про Лапышев: Наследник (Альтернативная история)

Стиль написания хороший, но бардак у автора в голове на нечитаемо, когда он начинает сочинять за политику. Трояк ставлю, но читать дальше не буду. С чего Ленину, социалистам, эссерам любить монархию и терпеть черносотенцев,убивавших их и устраивающие погромы? Не надо путать с ворьём сейчас с декорациями государства и парламента, где мошенники на доверии изображают партии. Для ликбеза: Партии были придуманы ещё в древнем Риме для

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
Влад и мир про Романов: Игра по своим правилам (Альтернативная история)

Оценку не ставлю. Обе книги я не смог читать более 20 минут каждую. Автор балдеет от официальной манерной речи царской дворни и видимо в этом смысл данных трудов. Да и там ГГ перерождается сам в себя для спасения своего поражения в Русско-Японскую. Согласитесь такой выбор ГГ для приключенческой фантастики уже скучноватый. Где я и где душонка царского дворового. Мне проще хлев у своей скотины вычистить, чем служить доверенным лицом царя

  подробнее ...

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).
kiyanyn про серию Вот это я попал!

Переписанная Википедия в области оружия, изредка перемежающаяся рассказами о том, как ГГ в одиночку, а потом вдвоем :) громил немецкие дивизии, попутно дирижируя случайно оказавшимися в кустах симфоническими оркестрами.

Нечитаемо...


Рейтинг: +2 ( 3 за, 1 против).
Влад и мир про Семенов: Нежданно-негаданно... (Альтернативная история)

Автор несёт полную чушь. От его рассуждений уши вянут, логики ноль. Ленин был отличным экономистом и умел признавать свои ошибки. Его экономическим творчеством стал НЭП. Китайцы привязали НЭП к новым условиям - уничтожения свободного рынка на основе золота и серебра и существование спекулятивного на основе фантиков МВФ. И поимели все технологии мира в придачу к ввозу промышленности. Сталин частично разрушил Ленинский НЭП, добил его

  подробнее ...

Рейтинг: +6 ( 6 за, 0 против).
Влад и мир про Шенгальц: Черные ножи (Альтернативная история)

Читать не интересно. Стиль написания - тягомотина и небывальщина. Как вы представляете 16 летнего пацана за 180, худого, болезненного, с больным сердцем, недоедающего, работающего по 12 часов в цеху по сборке танков, при этом имеющий силы вставать пораньше и заниматься спортом и тренировкой. Тут и здоровый человек сдохнет. Как всегда автор пишет о чём не имеет представление. Я лично общался с рабочим на заводе Свердлова, производившего

  подробнее ...

Рейтинг: +3 ( 3 за, 0 против).

Поездом к океану (СИ) [Марина Светлая] (fb2) читать постранично, страница - 2


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

«оттуда».

А потом звонок по селектору: «Аня, зайдите, пожалуйста».

Она и зашла, оставив все на Танечку. Для начала в приемную, не успев и пройти в кабинет, где была перехвачена сидевшей в засаде секретаршей.

Срочно. Немедленно. Прямо сейчас.

Здесь, в кабинете. Чай им носила.

А кто же еще? Французы, живые, целых двое!

Ужас какой-то, Аня, откуда взялись?

Оттуда, откуда и все. Прилетели. Налетели. Крыльями хлопали. Галдят по-французски и улыбаются.

И как их не пропустить? Иностранцы же, еще и журналисты.

И что с ними делать? Вроде, без провокаций, просто смотрят.

— Их визит, моя дорогая, сам по себе одна сплошная провокация, — мимолетно глянув в зеркало и поправив тщательно уложенную челку, сказала Аня, в ту минуту еще не ощущавшая себя дурацким бруском талого масла. Та минута была одной из последних.

Она и лиц их не разглядела. Лишь удостоверение того, что повыше, еще молодого, мелькнувшее в одну секунду раскрытым на столе Мартьянова. Зачем его бросили на этом столе, она и не поняла. Не мог же он знать. Да и не похож был…

Аня водила их по редакции. Улыбалась с присущей ей сдержанностью, прекрасно отдавая себе отчет в том, что не стоит даже заговаривать с ними. Нет срока давности у ее прошлого. И срока давности у ее страхов тоже нет.

Но эти мысли были вялыми и неубедительными. Важнее следовать за этим А.-Р. и за невыносимым Мартьяновым, этак невпопад подведшим ее под монастырь. И переводить-переводить-переводить их импровизированную экскурсию, будто другой работы у нее нет и она крайне рада.

Последние тридцать лет Анн Гийо писала о достижениях народного хозяйства и советской промышленности. Задача — быть воспевателем страны, приютившей ее. И с задачей она справлялась. До сегодняшнего дня, в который она одну за другой делала глупости.

Не только те, что от нее не зависели, но и другие, подвластные ее воле, первая из которых — вопрос, заданный Мартьянову, едва французы ушли:

— Как, он сказал, его зовут?

А услышав ответ, сдержанно кивнула и отбыла в университет, чтобы там же совершить вторую — едва ли не впервые вникнуть в происходящее, чего усердно сторонилась последние месяцы с тех пор, как на факультете все стали на уши с этой подготовкой к Олимпиаде, кокетливо списывая на возраст, но при этом прекрасно сознавая, что неожиданное желание выстроить между собой и внешним миром стену — лишь отголоски ее собственных страхов. И теперь, как ни в чем не бывало, интересовалась у любимых оболтусов, чем будут заниматься люди с удостоверением «ОП». Четких ответов не услышала, одни восторженные комментарии о возможном доступе к олимпийскому пресс-центру и рассказ Сеничкина о том, что испанисту Листьеву с международного отделения повезло-де — он будет работать с испаноязычными журналистами.

Так ничего и не добившись, Аня совершила третью глупость. Впрочем, вранье. Третью глупость совершала вовсе никакая не Аня. Ее своими руками творила Аньес де Брольи, вышедшая из здания МГУ и добредшая кое-как до ближайшего автомата. В тот момент она не думала, хотя должна бы была. Думать сил уже не оставалась. Сил достало лишь снять трубку, бросить монетку и набрать номер телефона, по которому она никогда не звонила, хотя всегда знала, что там ей помогут.

И снова она говорила, говорила, говорила, спокойно и взвешенно, без капли волнения в голосе, будто это ее и не касалось, совсем как переводила тому сероглазому А.-Р. — странно, единственное, что Аньес помнила, это цвет. От всего лица — один лишь цвет зрачков. Они у него и правда были серые, будто заплаканное, разобиженное на весь этот неуютный, непогожий мир ноябрьское небо. Зрелище странное посреди июля. Иногда ей мерещились другие такие же, но это случалось лишь в минуты, когда она не владела собой. Сейчас — владела. И плевать на то, как пылали виски. Подвергать себя потрясениям в шестьдесят два — фаталически неразумно. И все же, все крепче сжимая трубку пальцами с замечательным Зининым маникюром и несколькими кольцами, в ношении которых она не могла себе отказать, Аньес упрямо, лишенным эмоций примороженным голосом твердила: «Мне все равно, как вы устроите, но мне нужно поговорить с этим человеком. Единственный разговор — но дайте мне его. Я давно никому не нужна, меня не тронут. Вас тоже не тронут — до вас не дотянутся».

А потом повторяла: «Пожалуйста, Саша. Мне не так много надо. Только поговорить». Давила на него. Давила изо всех сил, зная, что у нее больше нет впереди всей жизни, как раньше. Той самой, что она видела во сне, искрящуюся яркими вспышками, которых ей никогда не забыть.

— Кушайте, давайте, кушайте, а то опять потом весь день будете спать на ходу, — вернула Аню на эту землю Зина, прокручивая колесико на радиоприемнике и добавляя громкости. — Уж не знаю, как там с чем другим, но хоть кофе в этом олимпийском дурмане напьешься.

— Зина, я полагаю, вот то, что ты мне в чашке сейчас наколотила — это не кофе, — вяло улыбнулась Аня. — И