Прекраснейший текст! Не текст, а горький мёд. Лучшее, из того, что написал Михаил Евграфович. Литературный язык - чистое наслаждение. Жемчужина отечественной словесности. А прочесть эту книгу, нужно уже поживши. Будучи никак не моложе тридцати.
Школьникам эту книгу не "прожить". Не прочувствовать, как красива родная речь в этом романе.
Интереснейшая история в замечательном переводе. Можжевельник. Мрачный северный город, где всегда зябко и сыро. Маррон Шед, жалкий никудышный человек. Тварь дрожащая, что право имеет. Но... ему сочувствуешь и сопереживаешь его рефлексиям. Замечательный текст!
Первые два романа "Чёрной гвардии" - это жемчужины тёмной фэнтези. И лучше Шведова никто историю Каркуна не перевёл. А последующий "Чёрный отряд" - третья книга и т. д., в других переводах - просто ремесловщина без грана таланта. Оригинальный текст автора реально изуродовали поденщики. Сюжет тащит, но читать не очень. Лишь первые две читаются замечательно.
меня, сказал он, одна история со смокингом. Если ты сам ею доволен, отозвался я, давай сюда, я отнесу.
Он полез во внутренний карман пиджака и вытащил пачку тетрадных листков, вид которых никак не соответствовал представлению об элегантном вечернем костюме. Павел всегда был небрежен и в одежде, и к рукописям. В те времена он еще не отстукивал свои рассказы и романы на машинке, а унизывал прямоугольники листов рядами острых букв, которые, ко всеобщему удивлению, можно было читать. Но насколько я помню, каждый раз, когда он давал рукопись, она была надлежащим образом помята, хотя закончена была только предыдущей ночью.
А история со смокингом вошла в его первый серьезный сборник рассказов. Юноша и девушка. Бал. Вечерние костюмы. Драматические диалоги. Классовая непримиримость. Разрыв. В общем, получилось неплохо.
Тогда в литературной моде царил голубой цвет: голубые сумерки, голубые здания, голубые герои, голубое-преголубое море, и вдруг в этом сводящем с ума море синьки появился четкий черный смокинг с большими шелковыми отворотами. Чудесно!
Георгий Цанев больше всего любил Илию Волена и Стояна Загорчинова, но проза Вежинова ему понравилась. И Павел стал писать больше.
История со смокингом потянула за собой другие воспоминания тех же дней. Кафе «Средец». Постные кебабчета и кислая «гымза» у бай Митко на улице Витоша. Литературные вечера в квартальных клубах. Споры о социалистическом реализме — так ли его надо понимать или иначе. «Чапаев» в кино «Глория». Вылазки на Витошу и доклады о международном положении. А между тем приближалась война…
Человек любит постоять у кладезя воспоминаний. Он смотрится в него и видит себя самого и своих друзей по-новому. Может быть, лучше или хуже, чем было на самом деле, но обязательно по-иному. И что бы ни говорили, вовсе не случаен каприз памяти, и тебе вспоминается не что попало. Может быть, здесь кроется глубокое сознательное или неосознанное желание увидеть себя сильным, добрым, умным, справедливым, возродить в душе рыцарскую отвагу молодых лет, обнаружить в себе уже в те давние времена глубокие интеллектуальные и эстетические залежи, чтобы подкормить усыхающее древо самолюбия.
А может быть, уходя в воспоминания, мы тем самым боремся со смертью; как будто былое даст нам заклинание против этой злой неизбежности и заставит ее отступить. Не потому ли мы с таким ожесточением зарываемся в прошлое, которое уже успели забыть, ищем его на страницах газет и писем, его неискушенная чистота разглаживает морщины засыпающей совести и — кто его там знает, что и как именно было в нашем прошлом, важнее то, каким мы хотим его видеть. Ну, не совсем. Пожалуй, память поступает как профессор рисования, который берет работу своего ученика, добавляет кое-где несколько штрихов, здесь затушует, там подправит профиль — и портрет получается уже другой. Невольно приходит на ум книга мемуаров одного нашего писателя, которую я недавно читал…
И вдруг я слышу:
— Ты всегда сделаешь так, чтобы мы приехали последними. Что такое случилось с галстуком?
Да, с галстуком-то абсолютно ничего не случилось…
— Я готов!
В последние два года лишь немногие послы устраивают обеды, указывая в приглашении не только традиционное RSVP, но и «Smoking. Robe longue». Ну, что же. Отвечать, конечно, не нужно, поскольку само приглашение — итог заранее востребованного согласия (и потому на карточке эти четыре буквы зачеркнуты и вместо них проставлены другие — p. m., то есть «в напоминание» о том, что я обещал присутствовать на обеде). Что касается указания относительно формы одежды, оно всегда казалось мне жестом дурного тона: мол, если вы не оденетесь как нужно, ваше присутствие окажется излишним. И, может быть, так оно и есть.
Я надеваю смокинг. Самый настоящий. Павел когда-то выдумал свой смокинг, потому что видел смокинги только в галантных фильмах в кино «Европа» и читал про них в романах типографии Смрикарова и библиотеки «Золотые семена». Разумеется, для литературы это не имеет ровно никакого значения, — кто сказал, будто надо обязательно все увидеть самому? Разве нет людей, которые видят слишком много, да писать не могут.
Пожалуй, пора поторопиться. Жалко, я бы с удовольствием провел нынешний вечер за книгой. К тому же телевидение объявило, что сегодня начинает новую приключенческую серию: множество автомобилей, которые прыгают с мостов не хуже кенгуру, каждый герой дерется как бог и шутя швыряет противника на землю, но тот, как резиновый, тут же вскакивает, чтобы ответить сокрушительным пинком в живот. Согнувшись от удара, герой скупо и горько улыбается углом рта и… Все это страшно глупо и совсем некстати лезет в голову. Если говорить откровенно, я даже не люблю детективные фильмы. Но еще меньше я люблю дипломатические обеды…
Машина торжественно трогается, минует несколько улиц под высокими раскидистыми деревьями, у которых листья как у наших дубов. Люминесцентные лампы заливают мертвенным светом небольшой квартальный
Последние комментарии
4 часов 14 минут назад
16 часов 45 минут назад
23 часов 55 минут назад
1 день 1 час назад
1 день 2 часов назад
1 день 2 часов назад