Под звон мечей [Василий Лоза] (fb2) читать постранично, страница - 5

последнего вздоха, исполняла дочерний долг и Фантош ей в этом помогал.

ХРИСТИАН. До последнего вздоха? До последнего!?

МИСТАГОГ. Вот — тирлич, его приготовит тебе простая служанка из бретонок, через месяц болезнь отступит и забьётся в самый дальний закуток тела. А вот — чаша из коры осины. Кора такова, что не промокает и не впитывает влагу, даже — кровь. Так случилось, Ваше Величество, что тело твоей дочери, принцессы Туга, единственной наследницы, достойной, надо признать, наследницы, смертельно ранено в спину мечом. Её убил Фантош. Из ревности. К Анёрену. К старому барду.

ХРИСТИАН. Мертва?!?

МИСТАГОГ. Ты — истый христианин, ревностный, я знаю, и всё же, король, не в ритуалах дело, не в фетишах, но в истине: ты можешь спасти Туга, вернуть ее к жизни. Если поступишь по канону моей религии: там, в непромокаемой осиновой чаше из леса, кровь твоей дочери, выпей до дна, и она восстанет, воскреснет!

ХРИСТИАН. Пить кровь!??

МИСТАГОГ. Властелин, образно, ты этим занимаешься ежедневно, по долгу службы, сделай это единожды въяве и твоя дочь воскреснет. Твой корень сохранится и даст новые здоровые всходы. Христиан!

ХРИСТИАН. Анёрен? Бард? Это который? Тот самый? Неужели жив? Я не могу! Пить кровь противоестественно!

МИСТАГОГ. Смотри же! Ясно видно? Вот, Анёрен сидит над телом принцессы. Видишь? Она не жива и не мертва. А надо-то всего: выпить кровь до капли и дочь воскреснет, дочь! Христиан, у твоей религии есть способ оживлять людей? Скорее, напротив. Ну? Гляди! Видишь? Там, в чаще, женщину видишь? То Брита, мать Фантоша. Она скоро набредёт на Туга и Анёрена.

ХРИСТИАН. Но там — Углан! Оррер! Кто угодно, но не женщина! И не покойная мать Фантоша, она погибла!

МИСТАГОГ. Кто знает, что вытворит эта женщина.

ХРИСТИАН. Какая женщина?

МИСТАГОГ. Брита. Мать Фантоша. Живая. Шут и палач. Наверное, убьёт со психу.

ХРИСТИАН. Саму её убить, змею! Что за палка? Копьё? Посох? Всё одно — оружие! Вот тебе, зверюга!

МИСТАГОГ. Промахнулся. Копьё воткнулось в землю и Брита просто выдернула его из земли. Наверное, воспользуется как посохом в дороге.

ХРИСТИАН. Господи, где мы, друид, в лесу или в подземелье? Где явь, где химера?

МИСТАГОГ. Ты промахнулся, и Брита идёт к Туга и Анёрену. Убьёт, наверное.

ХРИСТИАН. Я пью, Мистагог! За здоровье и жизнь моей дочери! Но потом ты должен будешь всё объяснить мне, друид, ладно? Воскресни, дочь!

МИСТАГОГ. Дурно? Смешение религий — коктейль для дубленого желудка.

ХРИСТИАН. Дочь моя!?

МИСТАГОГ. Не торопи события, они же не торопятся, потому и происходят, несмотря ни на что, а торопыг человеков проносит мимо сути. Теперь молчи, мой друг и государь, и только наблюдай. Ты сам накаркал, ворон, меня себе советником, а я — человек дела. Глянь, видишь, там — охотники. Это — люди Лайдака. Они расставили сети на дичь, и сейчас она им попадётся. Удивлён, Христиан, что реальный посох влетел в видение и натурально воткнулся в землю? Если бы ты только мог понять, насколько видимое — неправда, и насколько правда видима. Философия — болтовня, однако, и Сын Божий есть Слово, не так ли? Но если бы ты знал, что есть тот посох! Анёрен!

Является Анёрен.

АНЁРЕН. Ага, друид, не выдержал, заговорил! Что, Мистагог, она мертва?

МИСТАГОГ. Оставь принцессу, брат, там, в чаще, события гораздо важнее. Потом, вернувшись, наговоришься с принцессою за жизнь. Она восстанет ото сна.

АНЁРЕН. Что за тень, справа от тебя? Ты где? Похоже, в тюрьме?

МИСТАГОГ. Оставим. В твоих владениях Лайдак и Брита! И Фантош.

АНЁРЕН. Что?!! Всё семя в сборе! В моём лесу! Все скопом! Иудино семя!

МИСТАГОГ. Недурно сведущ в христианстве, кельт.

АНЁРЕН. Ты, друид, барда, за дурака не держи. Мне ведом ход событий, он объективен, и я — не юнец, чтоб ему препятствовать. Религий много, вера — одна. Но где они — предатели, убийцы, дармоеды? Я слышу их! У, твари! (Исчезает.)

ХРИСТИАН. Побежал! Бешеный. И это — поэт? Певец любви!

МИСТАГОГ. Спеши, Анёрен! Как он кроил вражеские черепа, так и его голову надвое разрубит меч, барду нельзя убивать — по закону кельтов, по Божьему заказу.

ХРИСТИАН. А как же дочь моя?

МИСТАГОГ. Забудь покуда. Гляди! Запоминай, что видишь, после пригодится, политик незадачливый, гляди! Вот, сети натянуты, и руки ловцов дрожат от страсти: поймать, убить, разделать, съесть. А тот, седой, как лунь, и есть Лайдак, отец Фантоша, муж Бриты. Спеши, Анёрен, ты тоже должен видеть. Когда бы Лайдак был так же знаком с древней кельтской магией, как я, он ни за что не ставил бы здесь сети, он ловит судьбу свою, несчастный, лихую планиду…

Является Анёрен.

АНЁРЕН. Вот они! Как ещё далеко… эх, старость!

МИСТАГОГ. Бешеным мудрость отказывает. Потом, когда отдышится, вспомнит, что важнее всего наблюдать и знать, но не чувствовать. Анёрен, остановись!

АНЁРЕН. Ещё чего! Они — враги!

МИСТАГОГ. Стоять! Я сказал. Коль дорога тебе принцесса Туга, замри! Вот так. А он, пожалуй, что влюблён, а, Христиан? Глядите оба, как через несколько