Колхоз и песни [Георгий Владимирович Евдокимов] (fb2) читать постранично, страница - 5

партизана да в молодом теле так не словить, взгляд мой усиленно рассматривает бутерброд с котлетой, ну, сама невинность…

– Так, Геннадий, доедаем и на процедуры – нарочито серьёзным голосом командует моя докторица!

– О, уже МОЯ?!

Пристально смотрю на лицо, медленно перевожу взгляд на грудь, отмечаю, что щёчки-то стремительно краснеют.

– Да ты девочка у нас и краснеть умеешь, прелестно, проскакивает у меня в голове ухмылка старого ловеласа.

– Всё, всё, серьезнее, Гера, не надо портить отношения, настраиваемся на лечение, тем более, что головка-то побаливает, чего там скрывать.

Допиваю чай, встаю – Доктор, пациент готов! – Давно пора, а то смотрю, что мысли у вас не туда направлены. – Надежда, ну что вы, они как раз смотрят на такую красоту. – Гена, перестань, стой смирно, глаза закрыть, руки перед собой – достаём до кончика носа сначала одной рукой, потом другой.

Вспоминаю эту знакомую процедуру, тяну руки, левой как-то не сразу попал. – Вот, я говорила, что не все у тебя ещё в порядке, координация нарушена. Давай, измерим пульс, давление, а то вон щеки покраснели. – Ну, язва. подьеб… подначила, в общем.

Берет за запястье и опять прошла волна, закрыл глаза и слушаю себя и докторицу – Таааак, эмоции положительные, я бы сказал, даже эротические – Что, я и это определяю?

Ну, Казанова, в натуре… Стоп, опять в штанах зашевелилось! Спокойно, Гера!

– Ты чего глаза закрыл, тебе плохо?

– Мне плохо? Да я балдею…такие ручки нежные!

– Гена, прекрати, я на работе. – Так после работы можно?

Шлёпает меня легонько по руке:

– Посмотрим на твоё поведение…пока тебе надо лечиться и не забивать голову глупостями. – Глупость, Наденька. пройти мимо такой девушки!

Глаза становятся по пять копеек – Гена, тебе лет сколько?

Ну, вроде 17… -Вот, а говоришь, как старый бабник!

– Пипец, вот так и палятся шпионы проносится в голове.

Спасает стук в дверь – Кто там? – рявкает докторица, явно перебивая своё смущение.

Открывается дверь и появляется парнишка с симпатичным свежим фонарём под глазом. – А, Лёша, заходи, мы тут как раз пострадавших проверяем, показывай свой фонарик.

Парень улыбается – Да ладно, бывает, подумаешь, синяк!

– Ага, я так и поняла, вот мы и проверим боевые раны.

Надя уверенно покрутила Леху за подбородок, посмотрела в глаза, протёрла какой-то мазью синяк и пришлёпнула все смачным куском пластыря.

– Во, теперь орёл, хоть на выставку!

Кидаю свои пять копеек:

– Вы, мадам, просто художник!

– Это точно, у меня по травмам пятёрки в зачётке. Показывает Лехе физию в маленькое зеркальце:

– Ну как, годится?

– Да нормалек…

Судя по всему, парень неунывающий, у меня сразу к нему какое-то расположение появилось.

Лёха мнётся:

– Надь, можно нам с Генкой погулять во дворе?

– Ну, ты у меня сегодня вроде тоже на больничном, так что валяйте, но недолго, чтобы я вас не искала. Да и Петрович или Любовь Фёдоровна ваша появятся – чтоб вы тут были, ферштейн? – Я-я майн либе!

Всё, валите, я хоть полы помою, улыбается мне Надя.

Выметаемся в коридор, держу Лёху за рукав:

– Надо бы приодеть чего, на улице-то не жарко. – Коню ясно, щас и куртки натянем, – Лёха открывает двери, пропуская меня в комнату.

Мля, ну как и не прошло почти 50 лет, такая же комната с темно-зелёными панелями, вечный дизайн советских общаг, "аромат" портянок, койки в два яруса, армейские одеяла, вещи на спинках.

– Лёха, а народ где?

– Да ты чего, Генка, все давно в поле, время то какое – десятый час. Меня Надежда у старосты отмазала, пусть денёк отдохнет, мало ли чего. Да тут ещё мент утром приходил, все пересрались со страху, парни-то вечером хотели драться бежать. Ты представляешь, Надька-докторша прибегает, всем растолковала, что говорить, ну мы ему как на экзамене все отбарабанили, что ты упал и больше ничего…

Вот и куртку твою показали в крови, – подводит меня к кровати.

– Ты это, давай поменяемся, я на второй этаж полезу, а ты внизу спать пока будешь, а то мало ли чего. У меня вот братану голову клюшкой разбили, так его неделю качало. – Спасибо, Лёха, смущённо бормочу я и жму ему руку. Тут же пробивает меня волна доброты и участия, ну есть же вот такие люди, последнее отдадут, думаю я.

Куда потом-то это мы подевали?

Эхххх… Леха ещё чего-то рассказывает, а я рассматриваю своё небогатое имущество в сумке – носки, трусы, тапки, пакет с мыльно-рыльными делами. Снимаю со спинки кровати свитер, брюки, а вот и куртяха…

Дааа, отмывать придётся, и в грязи и в крови, хорошо что болоневая, помню – у меня такая примерно была в 10 м классе, вот же наше "разнообразие" совковое.

Сам себя одёргиваю – какой "совок", ты сейчас сам в нем, оглянись, Гера!

– Ладно, пошли, толкаю в плечо Лёху, – там разберёмся, куртка пока потерпит, потом отмою.

Спускаемся по крутой лестнице вниз, ну точно, как у нас в казарме, чтобы скатывались на плац побыстрее.

Выходим на крыльцо – а высота-то неплохая, метра