Цикл"Элиза Андриоли". Триллеры. Компиляция. 1-7 [Брижит Обер] (fb2) читать постранично, страница - 3

мне Иветта.

Спокойная или беспокойная — ночь, она и есть ночь.

Сегодня утром Иветта берет меня с собой в супермаркет — с тех пор, как погода стала достаточно теплой, она делает так каждую субботу. Это совсем недалеко, и она ходит туда пешком, толкая перед собой мою коляску. Дивная Иветта, упорно считающая меня существом мыслящим. Мне еще здорово повезло: меня можно поместить в сидячее положение. Благодаря чему я могу хотя бы испытывать удовольствие, ощущая солнечные лучи на своем лице, слушая птичий щебет, автомобильные гудки, вдыхать выхлопные газы и аромат свежеподстриженной травы, пытаясь представить себе тот живой разноцветный мир, что меня окружает. Иветта водрузила мне на нос черные очки. Она утверждает, что солнце способно повредить моим глазам. Но я лично подозреваю, что делает она это всякий раз по несколько иной причине: чтобы детей на улице не напугал мой неподвижный взгляд. Повредить моим глазам… Как будто им еще можно чем-то повредить! Иногда, подшучивая сама над собой, я думаю о том, что больше всего я страдаю теперь от невозможности увидеть свое отражение в зеркале. Ерунда, конечно, но все же интересно: я по-прежнему хорошенькая? Нормально ли я причесана? Парикмахерским талантам Иветты я что-то не слишком склонна доверять.

Иветта поставила мою инвалидную коляску под деревом, о чем незамедлительно мне сообщила. Здесь очень спокойно, и совсем рядом стоит на посту полицейский — это на тот случай, если каким-нибудь малолетним хулиганам стукнет вдруг в голову мысль меня похитить. Воображаю себе заголовки в газетах: «Прекрасная паралитичка изнасилована группой малолетних подонков». Иветта ушла за покупками. Я остаюсь ее ждать. Люди говорят о погоде, о предстоящих выборах, безработице и т. п. До того как я стала тем, чем являюсь теперь, я была владелицей маленького кинотеатра под названием «Трианон», расположенного на самой окраине — пардон, в Зоне Нового Городского Строительства. Три зала, заново отремонтированные. Отцовское наследство. Специализировалась на высокохудожественных и экспериментальных фильмах, благодаря чему нередко получала приглашения на кинофестивали и довольно часто ездила в Париж.

Кино, театр — все; об этом и думать теперь нельзя. Нет, я ни в коем случае не должна вновь впадать в жалость к собственной персоне.

Что-то упало мне на руку. Нечто влажное. Где-то наверху слышится воркование. Проклятый голубь. Мне делается противно при мысли о том, что на руке у меня — дерьмо. Собственное бессилие, полная неспособность распоряжаться своим телом начинает казаться все более и более невыносимой…

— Почему ты не вытрешь себе руку?

Похоже, со мной кто-то пытается заговорить. Какой-то ребенок. Тоненький застенчивый голосок. Я, естественно, молчу.

— Мадам! На тебя голубь накакал.

Это маленькое существо, должно быть, теперь ломает голову над тем, почему я ничего не говорю. Затем оно подходит ближе: я чувствую его дыхание где-то совсем рядом с собой.

— Ты что — больна?

Сообразительный, однако, попался малыш! Собрав в кулак всю свою волю, я приподнимаю указательный палец на левой руке.

— Ты не можешь говорить?

Нет, не могу. И поэтому опять приподнимаю палец. При этом я даже не знаю, понял ли мои знаки малыш.

— Меня зовут Виржини.

Значит, девочка! Определенно, мне еще не удалось достичь того необыкновенно развитого слуха, которым обычно обладают слепые. Она кладет свою руку на мою, и я чувствую ее маленькую свежую ладошку. Что она такое делает? А, вытирает мне руку — я чувствую, как к ней легонько прикасается носовой платок — не то хлопчатобумажный, не то просто бумажный.

— Я вытираю тебе руку, мадам. Ты живешь где-то недалеко?

Я приподнимаю палец.

— Когда ты поднимаешь палец, это означает «да»?

Я поднимаю палец.

— Я тоже живу совсем рядом. Мы с папой пришли сюда за покупками. Вообще-то он запрещает мне разговаривать с незнакомыми людьми, но ведь ты — совсем другое дело: ты же парализованная. Это из-за какого-нибудь несчастного случая?

Я приподнимаю палец. Мой первый разговор с человеком за долгие месяцы. Интересно: сколько же ей лет?

— Папа у меня работает в банке. Мама — библиотекарь. А я хожу в школу в Шармий. Мне уже семь лет. Хочешь, расскажу тебе одну интересную историю?

Я — в задумчивости — поднимаю палец. Семь лет. Вся жизнь у нее еще впереди. И подумать только: мне ведь тоже когда-то было всего семь лет; я тогда клятвенно обещала себе сотворить массу великих дел…

— Жил-был один маленький мальчик по имени Виктор — сын продавца из табачной лавочки. Он был очень злым; и вот, в один прекрасный день в лесу — где, между прочим, ему запрещали гулять — его настигла Смерть.

Что она такое плетет?

— Приехала полиция, но не нашла никаких следов. А потом, после Виктора, Лесная Смерть забрала Шарля-Эрика, сына той дамы, что работает на почте. Его нашли в кустах — он тоже был весь в крови. Приехала полиция, но не нашла никаких следов. Потом