В целом средненько, я бы даже сказал скучная жвачка. ГГ отпрыск изгнанной мамки-целицельницы, у которого осталось куча влиятельных дедушек бабушек из великих семей. И вот он там и крутится вертится - зарабатывает себе репу среди дворянства. Особого негатива к нему нет. Сюжет логичен, мир проработан, герои выглядят живыми. Но тем не менее скучненько как то. Из 10 я бы поставил 5 баллов и рекомендовал почитать что то более энергичное.
Прочитал первую книгу и часть второй. Скукота, для меня ничего интересно. 90% текста - разбор интриг, написанных по детски. ГГ практически ничему не учится и непонятно, что хочет, так как вовсе не человек, а высший демон, всё что надо достаёт по "щучьему велению". Я лично вообще не понимаю, зачем высшему демону нужны люди и зачем им открывать свои тайны. Живётся ему лучше в нечеловеческом мире. С этой точки зрения весь сюжет - туповат от
подробнее ...
начала до конца, так как ГГ стремится всеми силами, что бы ему прищемили яйца и посадили в клетку. Глупостей в книге тоже выше крыши, так как писать не о чем. Например ГГ продаёт плохенький меч демонов, но который якобы лучше на порядок мечей людей, так как им можно убить демона и тут же не в первый раз покупает меч людей. Спрашивается на хрена ему нужны железки, не могущие убить демонов? Тут же рассказывается, что поисковики собирают демонический метал, так как из него можно изготовить оружие против демонов. Однако почему то самый сильный поисковый отряд вооружён простым железом, который в поединке с полудеманом не может поцарапать противника. В общем автор пишет полную чушь, лишь бы что ли бо писать, не заботясь о смысле написанного. Сплошная лапша и противоречия уже написанному.
особенно проявлялось при писании в виде пропуска слов и целых фраз.
В 19** году князь переехал в свое имение, и я был при нем в качестве домашнего врача.
На время он поправился. Стал вести здоровый образ жизни, ходил на охоту, объезжал свое обширное хозяйство.
В середине лета князь познакомился с семейством небогатых помещиков и зачастил туда чуть не каждый день.
Сначала я не обращал особого внимания на это новое развлечение моего пациента.
Все же это было лучше вечеров, проводимых с кокотками, и игры в рулетку.
Князь не говорил со мной о новых знакомых, только раз, вернувшись оттуда на шарабане, он, подъехав к дому, кинул вожжи конюху и, увидя меня, разоткровенничался:
— Какая девушка, mon vieux[1], какая девушка!
Я тогда не обратил на это внимания, но через несколько дней князь показал мне кабинетный портрет блондинки.
Была она одета в малороссийский костюм, на голове цветы, волны светлых волос, глаза большие, с ребячьим выражением, — словно по-детски говорят: «Ох, как хорошо жить, но, кажется, есть еще что-то, что совсем скрасит жизнь».
Что может быть прелестнее этой не познавшей себя, не выявившейся страстности молодого здорового существа!
Князь следил, какое впечатление произведет на меня портрет, и самодовольно улыбнулся.
— Ага! И вы поняли, какая это жемчужина?
То, что совершается близко, говоря грубо, под носом, мы обыкновенно редко замечаем, еще реже осмысливаем.
И я оставался в неведении, что готовится в недалеком будущем.
А оно пришло сразу, для меня внезапно:
— Поздравьте меня, дорогой доктор, я помолвлен с Ниной Александровной.
По привычке ответил:
— Поздравляю!
Даже пошутил:
— Что же вы меня не пригласили пить шампанское?
— Погодите! Все это случилось вдруг, так неожиданно. Берсеневы завтра приедут к нам всей семьей.
Клянусь, что, кроме любопытства засидевшегося в деревне человека, кроме желания увидеть новых людей, у меня никаких ощущений не было.
Я спокойно лег спать и наутро приказал слуге вынуть из чемодана новый летний костюм, приготовить новые ботинки. И в это утро я мылся и брился тщательней, чем обыкновенно. Только всего.
Часа в два подъехала коляска, старомодного фасона, запряженная четверней саврасых, давно отслуживших срок лошадиной службы.
В дом явились гости: старик с белой бородой и длинными седыми волосами локонами, под фигуру шестидесятника, и маленькая толстая женщина с наивно-любопытными глазами, женщина-тумбочка.
А с ними она, портрет которой показывал мне князь, — девушка, цветущая здоровьем, еще лучше, чем я думал. Вся свежая, чистая, нетронутая. Вся, ожидающая еще не сознанных ощущений жизни. Но уже искрятся невинным еще кокетством молодые глаза и разгораются звездами, когда смотрят на жениха.
Я, по природе бобыль, и тогда уже привык видеть чужое счастье и не мечтать о своем. Я не завидовал, — напротив! Вид этих двух, жениха и невесты, красивых, молодых, увлек меня изяществом иллюстрации человеческих переживаний.
— Красивая пара!
Конечно, на меня легла обязанность занимать стариков, а молодые пошли гулять в парк.
Потом и я повел отца и мать невесты осматривать оранжереи, грунтовые сараи, угощал их фруктами, слышал охи и ахи по поводу роскоши княжеской жизни от маленькой толстушки и презрительно-демократическое молчание «шестидесятника».
Усадил, наконец, стариков за сотовый мед. Ели они его с хлебом, и я подивился: во что же будут обедать?
Пока продолжалось священнодействие, пошел побродить по аллеям сада и набрел на китайскую беседку.
Сам не знаю, зачем толкнул дверь и вошел.
Князь обнимал девушку. Я видел, как под его рукой трепетала ее высокая грудь. И всем станом жалась она к нему. Головы их сблизились в напряженном поцелуе. Они любили и наслаждались без слов. Первое мое движение было: скорее уйти. Но сейчас же точно ударило по голове, замутилось в глазах, мысль заработала быстро-быстро. Ведь он больной, поражен ужасным недугом.
Его бледное, изящное лицо, эта матовая щека, перерезанная завитком черного уса, силой воображения сделались багрово-красными, омерзительно израненными. И рука его, с длинными, отточенными ногтями, лежащая на высокой груди девушки, обратилась в болезненный, изрытый ядом недуга бугор.
Я вскрикнул от нахлынувшего ужаса.
Пара разлучилась, и оба обернулись ко мне.
Невинное, разгоряченное лицо девушки залилось краской стыда.
Князь отшатнулся.
— A, mon vieux, и у вас сердце не камень!..
До отъезда гостей ничего не говорил, ночью пошел к нему в спальню. Горячо убеждал, объяснял все ужасные последствия для женщины и ребенка.
А он с самодовольной усмешкой слушал меня, закинув руку за голову, а в другой держа сигару, с которой изредка отряхивал пепел длинным ногтем мизинца.
— Да вы не влюбились ли сами, mon vieux, в Нину, что так горячо проповедуете мне монашеский образ жизни? Но, увы! шансы ваши невелики!
— Князь, это подло, наконец. Вы
Последние комментарии
4 часов 53 минут назад
5 часов 11 минут назад
5 часов 35 минут назад
6 часов 7 минут назад
7 часов 14 минут назад
8 часов 55 минут назад