Возвращение (СИ) [liset.] (fb2) читать постранично, страница - 4

пустым баком, и теперь — она одна из немногих дурочек, которые совершали подобную глупость. Не то чтобы Шани когда-либо считала свои умственные способности высокими, но настолько тупой быть она не могла. Или могла?

Машина тормозит медленно и беззвучно, пока Шани заворачивает к обочине и… черт побери, смеется.

Шани запрокидывает голову назад и заливисто хохочет, будто хмельная текила циркулирует по венам вместо крови, а глотку щекочут пузырьки от шампанского; она ведь не дура — осознает, что ей крышка.

Ник обожает тачки. Ещё тогда, в далёком две тысячи шестом, когда он от нечего делать учил её водить, даже тогда Шани помнила любовь Ника к машинам (их он любил даже больше, чем её саму). Он относился к ним не в пример бережнее, чем ко всему остальному — например, однажды он разбил телефон об стену, но Шани никогда не помнила, чтобы Ник, например (не дай боже!) небрежно припарковался. Так что да, она все равно что дёргала тигра за усы, но само ощущение — жутковатая притягательность последующего общения и первая встреча после столько долгой разлуки, все это затмевало в мыслях Шани все препятствия.

Стоило подбросить монетку, чтобы привести себя в чувства, но из денег у неё была только кредитная карта и пара долларов где-то в сумочке, которую Шани прицельно швырнула на бардачок. Она перегнулась через сиденье и нашарила рукой свою же блестящую сумку, подтягивая ближе к себе и на ощупь пытаясь найти пачку с сигаретами. А найдя, тут же сунула тонкий фильтр в рот и вальяжно прихватила зубами, пока выискивала зажигалку среди чеков и документов.

— Да блять, — Шани, спустя минуту, все же умудрилась полноценно закурить и расслабленно откинулась на сиденье, вжавшись затылком в мягкую обивку.

Глушить мотор она так и не стала, но вместо этого, пораскинув мозгами (или их остатками) заблокировала двери, продолжая мрачно курить. Серые хлопья пепла падали ей прямо на платье и ноги, откуда Шани их раздражённо стряхивала, пачкая пальцы в серебре остывшего огня. С каждым мгновением ей становилась все жарче и жарче, ночь душным одеялом кутала тело в кокон духоты, пока Шани все-таки не стащила вниз кружевной ворот, обнажая гладкое белое горло.

— Просто пиздец.

Сигарета горела на губах вкусом остывшей соли и текилы, пока Шани в мрачноватом возбуждении размышляла о своей дальнейшей судьбе — не так уж и далеко она уехала, вампиру (а особенно взрослому и наверняка чертовски разгневанному) не составит большого труда догнать её.

Она затянулась сладким дымом ещё сильнее, впуская его в лёгкие вместо дыхания, и это было все так же прекрасно, как и в первый раз.

Люди по обыкновению разрушают тела ради душевного спокойствия, вампиры — исключительно ради плотского удовольствия. Шани именно из этой категории — развлечения в любое время суток, даже если вам в любой момент могут надрать симпатичную задницу, обтянутую вульгарным полупрозрачным кружевом ткани, которая скорее показывает, чем скрывает. И которая задралась по самое не могу, демонстрируя длинные белые ноги с разводами мерцающих звёздочек-блесток на коже.

Пора получать по ушам за свои игры. Вот такие дела, детка, перевод игры на более сложный уровень и всякое такое, простите инструкцию и проконсультируйтесь с врачом перед применением.

Её размышления прерывает короткий стук в окно и гневные ругательства. Снаружи, естественно. Шани быстро докуривает злосчастную вишневую сигаретку и нагло тушит окурок о приборную панель, совершенно не опасаясь расплаты за содеянное. И раскаяния тоже не испытывает — как иначе можно объяснить факт наглой демонстрации среднего пальца в неприличном жесте и последующий поцелуй ногтя на этом же самом пальце, но с таким сучье-довольным выражением лица невинного ребенка, что у Ника конкретно сносит башню.

— Боже блять!

Однако, последующее вырывание запертой двери (с мясом, без жалости и сострадания), заставляет Шани изумленно присвистнуть в полнейшем обалдении — хрип гнущегося металла, звон бьющегося стекла, и…

И бесцеремонные наглые руки приёмного отца выволакивают её из гостеприимно-рваной дыры автомобиля, вытаскивают наружу и швыряют из духоты в холодок ночи; Шани изумленно хватает ртом воздух, будто задыхается от удивления.

И тело — горячее, закованное в условности одежды, тяжело и неожиданно сладко придавливает её к задней двери машины, будто Ник хочет размазать её в прямом смысле этого слова.

Шани выдыхает остатки сладкого лавандового дыма ему прямо в лицо скользящей самодовольной усмешкой.

— Привет, папочка. Соскучился по мне? Я очень-очень сильно!

Она ожидаемо нагло прижимается плотнее, почти вызывающе, в совершенно заигрывающем жесте, будто делает это в такт беснующемуся возбуждению. Умудряется вытянуть хрупкое запястье из