Брат и сестра [Вячеслав Александрович Ковалевский] (fb2) читать постранично, страница - 3
- Брат и сестра 1.11 Мб, 248с. скачать: (fb2) - (исправленную) читать: (полностью) - (постранично) - Вячеслав Александрович Ковалевский
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (93) »
распасовкой!
— Захват!
Шура играл с азартом. Через пять минут рубашка на нем была уже вся в темных пятнах от пота.
В шестом классе товарищи дали Шуре кличку «Ведмедь» за его добродушную улыбку и наивную застенчивость, сочетавшуюся с большой для его возраста физической силой, за его преждевременную солидность и невозмутимо спокойные жесты.
Как только Шура начал помнить себя, с самого раннего детства, он всегда был самым высоким среди сверстников. Постороннему человеку сразу бросалась в глаза несуразность его роста, когда Шуру видели играющим в палочку-выручалочку вместе с малышами или же гоняющим с ними футбольный мяч на улице. Если кто-нибудь разбивал мячом стекло или же случалось в компании играющих еще какое-нибудь чрезвычайное происшествие — первым виновником считался только Шура Космодемьянский.
Брат был младше сестры, но учились Зоя и Шура в одном классе. Это произошло потому, что, когда Зоя должна была первый раз в жизни переступить порог школы (через несколько дней Зое исполнялось уже восемь лет), Шуру просто не с кем было оставить дома. Отец и мать уходили рано, они работали: Анатолий Петрович бухгалтером в Тимирязевской академии, а Любовь Тимофеевна — учительницей в начальной школе, тоже недалеко от академии. Обычно дети оставались одни. Мать беспокоилась о Зое и Шуре во время уроков. Однако она была совершенно уверена: если Шура затеет какую-нибудь опасную игру или шалость — Зоя обязательно его остановит. Зоя с младенческих лет привыкла, что она старшая, а Шура — маленький, она рано научилась помогать матери одевать Шуру и обувать, умывать его и кормить, следить за тем, чтобы Шура чего-нибудь не разбил и не ушибся. Зоя и Шура всегда были неразлучны, поэтому для них не было ничего странного в том, что мать привела их в школу обоих вместе: совершенно естественно, что брат и сестра сели на одну парту.
Когда перешли в четвертый класс, Шура наотрез отказался сидеть на одной парте с сестрой.
Это был первый шаг Шуры на пути к самостоятельности. С этой осени он еще нетерпимее относился к какой бы то ни было опеке. Если Зоя, сидевшая впереди, оглядывалась во время урока и следила, как ведет себя Шура, он злился, морщил лоб и начинал ерзать на парте.
Однако на деле, и в школе и дома, Зоя всегда оказывалась более опытной, более взрослой и самостоятельной. Это проявлялось во всем — и в повседневных мелочах домашнего быта, когда надо было помочь матери по хозяйству, и в делах более сложных, — хотя бы во время приготовления заданных на завтра уроков. Шура робел и терялся при разговорах со взрослыми. Если какое-нибудь поручение матери требовало объяснений со взрослыми, он старался отделаться от него, сваливая на Зою. В отношениях с матерью у Шуры долгое время сохранялось много ребяческого, хотя Любовь Тимофеевна никогда своих детей не баловала и особенно после смерти мужа воспитывала их в суровой простоте и правдивости, готовила к трудовой жизни. Зоя любила помогать матери, всегда старалась угадать, в чем мать нуждается, и не ждала напоминаний.
Иногда по вечерам, когда все уроки уже приготовлены, а отец и мать все еще не возвращались с работы, Шура поднимал возню, старался раздразнить Зою. Начиналась шумная беготня. Шура был намного сильнее Зои, но никогда не делал ей больно. Ему важно было только доказать свое физическое превосходство — во что бы то ни стало догнать Зою, схватить ее за руки и свести их вместе в свою ладонь, как бы связать Зою, чтобы она не могла вырваться. Но и тут Зоя вдруг находила какое-нибудь насмешливое, убедительное словечко или же просто говорила: «Ну, хватит — надоело!», но говорила таким тоном, что веселая возня сразу же теряла свою прелесть, и Шура отпускал сестру на свободу.
Брат и сестра никогда не играли в волейбол в одной команде. Шура заявлял, что он принципиально против этого. Если Зоя предлагала ему стать на площадке вместе, Шура улыбался и, придавая, по своему обыкновению, словам иронический оттенок, произносил что-нибудь вроде: «Нет, сестрица, хватит мне твоего деспотизма дома. Играть с тобой вместе мы можем только при условии, если нас разделяет сетка!»
Но в самой уже игре, — как бы Шура ни был увлечен, — он редко забывал о Зое, и хоть делал вид, что они враги, и порою поддразнивал Зою насмешливыми замечаниями, он всегда хотел, чтоб игра ее была удачной, и злился, если Зоя делала промахи.
На площадке Шура неузнаваемо менялся. Обычные его застенчивость и медлительность, мешавшие ему отвечать на уроках внятно и сжато, делавшие все его движения вялыми и нечеткими, здесь, на площадке, исчезали без следа в первые же минуты игры. Он словно вдруг вырывался на свободу из собственного плена, или, вернее, только теперь становился самим собой.
Шура играл с таким самозабвением, словно это была последняя игра в его жизни — больше уже никогда ему не доведется взять мяч в руки. Он ни минуты не стоял на месте, то и дело наскакивал на своих партнеров, перехватывая чужие мячи. На Шуру постоянно
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (93) »
Последние комментарии
4 часов 58 минут назад
4 часов 58 минут назад
10 часов 17 минут назад
13 часов 59 минут назад
14 часов 19 минут назад
15 часов 14 минут назад