Журнал "Наука и жизнь", 2000 № 03 [Журнал «Наука и жизнь»] (fb2) читать постранично, страница - 5

институте Академии наук СССР.

Если в рассказе о транзисторе я говорил лишь о вкладе, внесенном в его открытие советскими учеными школы «папы Иоффе», то честь открытия лазерно-мазерного принципа американские коллеги по праву разделяют с нашими великими соотечественниками. Об этом красноречиво говорит тот факт, что в 1964 году Нобелевскую премию по физике — а ее советским и российским ученым никогда не давали с легкостью — в силу неотвратимых обстоятельств на этот раз Таунс должен был разделить с Басовым и Прохоровым.

Первые ЭВМ, появившиеся в конце 1940-х годов, работали на радиолампах, которые сильно грелись и имели тенденцию неожиданно перегорать.

Молекулярный квантовый генератор (мазер). 1955 год. Музей истории Московского государственного инженерно-физического института (технического университета).

И. Е. Тамм, Ф. Дайсон, Р. Пайерлс и В. Л. Гинзбург на Международной конференции по физике элементарных частиц. Москва, 1956 год.

В Американской энциклопедии по поводу присуждения премии в 1964 году Н. Г. Басову и А. М. Прохорову были процитированы слова председателя Нобелевского комитета по физике. Он сказал, что научный мир был потрясен, узнав, что хорошо известный миру ученый Чарльз Таунс разделил Нобелевскую премию с двумя никому не известными русскими, которые с помощью своих примитивных средств сделали такое же открытие, как и на современном оборудовании Ч. Таунс. «Но, — сказал он в заключение, — работы, проведенные примитивными экспериментальными средствами, нужно поощрять ничуть не менее, чем открытия, которые производятся нажатием кнопки на современном дорогом оборудовании». Однако уважаемый председатель Нобелевского комитета ошибался, потому что экспериментальные средства в ведущих наших физических институтах — ФИАНе и физтехе — в те времена практически не отличались от аналогичных средств в западных, в том числе и американских, лабораториях.

Все знают, что лазерная техника быстро развивается и очень широко применяется. Она стала мощным техническим и технологическим средством в медицине, с ее помощью делаются сложнейшие, но ставшие уже вполне привычными операции, производятся сварка и резка материалов. Не секрет, что существует лазерное оружие, позволяющее сбивать спутники. Вместе с тем лазер сегодня — это могучее информационное средство, и в области информатики полупроводниковые лазеры играют огромную роль.

В 1970 году американцами были созданы первые волокна с малыми потерями, а в нашей, физтеховской, лаборатории в это время впервые в мире появились полупроводниковые лазеры, работающие в непрерывном режиме при комнатной температуре на основе так называемых полупроводниковых гетероструктур. Так возникла волоконно-оптическая связь. Потом полупроводниковые лазеры стали широко применяться в известных ныне всем лазерных проигрывателях, где иголочкой, снимающей информацию, служит крохотный полупроводниковый лазер.

Так что, с одной стороны, лазеры, лазерная технология, сама по себе физика создания лазера — это торжество квантовой теории. А с другой — это могучие технические средства, которые, я повторяю, в значительной степени определили и прогресс, и изменение социальной структуры общества.

Ну а что мы можем ожидать сейчас?

В ближайшие десятилетия, видимо, не приходится ждать нового всплеска в объяснении явлений неживой природы — а физика занимается именно этой областью.

Дело в том, что вряд ли возможна революционная ситуация, аналогичная той, которая вызвала появление блестящей плеяды выдающихся ученых, наших и зарубежных, создавших современную квантовую физику. Для этого, повторю, должен был бы возникнуть некий кризис ведущего научного направления, а сегодня мы пока не видим, происходит ли он в квантовой теории. По-видимому — не происходит.

В свое время один из выдающихся британских физиков Рудольф Пайерлс, один из активных участников и Манхеттенского проекта в США, и создания атомного оружия в Великобритании, много работавший и у нас в стране, в Ленинградском и Харьковском физтехах (до войны он довольно долго жил в Советском Союзе), говоря о золотой плеяде физиков 1920-х годов, сказал мне: «Да, это было особое время, когда люди, так сказать, «первого класса» делали в науке гениальные работы, а люди «второго сорта» — работы первоклассные». Конечно, в этом сказалась величайшая скромность одного из выдающихся физиков XX столетия, но вместе с тем его слова в чем-то отразили ситуацию, сложившуюся в эпоху золотого времени для физики.

Нильс Бор и Лев Давидович Ландау на «празднике Архимеда» в МГУ, 1961 год.