Ночь, дождь, Город... [Руслан Рустамович Бирюшев] (fb2) читать постранично, страница - 5

через три, как отсмотрят. И ещё…

Она вынула из внутреннего кармана плаща несколько сложенных вчетверо листов, положила на столешницу перед собой:

— Это досье на покойника, Боуи. Для моего уровня допуска, без цензурных вымарываний. Оставить я вам его не могу, но прочтите при мне. Только, ради Бога, ничего не выписывайте.

— Вот уж удружили! — Похоже, Майлз действительно оценил поступок инспектора. — А вам за это ничего не будет? Нас же сейчас абсолютно точно прослушивают. Тут все кабинеты с микрофонами в стенах.

— Это в рамках мелкого злоупотребления. — Отмахнулась женщина. — Если натворю что-нибудь — присовокупят к делу, а само по себе пустяк. Но спасибо, что беспокоитесь. Читайте побыстрей, я бы хотела поговорить ещё кое о чём…

Полицейский участок Хелси покинула спустя сорок минут, задумчивая, однако уже не столь вымотанная — кофе помогло. Насвистывая под нос какую-то мелодию, она сбежала по скользким каменным ступенькам к своему автомобилю, взялась за ручку дверцы — и в этот самый момент её скрутил жестокий приступ кашля. Такой сильный, что пришлось опереться о крышу «протона», чтобы не упасть. Под рёбра ударом стилета вонзилась острая боль, ставшая привычной за последние три месяца. Откашлявшись и отдышавшись, инспектор посмотрела на ладонь, которой зажимала рот. Алые капельки… Чёрт бы их подрал. Ещё раз кашлянув, она спешно вытерла ладонь о штанину…

II

24 апреля 1965 г.

Стол Анны мелко затрясся — вместе со всем зданием. Сквозь стены донеслось приглушённое: «ту-ту-ту-тук, ту-ту-ту-тук, ту-ту-ту-тук…». По железнодорожной ветке, проложенной около офиса НАР, шёл товарняк, груженный, скорее всего, рудой. Порожний или пассажирский состав такого землетрясения бы не произвёл — обитатели серого здания на Олдбридж-стрит давно научились различать поезда по звуку.

Инспектор аккуратно остановила ладонью пустую кружку, запрыгавшую по столешнице, и отодвинула подальше от края пепельницу. Последняя была из авиационного алюминия, и падение на пол ей ничем особым не грозило, однако собирать после этого разлетевшиеся окурки и подметать пепел не хотелось.

— Курение вредит… — Пробормотала Хелси, тронув пальцем один из окурков. Ей вспомнилась недавняя беседа со штатным терапевтом Агентства, которому не понравились результаты её ежеквартального обследования. «Общие анализы не показывают каких либо следов туберкулёза или иных подобных болезней. — Говорил молодой врач, поправляя очки — большие, круглые, куда более толстые, чем у Анны. — Да и где бы вы их подхватили? Но право слово, лучше б подтвердился туберкулёз. Потому что иначе ваш кашель можно считать симптомом куда более страшного заболевания… Я советую вам бросить курить прямо сейчас и при первой же возможности пройти обследование в стационаре».

— Я бы с радостью… Но а работать кто будет? — Хмыкнула женщина, доставая из лежащей у пепельницы пачки «Тройной звезды» последнюю сигарету — подарок Старика закончился, хоть она и растягивала, перебиваясь большую часть времени папиросами попроще. Однако сейчас Хелси работала с другим «сувениром» от пожилого сыщика, и ей требовалось сосредоточиться — так что в ход пошёл «сигаретный резерв». Не сказать, чтобы это помогло…

Подперев лоб ладонями, Анна ещё раз окинула взглядом разложенные по столу бумаги — все они относились к делу, которое вела не она. С убийством партийного чиновника вообще вырисовывался натуральный, как говорят в уголовном розыске, «висяк». За минувшие недели Хелси и Тёрнер опросили всех, кто имел к убитому хотя бы косвенное отношение — родню, товарищей по службе, соседей, уборщиков в здании Министерства… Получившаяся картинка удручала — покойный оказался совершенно серым типом. Не было у него ни друзей, ни врагов, ни пламенной любви — даже ревновать его к любовнице было некому. По работе он занимался канцелярской рутиной, чуть ли не бумажные пачки скрепками соединял. На всякий случай Анна перечитала всё, что прошло через его руки, пользуясь своим уровнем доступа, но не нашла никаких тайн государственного уровня или намёков, что из списка бумаг покойного что-то пропало. Майлз, в свою очередь, плотно пообщался с городским криминалом, но и в воровской среде ниточек не отыскал — информаторы лишь разводили руками, несчастный Боуи никого не интересовал и там. Надежда оставалась на записи «Тысячеглазой» — довольно-таки хрупкая. Плёнки по просьбе инспектора забрали в лабораторию БНЗ, чтобы сделать копии и поэкспериментировать с осветлением кадров, так как, в точном соответствии с предсказанием самой Хелси, на проявленных записях не было видно ровным счётом ничего.

Попав в тупик, Анна обратилась к своему смутному предчувствию — о том, что убийство каким-то образом связано с мартовскими терактами. Не ставя пока в известность Майлза, она попросила Старика поделиться материалами расследования, и тот