В целом средненько, я бы даже сказал скучная жвачка. ГГ отпрыск изгнанной мамки-целицельницы, у которого осталось куча влиятельных дедушек бабушек из великих семей. И вот он там и крутится вертится - зарабатывает себе репу среди дворянства. Особого негатива к нему нет. Сюжет логичен, мир проработан, герои выглядят живыми. Но тем не менее скучненько как то. Из 10 я бы поставил 5 баллов и рекомендовал почитать что то более энергичное.
Прочитал первую книгу и часть второй. Скукота, для меня ничего интересно. 90% текста - разбор интриг, написанных по детски. ГГ практически ничему не учится и непонятно, что хочет, так как вовсе не человек, а высший демон, всё что надо достаёт по "щучьему велению". Я лично вообще не понимаю, зачем высшему демону нужны люди и зачем им открывать свои тайны. Живётся ему лучше в нечеловеческом мире. С этой точки зрения весь сюжет - туповат от
подробнее ...
начала до конца, так как ГГ стремится всеми силами, что бы ему прищемили яйца и посадили в клетку. Глупостей в книге тоже выше крыши, так как писать не о чем. Например ГГ продаёт плохенький меч демонов, но который якобы лучше на порядок мечей людей, так как им можно убить демона и тут же не в первый раз покупает меч людей. Спрашивается на хрена ему нужны железки, не могущие убить демонов? Тут же рассказывается, что поисковики собирают демонический метал, так как из него можно изготовить оружие против демонов. Однако почему то самый сильный поисковый отряд вооружён простым железом, который в поединке с полудеманом не может поцарапать противника. В общем автор пишет полную чушь, лишь бы что ли бо писать, не заботясь о смысле написанного. Сплошная лапша и противоречия уже написанному.
плаще, неряшливо заштопанная месяц назад, дала течь и теперь холодный ручеёк, весело струился между лопаток. Волшебник попомнил Тёмного Жонглёра и поёжился, — а Академия — очень красива: пять корпусов белого камня, с золотыми куполами и звёздами на шпилях. Когда наступает ночь, звёзды вспыхивают и во дворе становится светло, как днём.
— Тю, а спать то как? — рот Лессы открывался всё шире и шире, — я со светом не могу, чай не малышня, какой бука под койкой чудится!
— В общежитиях на окнах волшебные шторы, — Барра с внезапным остервенением раздавил, выкатившийся на дорогу, гриб-подорожник. Хотел раздавить: чёртово растение увернулось и с глухим писком удрало прочь, — когда наступает утро, они исчезают и все студенты знают, пора идти на занятия. Самых ленивых и отъявленных сонь кровати сбрасывают на пол.
Зачем я повторяю старые сказки, слышанные от старшекурсников? — спросил он себя и не смог дать подходящего ответа, — ну давай, заверни ей ещё про подвал.
— А в глухом подвале, под ректоратом, деканы держат слепое чудовище, которое питается человечиной, — Лесса подозрительно покосилась на него, — когда студент не успевает подтянуть хвосты, его сбрасывают в яму с монстром, чтобы люди не знали, какие неумехи попадаются среди чародеев.
Некоторое время оба молчали. Барра вспоминал первые дни и недели пребывания в Академии, сетуя на старческую память, превратившую лица товарищей в расплывчатые пятна и заменившую важные события чёрными провалами пустоты. Лесса сосредоточенно пинала опавшие листья и костистые остовы перекати-поля, попавшие на дорогу и о чём-то думала. Накоенец она остановилась и насупившись, ткнула указательным пальцем.
— Дед, а мне кажется: врёшь ты всё! — и с победным видом ухмыльнулась, — ну не могет так быть, чтобы у чародеев взаправдашнего дракона не было! Должно прячете в погребе, как то, слепое, монстрище. И вообще, не филонь, рассказывай ещё. Только больше не ври.
Барра стряхнул с капюшона скопившуюся воду, пошипев, когда ткань задела две свежие шишки и посмотрел в небо: облака, мало-помалу, светлели, а капли дождя становились всё реже. Оглядевшись, старый чародей опустил взгляд и обомлел: одежда девчушки исходила паром, густым, как дым костра и сохла на глазах. Ощутимо пахнуло жаром.
Вундеркинд, — повторил он про себя, — ох и навозимся!
— Ладно, — буркнул старик, — студентов в Академии училось так много, что когда занятия заканчивались, во дворе трудно было пропихнуться. Вся эта орава носилась взад-вперёд, кастовала чепуху, кололась молниями и просто орала.
— Э-э, дед, да ты опять заливаешь, — Лесса подняла руку, — да если бы вы выучили столько чародеев, от них продыху бы не было! Куды не плюнь — чародей. А на деле? К Моссе, бабке моей, ходили аж из Лузериня, а это, чтоб не стрындеть — двести лиг. Жалились: далеко, да ближе нет никого.
— Ну, такое количество волшебников, да на весь мир — оно не очень то и много, — не рассказывать же про последний курс и практику, когда большинство студентов навсегда лишались права кастовать даже мелочь, типа огонька на пальцах, — некоторые прячутся.
— Дураки какие-то, — отмахнулась Лесса, — вот я, когда выучусь, стану чародейкой при короле, а потом он втюрится в меня и возьмёт в королевы. Стану я королевой-волшебницей и начну ходить в красивых платьях, есть сплошные конфеты да пирожные, а спать в мягкой постели.
— То — Тёмный властелин, то — король, — Барра шмыгнул носом, — где ж на всех чародеек набраться этого добра?
Он не стал поминать вещи, знать о которых собеседнице было ещё слишком рано. Государственные протоколы большинства стран не приемли магов — правителей, плюс ещё несколько хитрых законопроектов почти полностью ограждали власть от присутствия чародеев. Но мечтать то не вредно!
Так они и проболтали до самого вечера, делая короткие остановки для завтрака, ланча, обеда, полдника, ужина и ещё пары десятков перекусов. К вечеру Лесса успела вымести все продукты и теперь дорожный мешок Барры напоминал сдувшийся шар, вроде тех, которые они, будучи подростками, наполняли дымом из костра и запускали в небо.
— Есть хочется, — сообщила девчушка, когда они устраивались на ночлег в полуразрушенной избушке с чудом уцелевшей крышей. Зато здесь имелся деревянный топчан, где они и устроились, — там ничего не осталось?
— Могу дать пожевать мешок, — сухо заметил старый чародей, — ну, или сожри меня, прорва ушастая!
— Я маленькая, — Лесса прижалась к нему и поплямкала, — расту, а значит надо много кушать. Эй, дед.
— У? — Барра уже начал задрёмывать, да и сил поправлять наглое создание не оставалось. Дед, значит — дед.
— А ты кто сейчас в академии? Самый-самый главный?
— Я в отставке, — сонно пробормотал он, — вот уже двадцать лет.
— И тебя послали в такую даль? — зелёный глаз приоткрылся, уставившись на него, — старого больного деда в отставке? Рехнулись чтоль? Помоложе никого не было?
— Н-н, — он укусил себя за
Последние комментарии
2 часов 47 минут назад
3 часов 1 минута назад
4 часов 9 минут назад
15 часов 27 минут назад
15 часов 44 минут назад
16 часов 9 минут назад