Литва: рассеяние и собирание [Томас Венцлова] (fb2) читать постранично, страница - 3

происходит с литературой: то ли она все еще топчется на месте и предается сомнениям, то ли приходит в себя и идет в рост. В советское время литература считала своим долгом сохранять культурную и этническую идентичность, в последнее же десятилетие встает более существенный вопрос: насколько вообще социально значима современная литература? Примерно до 1994 года в обзорах главное внимание уделялось основательным сочинениям (говорящим о судьбоносных для человечества вещах) — сейчас их стали называть элитарным чтением, так как рынок быстро перехватил инициативу и начал диктовать свои условия. Предположение, что литературу будущего не будут определять «формы коллективного мышления», не оправдалось: соблюдавшиеся в той или иной степени установки социалистического реализма сменились стандартами массовой культуры. Началась интервенция популярной, развлекательной литературы, в которой допускается почти все. Многие книги стали писаться специально для рынка — соответственно, воскрес детектив, появились триллеры собственного производства, благодаря открытым границам увеличилось количество книг о путешествиях, умножилась эмигрантская проза; пенсионерки и актрисы взялись в массовом порядке изготовлять любовные романы — бесконечные перепевы все той же сказки о Золушке. Популярная литература ощутила свою власть над читателем: она умеет себя рекламировать и претендует на главенство среди литературных форм. Критика забеспокоилась: писатель-де отказывается от личностного подхода и личных жизненных ценностей, не думает об искусстве слова, пишет исключительно для издательств и книжных ярмарок и вообще частенько трудится только ради славы и денег. Одно из заметных нововведений последнего десятилетия — воцаряющийся кочевой менталитет. Появился литовец с новым мироощущением: мобильный, «транзитный», споро меняющий местожительство, отчего в его писаниях усиливается ощущение бездомности и бродяжничества. Это весьма заметный перелом, если вспомнить оседлую аграрность литовского края или закрытость границ советского времени. Вместе с эмиграцией и миграцией увеличивается и количество книг, воспроизводящих реалии их быта, впрочем, большинство таких текстов пока пребывает в зоне журналистики или легкого чтения. Глубже всего эмиграционный опыт отражен в трех книгах эссе Дали Стапонкуте.

Нежная и неустойчивая литовская литература, особенно проза, за несколько лет пережила настоящий антиэстетический шок. Писатели все больше стали ощущать свою ненужность — уменьшались тиражи, гонорары, падал интерес читателей и критиков. По мнению последних, именно тогда и начался новый этап развития литературы, ее стратификация: дифференцируясь, литература уходит с широкой общественной сцены к специалистам и становится сама собой. Раньше лучшие произведения имели не только художественное, но и огромное общественное значение, авторитет писателя был исключительно высоким. Отныне на развитие литературного процесса влияют не внешние, а внутренние факторы, а некогда существовавшее повышенное внимание к писателям перекинулось на другие сферы свободной жизни: на появившуюся в огромном количестве разнообразную печатную продукцию, интересную документалистику, многочисленные ток-шоу на экономические и политические темы, на средства массовой информации, распространяющийся интернет, многообразные легальные и доступные развлечения, на свободное перемещение по миру и т. п.

Многие оказались не готовы к такой перегруппировке сил и переживали ее довольно трагически, поэтому до 2000 года много говорилось о кризисе в литературе, о критическом ее состоянии. Тогда еще не было понятно, что кризис продуктивен. По мнению известного социолога, литовского эмигранта Витаутаса Каволиса (1930–1996), понятие кризиса в общественной сфере можно понимать двояко: например, кризис может быть похож на кризис в болезни — перелом, с которого начинается либо выздоровление, либо ухудшение состояния больного (в этом случае «преодоление кризиса» означало бы возвращение к традиционному пониманию). Но кризис можно толковать и в позитивном смысле — как неразбериху, сумятицу, вследствие которой жизнь человека или общества становится более открытой для выбора новых путей. Кризис, понятый таким образом, — это шаг вперед, обновление, и как раз на такой стадии была литовская литература. Кризис идентичности — неизбежная черта эпохи перемен. Исчезают прежние контексты, где отождествлялись человек и его образ жизни, литература и ее традиции. Одновременно появляются новые контексты, открываются новые возможности.

Литература начинает основательно обновляться и все более разветвляться; затем следует издательский бум — ежегодно издается 500 оригинальных книг на литовском языке, а это очень много для небольшой страны. Литовской прозе раньше не хватало артистизма, разнообразия, выразительности — всего того, что в последние годы появилось в избытке. Героем поэзии стал