Житие схиархимандрита Варсонофия [Коллектив авторов] (fb2) читать постранично, страница - 2

письменные слова самого отца Архимандрита, чтобы читатель сколь возможно яснее видел перед собою самого старца-подвижника и верного раба Христова».

Эти слова совпали и с моими представлениями о биографической книге, а кроме того, наличный материал для жизнеописания старца Варсонофия подводит именно к таким решениям. Почти совсем не сохранилось документов и свидетельств о жизни Старца до поступления его в число братии Оптиной Пустыни, а это более сорока пяти лет, — многое здесь остается неизвестным. Но Старец сам нередко рассказывал о себе в беседах с духовными чадами, — их записи и донесли до нас ряд эпизодов из его детства, гимназических лет, пребывания в военных учебных заведениях, штабной службы в Казани.

Время его старчества в Скиту нашло своего усердного летописца в лице его верного ученика и будущего старца о. Никона. Отец Варсонофий и сам всегда вел дневники, о них говорит о. Никон, которому Старец иногда давал их читать, — но они не сохранились, во всяком случае, о них ничего не слышно. Из огромного количества писем к духовным чадам также почти ничего нет. Не дошли до нас и его проповеди².

Пробелы, казалось бы, катастрофические, если учесть, что и воспоминаний о Старце написано весьма немного. И все же есть замечательный материал. Это в первую очередь «Беседы» Старца с его духовными чадами, записанные ими, и «Дневник» о. Никона, который был во время его ведения сначала послушником, а потом рясофорным монахом Николаем Беляевым. Есть сохранившаяся часть «Келейных записок» о. Варсонофия (конца 1890-х годов), есть страницы «Летописи Скита», отчасти принадлежащие перу самого Старца в бытность его рясофорным монахом, есть «Духовные стихотворения» его, собранные по журналам, где о. Варсонофий печатался (Свои стихотворения Старец печатал под псевдонимом «Странник), — эта книжка издана в 1914 году сестрами Шамординской Амвросиевой пустыни. Так что главным голосом в жизнеописании старца Варсонофия будет его собственный голос, а ничего лучшего желать и не надо.

... Помоги, Господи! Да не солгу на Старца.

В. А.

Ноябрь 1994 г.

Глава I

Павел Иванович Плиханков (таково было имя Старца в миру) родился в Самаре 5 июля 1845 года. Это был день памяти преподобных Афанасия Афонского и Сергия Радонежского, великих и святых иноков. Преподобного Сергия он всегда считал своим покровителем. Мать мальчика, имя которой было Наталия, скончалась во время родов, а сам он остался жив благодаря таинству Крещения, немедленно совершенному над ним священником. Отец его происходил из оренбургских казаков, впрочем, давно не казачествовавших, а занимавшихся торговлей. Дед и прадед Старца были весьма богаты. Почти все дома по Казанской улице, протянувшейся от реки Самары до Волжской набережной, принадлежали Плиханковым. На этой же улице находился городской собор во имя Казанской иконы Божией Матери, называвшийся «Старым», усердными прихожанами которого они состояли, так как все в роду Плиханковых были людьми верующими. Они много помогали храму от своих достатков и считали, что род их находится под особым покровом Казанского образа Богоматери.

Мать умерла, но мальчик не остался сиротой. Отец женился вторично, и в лице мачехи (кажется, не очень-то ласковое слово для русского уха) Господь послал младенцу глубоко верующую, добрейшей души наставницу, — «так что вполне заменила мне мать и даже, может быть, родная мать не могла бы дать мне такого воспитания», — вспоминал Старец. Ее, как и покойную мать Павлуши, звали Наталией. И вот Павлуша с раннего возраста — настоящий православный человек. Он ходит с матерью (так он звал мачеху) в церковь, причащается Святых Христовых Таин, читает с нею домашнее правило, а часто каноны и акафисты. Пяти лет он начал прислуживать в алтаре и нередко слышал, как люди предсказывали: «Быть тебе священником!»

Отец Варсонофий всегда тепло вспоминал свое детство. «Раннее утро, я проснулся, но вставать не хочется, — рассказывал он, — горничная подает матери умываться, а я кутаюсь в одеяло. Вот мать уже готова. «Ах, Павел-то все еще спит, — говорит она, — подай-ка холодной воды», — обращается она к горничной. Я моментально высовываюсь из-под одеяла. «Мамася, а я уже проснулся», — гововорю я. Меня одевают, и мы с матерью идем в церковь. Еще совершенно темно, я по временам проваливаюсь в сугробы снега и спешу за матерью. А то любила она и дома молиться. Читает, бывало, акафист, а я распеваю тоненьким голоском на всю квартиру: «Пресвятая Богородице, спаси нас!»

Летом Плиханковы жили «в деревне», это, видимо, и было то имение близ Оренбурга (или в самом этом городе), о котором вспоминает о. Варсонофий: «Шести лет был я в саду с отцом и перерывал песочек на аллейке. Вдруг по аллейке идет странник. И дивно, как он мог попасть в сад, когда он окружен большими собаками, которые без лая никого не пропускают. Тихо подошел странник к отцу и, показывая на меня ручкой, говорит: «Помни,