КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно
Всего книг - 714663 томов
Объем библиотеки - 1414 Гб.
Всего авторов - 275119
Пользователей - 125174

Новое на форуме

Новое в блогах

Впечатления

iv4f3dorov про Дорнбург: Змеелов в СССР (Альтернативная история)

Очередное антисоветское гавно размазанное тонким слоем по всем страницам. Афтырь ты мудак.

Рейтинг: 0 ( 1 за, 1 против).
A.Stern про Штерн: Анархопокалипсис (СИ) (Фэнтези: прочее)

Господи)))
Вы когда воруете чужие книги с АТ: https://author.today/work/234524, вы хотя бы жанр указывайте правильный и прологи не удаляйте.
(Заходите к автору оригинала в профиль, раз понравилось!)

Какое же это фентези, или это эпоха возрождения в постапокалиптическом мире? -)
(Спасибо неизвестному за пиар, советую ознакомиться с автором оригинала по ссылке)

Ещё раз спасибо за бесплатный пиар! Жаль вы не всё произведение публикуете х)

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
чтун про серию Вселенная Вечности

Все четыре книги за пару дней "ушли". Но, строго любителям ЛитАниме (кароч, любителям фанфиков В0) ). Не подкачал, Антон Романович, с "чувством, толком, расстановкой" сделал. Осталось только проду ждать, да...

Рейтинг: +2 ( 2 за, 0 против).
Влад и мир про Лапышев: Наследник (Альтернативная история)

Стиль написания хороший, но бардак у автора в голове на нечитаемо, когда он начинает сочинять за политику. Трояк ставлю, но читать дальше не буду. С чего Ленину, социалистам, эссерам любить монархию и терпеть черносотенцев,убивавших их и устраивающие погромы? Не надо путать с ворьём сейчас с декорациями государства и парламента, где мошенники на доверии изображают партии. Для ликбеза: Партии были придуманы ещё в древнем Риме для

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
Влад и мир про Романов: Игра по своим правилам (Альтернативная история)

Оценку не ставлю. Обе книги я не смог читать более 20 минут каждую. Автор балдеет от официальной манерной речи царской дворни и видимо в этом смысл данных трудов. Да и там ГГ перерождается сам в себя для спасения своего поражения в Русско-Японскую. Согласитесь такой выбор ГГ для приключенческой фантастики уже скучноватый. Где я и где душонка царского дворового. Мне проще хлев у своей скотины вычистить, чем служить доверенным лицом царя

  подробнее ...

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).

Межа [Юрий Александрович Фанкин] (fb2) читать постранично, страница - 2


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

крепких напитков и перешёл на безобидное “слабенькое”, которое не лишает человека ума-разума и не валит предательски с ног, а только веселит усталое сердце и потрафляет аппетиту. Однако “слабенькое” оказывалось порастяжистее той памятной “ливенки”: почти не притрагиваясь к закусочной нарези, он тянул и тянул затягивающую, как бурливая воронка, красноту, отдающую то ли палёной резиной, то ли жжёным сахаром, и, злясь на питейную несвободу, невольно переносил закипающее раздражение на близких людей, старательно, до слёзной нотки в голосе убеждая себя в том, что он всем смертельно надоел и его никто не любит, да и пьёт-то он, собственно, ради того, чтобы поскорее отправиться в иной мир, где ему не будут досаждать мелочными попрёками.

В хмельном запале на него нападало хвастовство. С широкой улыбкой осчастливленного ребёнка он готов был поведать каждому встречному-поперечному, что наконец-то, ко Дню Победы, военкомат пожалует его “легковушкой”, причитающейся ему как инвалиду войны, и в деревню он будет добираться не вечно опаздывающим поездом и пешедралом, а отправится “с ветерком” на новенькой, под цвет лазурного неба “Оке”: Фатей как молодой и зрячий – за рулём, а он – по правую руку от Фатея, будет и при своих слабых глазах помогать подсказом: уж что-что, а дорогу до деревни он своей клюшкой по шажку прощупал.

Но, выбравшись из запоя, с трудом уняв в ослабшем до ветхости теле осиновую дрожь, отец не вспоминал больше о даровой “Оке” и только иногда, хмуря кустистые, словно заиндевевшие брови, глядя куда-то вверх, в запотолочную высь, где, возможно, по его разумению, и могло теперь находиться влиятельное начальство, от которого зависели не только его воинские льготы, но и многое другое, произносил с нескрываемой досадой:

– С паршивой овцы хоть шерсти клок…

Так и не дожил отец до круглой даты Победы, разбавляя своё томительное одиночество призрачной радостью поддельной “Анапы”, не дотянул даже до шестидесятилетия Фатея, выпадавшего на очередной ноябрь-полузимник…

– Эх, батя-батя! – вздохнул Фатей и, сузив плечи, сошёл со своих заступов – “костылей”, которые после его схода некоторое время торчали в земле, напоминая увязшие детские “ходульки”. Потом Фатей выдернул из уплотнившейся за зиму земли отцовскую лопату с удобным, в меру укороченным черенком, с зеркально блестящим, без грубых зазубрин, оконечьем. Свою же лопату, тоже острую, но более массивную, “загрёбистую”, предусмотрительно отнёс в сторонку, на обкошенную по осени межу, и пока нёс, в голове утвердилась мысль, что всё же две лопаты он прихватил на огород не зря: бывали случаи, когда черенки ломались, а скребки так тупились о жёсткую дернину и каменное крошево, что впору в самый разгар работы бросать заступ и бежать в сарай за точильным бруском.

Примериваясь к будущей, на первый взгляд, неприподъёмной работе, Фатей мрачно глядел на свой вздыбленный картофельный участок и с нескрываемым раздражением цедил сквозь зубы:

– Н-ну… Н-напахал работничек…

Прошлой осенью тракторист-шабашник в отсутствие Фатея, отрабатывая в похмельной спешке денежный аванс, прошёлся дуриком по огороду, наворотил крутых земляных волн, умудрившись затащить с одоньев первобытной пыреистой дернины, которая теперь мохнато лежала поверх тёмной пахоты, напоминая нежащихся на солнце диких рыжеватых зверьков.

Ещё не приладившись душой к делу, оглядчиво останавливаясь, Фатей бродил по своему всклокоченному, незаборонённому огороду, и порою казалось, что его больше занимают не земляные навороты и ямины, а рубчатые следы от собственных резиновых сапог. Эти следы, постоянно множась, создавали ощущение присутствия других людей, какой-то доброй артельности, которая бодрила приунывшего Фатея и подталкивала к делу, от которого он уже готов был мысленно отступиться:

“А стоит ли овчинка выделки? Купим с женой пару мешков, и дело с концом!..”

Решись он на такой поворот, не пришлось бы тогда доводить до ума всю эту земляную несуразицу, сажать, окучивать, пропалывать, безнадёжно биться с полосатым, как американский флаг, колорадским жуком…

Но, отторгая малодушные мысли, руки Фатея по укоренившейся привычке как-то сами потянулись к заветренному до матовой серебристости земляному кому.

Ему не терпелось узнать, поспела ли для копки земля. Осторожно, как будто у него в горсти оказалось что-то хрупкое, живое, Фатей сжимал тёплую землю, с удовольствием ощущая, как, щекоча пальцы, вместе с рассыпающимися комочками сеется по ветру пыль. И вдруг зримо припомнил другой ком, заколеневший, с проступающими морозными жилками, ледяной, но обманно жгучий, словно непрогоревшая печная головешка, в котором не угадывались ни живое тепло, ни признаки притаившейся до поры жизни.

Тот ноябрьский ком, помешкав, Фатей бросил в отцовскую могилу…

Он дождался, когда вытечет, чуть задерживаясь на твёрдых, не изжитых за зиму мозолях земля, поглядел на свою посеревшую от пыли ладонь, освящённую