Все это было на войне [Анатолий Владимирович Софронов] (fb2) читать постранично, страница - 2

партизану и прикладывает к его ранам медвежье ухо сынишка белого казака… И еще раз задуматься над силой той правды, за которую сражается этот красный партизан. Увидеть и то, с какой яростью рвет со своего чекменя погоны казак, возвращаясь домой с седлом на плече, — и снова навести читателя на горькие размышления о судьбе Григория Мелехова и тысяч других казаков, жестоко обманувшихся и жестоко обманутых генералами и атаманами, белоказачьей верхушкой. Как же после всего этого не потянуться опять на вешенский берег! Стихотворение «В станице Вешенской» было написано А. Софроновым в 1938 году, но из него не выветрилась свежесть первого чувства, оно не потеряло красок:

Настолько широки, что переполнили они и давно уже причаленное к этому берегу сердце. Как бы ни умудрили его со временем зрелость и опыт, все равно с радостной готовностью повинуется оно, отдается во власть несбыточным надеждам:

И все же в самом главном не так уже несбыточными оказались надежды, если воочию убеждаешься, что страдания и борьба людей, населяющих этот казачий край, не пропали бесследно. И мятущийся Григорий Мелехов, и тот, чем-то похожий на него, но другой казак, который сорвал со своих плеч белые погоны, и наконец самый зрячий из них — красный партизан — недаром изрыли копытами своих коней и полили кровью родную степь.

Теперь, вспоминая об этом, казаки могут позволить себе и раскупорить бочонок с заветным вином, как тот старик из стихотворения А. Софронова «Бочонок», которому осталось лишь сражаться со своей старухой. С хорошей усмешкой исполнена эта юмореска из нового казачьего быта. И вообще хорошо, когда юмор то и дело вплетается в поэтическую речь. Даже там, где поэт переходит в своих стихах к событиям грозным.

Незадолго до войны он писал о тех пороховых погребах в донской степи, которые давно уже стали винными погребами. Только старое название и сохранилось за ними. Но по неписаному обычаю молодой казак, отправляясь на службу, непременно обязан был принять из этих погребов чарку с вином:

С этим казаком поэт встретится потом в дни войны в Донском кавалерийском корпусе генерала Селиванова. И тогда отблеск бессмертника и полынка упадет уже на строчки его фронтовых стихов.

Вообще, где бы поэт ни был, о чем бы ни писал, отныне уже навсегда донской синевой будут окрашены его строчки, той самой, которая обступала его еще и тогда, когда его станок стоял в цехе Ростсельмаша, и еще раньше, когда жил он в древней казачьей станице Усть-Медведицкой и в бывшей донской столице Новочеркасске.

… Там, где все дышало славной и драматичнейшей историей этого легендарного края с его «пороховыми погребами», отбитыми буденовцами у красновцев, и со свинцового цвета бессмертниками, не вянущими «над Доном-рекой», на курганах и братских могилах. С тем особым укладом взбурленной революцией степной жизни, которая врывалась в строку вместе с неповторимым складом и юмором живой казачьей речи, подобной цветной гальке, вымываемой волной на откосы Дона. Сообщая и стихотворной речи поэта этот разговорный склад, непринужденность размеров и ритмов. И с самого начала творческих поисков вводя его в широкие берега той песенности, которая всегда была свойственна этому краю казачества. Недаром же в стремлении к сочетанию разговорности с песенностью выявится и еще одна — драматургическая — струна таланта Анатолия Софронова.

… Я уже не помню, в какое время года летал Анатолий Софронов к партизанам Брянщины, но теперь мне почему-то кажется, что и тогда, когда его сердце внимало шуму Брянского леса, падал вот такой же густой беззвучный снег. Только чуткому сердцу и дано было услышать сквозь этот суровый шум и белую тишину, «как шли тропою партизань!».

Однако и до этого ему уже дано было измерить всю грозную глубину этой тишины, когда он, поэт и военный корреспондент армейской редакции 19-й армии Конева, жил в лесу под Вязьмой в палатках вместе со своими товарищами, писателями с берегов Дона. Анатолий Софронов принадлежит к числу тех советских писателей, которые при первых же раскатах войны, не ожидая повесток из райвоенкоматов, сами являлись на призывные пункты. Из добровольно ушедшей на фронт большой группы ростовских писателей составились редакции нескольких армейских газет. А. Софронов начинал свой фронтовой путь в редакции 19-й армии, оборонявшей дальние подступы к Москве на смоленском направлении. Естественно, что это