Короткие истории об интересных случаях из жизни Андрея Тропилло рассказанные им самим [Андрей Владимирович Тропилло] (fb2) читать постранично, страница - 5

идею этой книги и переработал его сюжет в «Код да Винчи». Основная идея книги Рекшана в том, что я являюсь пра-пра-правнуком Христа и Магдолины. У меня есть метка на правой руке в виде шпалы — признак, отличающий Детей Христовых, в чем Рекшан удостоверился однажды, вытащив меня на совместный помыв в баню.

В общем, когда Решетников меня выгнал, студия переехала на Цветочную 7, на территорию Ленинградского завода грампластинок. Параллельно я занимался комплектацией московской студии Эли Шмелёвой «Мизантроп» на Остоженке. Передал ей мелодиевский шестнадцатиканальный AMPEX, поставил пульт, заменил оборудование и у себя, поставил у себя второй такой же магнитофон.

Лютеранская церковь св. Екатерины, Санкт-Петербург

В 1989 году в стране объявили выборы директоров производств. Новое веяние было подхвачено всеми предприятиями, не миновало это и «Мелодию». Было 12 претендентов, включая предыдущего руководителя и саму Кобрину, но по результатам голосования коллектив студии выбрал меня. Ленинградская «Мелодия» была в то время не самостоятельной организацией, а филиалом Всесоюзной Студии Грамзаписи (ВСГ). В своё время Ленинградское отделение попало под какой-то пресс, потому что сначала, пока ВСГ не существовало, всё называлось «Ленинградская республиканская студия грамзаписи». И только потом, когда всё реструктуризировали, «Мелодия» сделала нашу организацию своим филиалом. Юридическое лицо было в Москве, и я это безобразие прекратил. За два года, пока был директором, я умудрился выйти на Ленсовнархоз и ввести туда новое предприятие, в результате чего «Ленинградская Студия грамзаписи» получила статус юридического лица.

То самое фото с органом в Лютеранской церкви, которое сделал Вилли

Это было важно, потому что начале 50-х годов после «Ленинградского дела» ленинградскую студию присоединили к Москве, и сама она не могла ничего делать. Любые денежные документы подписывались в Москве на ВСГ. Не на фирме «Мелодия», а на ВСГ. Потому что в Фирму входили все студии и все заводы и Дома грампластинки по всему Северо-Западу. В нашем ленинградском Доме грампластинки работал Сева Гаккель. Он должен был осуществлять обратную связь: понимать, какие пластинки продаются, и делать дозаказ производства того, что уже заканчивается на складах, но всё ещё востребовано публикой. Организацию «Мелодия» клонировали с «EMI» — эта связка «студия-завод-дом грампластинки» пришла оттуда. Когда я оторвал Ленинградскую студию грамзаписи от Москвы, став её директором, сохранил через Законодательное собрание студию в Лютеранской церкви на В.О. в то время, когда здание отходило Лютеранам. Студия платила аренду городу, а когда занимала под запись большой зал, платила церкви. Я туда поставил большой духовой орган, на фоне которого Вилли сделал фотографию.

Знак одной из немногих фИрм (а не фЕрм), которые были разрешены в совке. В одном постперестроечном фейке рассказывалось, что чуть ли не главным орудием масонов для развала совка была как раз фирма Мелодия, упоминалась необычность названия организации в социалистическом обществе, приводилось исследование логотипа — что это типичный масонский символ — буква «М» с сатанинской звездой, а вокруг три орбиты, три потому что на третей от Солнца орбите вращается Земля. Вот тебе и кружатся диски…

Большую ошибку совершил, что пожалел людей, которые мне помогали, и не уволил их. Это было неправильно, и в итоге они меня съели. Бюрократический закон: те, кто тебе помогли достичь какого-то уровня или положения должны быть немедленно устранены, как только ты воцарился, иначе они тебя съедят. А я тогда был слишком добрым и этого не знал — вот и поплатился. Хотя, я и не в претензии сейчас, что уж теперь. В общем, пока я был избранным директором Ленинградской студии грамзаписи «Мелодия», мог печатать любые пластинки на заводе. Но у нас не было своего мастеринга. Матрицы — мастера на медных дисках на заводе было делать нельзя. Медно-никелиевые оригиналы делал Московский опытный завод грамзаписи «МОЗГ» на Водном стадионе. Поэтому, ещё до моего воцарения в Ленинграде мои усилия были направлены в сторону ВСГ. Я привозил свои оригиналы и доплачивал редакторам, чтобы они с них заказывали заготовки для грампластинок, которые я потом привозил в Ленинград и благополучно сдавал в производство, как спецзаказ от Любительского объединения «Магнитная звукозапись», которые должны были выходить для самообразования в количестве 500 штук. Таким образом выпускались пластинки, типа Rubber Soul и прочая. Тиражная комиссия утверждала 500 экз., а Ташкентский завод грампластинок только первый тираж отдал 150 000. Тиражная комиссия утверждала только первый тираж, а потом каждый завод в регионах через свой. Дом