Лалангамена [Клиффорд Саймак] (fb2) читать постранично, страница - 2
- Лалангамена (пер. Виталий Тимофеевич Бабенко, ...) (а.с. Антология фантастики -1988) (и.с. Зарубежная фантастика (Мир)-1988) 1.24 Мб, 346с. скачать: (fb2) - (исправленную) читать: (полностью) - (постранично) - Клиффорд Саймак - Уильям Фрэнсис Нолан - Джо Холдеман - Роберт Силверберг - Гордон Диксон
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (130) »
тугой, как верблюд на пути сквозь игольное ушко. Похож на гуманоида с лицом колли. Вам, полагаю, известна их репутация?
Кто-то сзади сказал «нет», хотя, возможно, это было сделано ради меня. Возраст и меня превратил в болтуна.
— Они первые и последние платные посредники во Вселенной. Хиксаброда можно нанять, но нельзя уговорить, подкупить или силой заставить уклониться от правды. Вот почему они постоянно нужны. Стоит где-нибудь разгореться спору, как обе стороны нанимают хиксаброда, чтобы тот представлял их интересы на переговорах. Хиксаброд — воплощение честности.
— Что ж, мне это нравится, — заметил Крошка. — Отчего бы нам не устроить ему роскошный прием?
— Благодарности от него не дождешься, — пробормотал я. — Хиксаброды не так устроены.
— Ну и пусть, — заявил Крошка. — Все-таки развлечение.
В комнате одобрительно зашумели. Я остался в меньшинстве. Идея пришлась по душе даже Клею. — Они едят то же, что мы? — спросил Крошка. — Так значит, суп, салат, горячее, шампанское и бренди… — Он с воодушевлением перечислял блюда, загибая пальцы. Его энтузиазм увлек всех. Но под конец Крошка не выдержал и вновь поддел Клея. — Ну и, разумеется, — сказал он, — ты сможешь рассказать ему о Лалангамене, Клей. Клей моргнул, и на лицо его легла тень. Я дорсай и уже немолод. И знаю: никогда не следует смеяться над узами, связывающими нас с родным домом. Они так же прочны, как и неосязаемы. Шутить над этим жестоко. Но Крошка был юн и глуп. Он только прилетел с Земли — планеты, где никто из нас не был, но которая много веков назад дала начало всем нам. Крошка был нетерпелив, горяч и презирал эмоции. В болезненной словоохотливости Клея, в его готовности вечно славить красоту Лалангамены он, как, впрочем, и остальные, уловил первую слабость некогда мужественного и несгибаемого человека, первый признак старости. Но в отличие от тех, кто прятал скуку из симпатии к Клею, Крошка стремился сломить его решимость никогда больше не играть. И бил постоянно в одну эту точку, столь уязвимую, что даже самообладание Клея не могло служить достаточной защитой. В глазах моего друга вспыхнула ярость. — Довольно, — хрипло проговорил он. — Оставь Лалангамену в покое. — Я бы и сам хотел, — сказал Крошка, — да ты мне все время напоминаешь. Это и еще выдумки, будто ты был игроком. Если не можешь доказать последнее, как же мне верить твоим россказням о Лалангамене? На лбу Клея выступили вены, но он сдержался. — Я говорил тысячу раз, — процедил он сквозь зубы. — Такие деньги не держатся в кармане. Когда-нибудь ты в этом убедишься. — Слова! — пренебрежительно бросил Крошка. — Одни слова. На секунду Клей застыл, не дыша, бледный как смерть. Не знаю, понимал ли опасность Крошка, но я тоже затаил дыхание, пока грудь Клея не поднялась. Он резко повернулся и вышел из кают-компании. Его шаги замерли в коридоре, ведущем к спальному отсеку.
Позже я застал Крошку одного в камбузе, где он готовил себе бутерброд. Он поднял голову, удивленный и настороженный. — О, привет, Морт, — сказал он, искусно имитируя беззаботность. — В чем дело? — В тебе. Напрашиваешься на драку с Клеем? — Нет, — промычал он с полным ртом. — Не сказал бы. — Ну так ты ее получишь. — Послушай, Морт, — произнес он и замолчал, пока не проглотил последний кусок. — Тебе не кажется, что Клей достаточно вырос, чтобы присматривать за собой? Я почувствовал, как по всему телу пробежала волна возбуждения. Наверное, возбуждение отразилось и на моем лице, потому что Крошка, который сидел на краю стола, торопливо встал на ноги. — Полегче, Морт, — сказал он. — Я не имел в виду ничего обидного. Я взял себя в руки и ответил как мог спокойнее: — Клей гораздо опытнее тебя. Советую оставить его в покое. — Боишься за него? — Нет, — сказал я. — Боюсь за тебя. Крошка внезапно рассмеялся, едва не подавившись очередным куском. — Теперь понимаю. По-твоему, я слишком молод, чтобы отвечать за себя. — Ты недалек от истины. Я хочу, чтобы ты выслушал мое мнение, и можешь не говорить, прав я или нет, — мне будет ясно без слов. — Оставь свое мнение при себе, — сказал он, покраснев. — Я не нуждаюсь в нравоучениях. — Нет уж, тебе придется выслушать, потому что это касается нас всех. Ты завербовался, ожидая романтики и славы, а вместо этого столкнулся с однообразием и скукой. Он усмехнулся. — Теперь ты скажешь, что я стараюсь развлекаться за счет Клея, так? — Клей достаточно опытен, чтобы выносить однообразие и скуку. Кроме того, он научился жить в мире с людьми и самим собой. Ему не приходится доказывать свое превосходство, унижая всех подряд. Крошка отхлебнул кофе — А я, значит, унижаю? — Ты… Ты — как и вся молодежь. Испытываете свои способности, ищете свое место… И, найдя, успокаиваетесь — взрослеете. За исключением некоторых. Я думаю, что ты рано или поздно повзрослеешь. И чем скорее ты перестанешь утверждаться
В комнате одобрительно зашумели. Я остался в меньшинстве. Идея пришлась по душе даже Клею. — Они едят то же, что мы? — спросил Крошка. — Так значит, суп, салат, горячее, шампанское и бренди… — Он с воодушевлением перечислял блюда, загибая пальцы. Его энтузиазм увлек всех. Но под конец Крошка не выдержал и вновь поддел Клея. — Ну и, разумеется, — сказал он, — ты сможешь рассказать ему о Лалангамене, Клей. Клей моргнул, и на лицо его легла тень. Я дорсай и уже немолод. И знаю: никогда не следует смеяться над узами, связывающими нас с родным домом. Они так же прочны, как и неосязаемы. Шутить над этим жестоко. Но Крошка был юн и глуп. Он только прилетел с Земли — планеты, где никто из нас не был, но которая много веков назад дала начало всем нам. Крошка был нетерпелив, горяч и презирал эмоции. В болезненной словоохотливости Клея, в его готовности вечно славить красоту Лалангамены он, как, впрочем, и остальные, уловил первую слабость некогда мужественного и несгибаемого человека, первый признак старости. Но в отличие от тех, кто прятал скуку из симпатии к Клею, Крошка стремился сломить его решимость никогда больше не играть. И бил постоянно в одну эту точку, столь уязвимую, что даже самообладание Клея не могло служить достаточной защитой. В глазах моего друга вспыхнула ярость. — Довольно, — хрипло проговорил он. — Оставь Лалангамену в покое. — Я бы и сам хотел, — сказал Крошка, — да ты мне все время напоминаешь. Это и еще выдумки, будто ты был игроком. Если не можешь доказать последнее, как же мне верить твоим россказням о Лалангамене? На лбу Клея выступили вены, но он сдержался. — Я говорил тысячу раз, — процедил он сквозь зубы. — Такие деньги не держатся в кармане. Когда-нибудь ты в этом убедишься. — Слова! — пренебрежительно бросил Крошка. — Одни слова. На секунду Клей застыл, не дыша, бледный как смерть. Не знаю, понимал ли опасность Крошка, но я тоже затаил дыхание, пока грудь Клея не поднялась. Он резко повернулся и вышел из кают-компании. Его шаги замерли в коридоре, ведущем к спальному отсеку.
Позже я застал Крошку одного в камбузе, где он готовил себе бутерброд. Он поднял голову, удивленный и настороженный. — О, привет, Морт, — сказал он, искусно имитируя беззаботность. — В чем дело? — В тебе. Напрашиваешься на драку с Клеем? — Нет, — промычал он с полным ртом. — Не сказал бы. — Ну так ты ее получишь. — Послушай, Морт, — произнес он и замолчал, пока не проглотил последний кусок. — Тебе не кажется, что Клей достаточно вырос, чтобы присматривать за собой? Я почувствовал, как по всему телу пробежала волна возбуждения. Наверное, возбуждение отразилось и на моем лице, потому что Крошка, который сидел на краю стола, торопливо встал на ноги. — Полегче, Морт, — сказал он. — Я не имел в виду ничего обидного. Я взял себя в руки и ответил как мог спокойнее: — Клей гораздо опытнее тебя. Советую оставить его в покое. — Боишься за него? — Нет, — сказал я. — Боюсь за тебя. Крошка внезапно рассмеялся, едва не подавившись очередным куском. — Теперь понимаю. По-твоему, я слишком молод, чтобы отвечать за себя. — Ты недалек от истины. Я хочу, чтобы ты выслушал мое мнение, и можешь не говорить, прав я или нет, — мне будет ясно без слов. — Оставь свое мнение при себе, — сказал он, покраснев. — Я не нуждаюсь в нравоучениях. — Нет уж, тебе придется выслушать, потому что это касается нас всех. Ты завербовался, ожидая романтики и славы, а вместо этого столкнулся с однообразием и скукой. Он усмехнулся. — Теперь ты скажешь, что я стараюсь развлекаться за счет Клея, так? — Клей достаточно опытен, чтобы выносить однообразие и скуку. Кроме того, он научился жить в мире с людьми и самим собой. Ему не приходится доказывать свое превосходство, унижая всех подряд. Крошка отхлебнул кофе — А я, значит, унижаю? — Ты… Ты — как и вся молодежь. Испытываете свои способности, ищете свое место… И, найдя, успокаиваетесь — взрослеете. За исключением некоторых. Я думаю, что ты рано или поздно повзрослеешь. И чем скорее ты перестанешь утверждаться
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (130) »
Последние комментарии
37 минут 47 секунд назад
38 минут 34 секунд назад
5 часов 57 минут назад
9 часов 39 минут назад
9 часов 59 минут назад
10 часов 54 минут назад