В целом средненько, я бы даже сказал скучная жвачка. ГГ отпрыск изгнанной мамки-целицельницы, у которого осталось куча влиятельных дедушек бабушек из великих семей. И вот он там и крутится вертится - зарабатывает себе репу среди дворянства. Особого негатива к нему нет. Сюжет логичен, мир проработан, герои выглядят живыми. Но тем не менее скучненько как то. Из 10 я бы поставил 5 баллов и рекомендовал почитать что то более энергичное.
Прочитал первую книгу и часть второй. Скукота, для меня ничего интересно. 90% текста - разбор интриг, написанных по детски. ГГ практически ничему не учится и непонятно, что хочет, так как вовсе не человек, а высший демон, всё что надо достаёт по "щучьему велению". Я лично вообще не понимаю, зачем высшему демону нужны люди и зачем им открывать свои тайны. Живётся ему лучше в нечеловеческом мире. С этой точки зрения весь сюжет - туповат от
подробнее ...
начала до конца, так как ГГ стремится всеми силами, что бы ему прищемили яйца и посадили в клетку. Глупостей в книге тоже выше крыши, так как писать не о чем. Например ГГ продаёт плохенький меч демонов, но который якобы лучше на порядок мечей людей, так как им можно убить демона и тут же не в первый раз покупает меч людей. Спрашивается на хрена ему нужны железки, не могущие убить демонов? Тут же рассказывается, что поисковики собирают демонический метал, так как из него можно изготовить оружие против демонов. Однако почему то самый сильный поисковый отряд вооружён простым железом, который в поединке с полудеманом не может поцарапать противника. В общем автор пишет полную чушь, лишь бы что ли бо писать, не заботясь о смысле написанного. Сплошная лапша и противоречия уже написанному.
угаснет. Я чувствую себя в безопасности только тогда, когда обнимает меня — большой и сильный, мятный…
Он вывел меня. Он собирался остаться и принять смерть так же, как и все, потому что знал, что его могут вычислить и тогда казнят долго и мучительно, однако, завидев меня, передумал. Он не дал умереть ребенку.
— Я люблю тебя, — так же хрипло отзывается муж. Видимо, как и я, вспомнив всю череду страшных событий, размышляет о прошлом. А также о нашей второй встрече — на мемориале тех самых башен — чтобы никогда больше не расставаться. — Больше всех, Ада. Больше целого мира.
Я накидываю свое одеяло и на его смуглые плечи. Касаюсь их, встречая приятной дрожью внутри упругость и теплоту кожи.
Чудовище или нет, убийца или нет — он мой. И я отдам за него не только жизнь, но и душу, если ей еще что-то положено по ту сторону небес.
На прикроватной тумбочке оживает радио-няня. Прежде молчаливая и светящаяся лишь зеленым огоньком, подсказывающим, что в детской тишина, сейчас она озаряет комнату красной лампочкой. Слышен плач сына.
Каххар с осторожностью отпускает меня, поднимаясь с кровати. Он зажигает прикроватную лампу с узорчатым абажуром, не заставляя меня сидеть в темноте.
— Я сейчас приду.
Его джинсы лежат на полу, как раз в подножье, и ему никакого труда не стоит быстро их надеть.
Он не закрывает, а лишь прикрывает дверь. Я сильнее кутаюсь в одеяло, тщетно стараясь взять себя в руки.
Кошмар, истерзавший сознание, ослабевает, но без присутствия мужчины не находит цветной волной спокойствие, которого я так жду.
Кир плачет… ну конечно же он плачет, он чувствует меня… возможно, и мой кошмар не был случайным.
Ре-ре-ми-ми-соль…
Ре-ре-ми-ми-соль…
Ля-до…
Музыка. «Мечтания». Фортепиано.
Мне легче.
— Что же вы с мамой по очереди плачете, сынок? — журит кого-то из-за двери голос Каххара. Я поднимаю голову, подумав, что мне показалось, однако муж действительно переступает порог нашей спальни. И на руках у него Кир с красным от слез личиком и прозрачными солеными капельками на щеках, которые папа не успел стереть.
Он подносит малыша ко мне и присаживается на кровать.
В синей пижаме с медвежатами, стиснув ручонками папин палец, широко раскрытыми зелеными глазами мой русско-иранский зайчик глядит вокруг.
— Видишь? — утешающе говорит Каххар, поправляя его вздернувшуюся кофточку. — Вместе не страшно.
Я пододвигаюсь ближе к своим мальчикам, пристроившись у мистера Асада на плече. С легкой, зато искренней улыбкой протягиваю Киру и свой палец — как раз для второй руки.
— Не страшно, — согласно киваю, с любовью окинув их обоим взглядом. Вытираю на лице сына остатки слез — он даже не порывается плакать больше. — Мы никому не позволим тебя обидеть.
Каххар легонько целует мои губы, вынудив приподнять голову.
— Слушай маму, сынок, — наставляет муж, — у мамы очень большое сердце, которым она любит тебя. Поверишь ли, но она даже чудовище смогла полюбить.
Я хмыкаю, искоренив последние слезы. Нет больше ни всхлипов, ни дрожи. В комнате становится тепло, не глядя на то, что на мне только одеяло. Кир уже дерет пальчиками его поверхность, стремясь пробраться к своему источнику пищи.
— Не забывай напоминать папе, сынок, — помогаю ему осуществить желаемое, забрав Кира у отца и пристроив к груди, — что чудовище никогда не будет таким хорошим человеком, как он. Он — не чудовище. Поэтому я его полюбила.
Я улыбаюсь довольным причмокиваниям Кира, ощущая то самое спокойствие, которое искала все время по пробуждении. А рука Каххара на моей спине.
Касаюсь взглядом темно-карих глаз мужа, пышущих признательностью, обещанием защиты и верой. В этой вере легко отыскать надежду на то, что у нас будет счастливая жизнь. Пусть не такая счастливая, как у простых людей, но все же чудесная. Достойная нашего маленького сокровища.
— Dooset daaram[1], Каххар…
— Dooset daaram, Ада.
Последние комментарии
13 часов 23 минут назад
13 часов 37 минут назад
14 часов 45 минут назад
1 день 2 часов назад
1 день 2 часов назад
1 день 2 часов назад