КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно
Всего книг - 714438 томов
Объем библиотеки - 1412 Гб.
Всего авторов - 275066
Пользователей - 125165

Новое на форуме

Новое в блогах

Впечатления

A.Stern про Штерн: Анархопокалипсис (СИ) (Фэнтези: прочее)

Господи)))
Вы когда воруете чужие книги с АТ: https://author.today/work/234524, вы хотя бы жанр указывайте правильный и прологи не удаляйте.
(Заходите к автору оригинала в профиль, раз понравилось!)

Какое же это фентези, или это эпоха возрождения в постапокалиптическом мире? -)
(Спасибо неизвестному за пиар, советую ознакомиться с автором оригинала по ссылке)

Ещё раз спасибо за бесплатный пиар! Жаль вы не всё произведение публикуете х)

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
lopotun про Карпов: Учитесь шахматам (Игры и развлечения)

ппп

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
чтун про серию Вселенная Вечности

Все четыре книги за пару дней "ушли". Но, строго любителям ЛитАниме (кароч, любителям фанфиков В0) ). Не подкачал, Антон Романович, с "чувством, толком, расстановкой" сделал. Осталось только проду ждать, да...

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).
Влад и мир про Лапышев: Наследник (Альтернативная история)

Стиль написания хороший, но бардак у автора в голове на нечитаемо, когда он начинает сочинять за политику. Трояк ставлю, но читать дальше не буду. С чего Ленину, социалистам, эссерам любить монархию и терпеть черносотенцев,убивавших их и устраивающие погромы? Не надо путать с ворьём сейчас с декорациями государства и парламента, где мошенники на доверии изображают партии. Для ликбеза: Партии были придуманы ещё в древнем Риме для

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
Влад и мир про Романов: Игра по своим правилам (Альтернативная история)

Оценку не ставлю. Обе книги я не смог читать более 20 минут каждую. Автор балдеет от официальной манерной речи царской дворни и видимо в этом смысл данных трудов. Да и там ГГ перерождается сам в себя для спасения своего поражения в Русско-Японскую. Согласитесь такой выбор ГГ для приключенческой фантастики уже скучноватый. Где я и где душонка царского дворового. Мне проще хлев у своей скотины вычистить, чем служить доверенным лицом царя

  подробнее ...

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).

Двое и война [Надежда Петровна Малыгина] (fb2) читать постранично, страница - 3


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

приставив к вискам ладони, вглядывался в глубину дома, просил, грозил, молил:

— Открой, Елька!

А она ходила по комнате на виду у него, не забивалась в угол, не дрожала от страха, как дрожали, завидев его, пьяного, другие, и Степан не мог постичь умом своим: почему, почему она не боится? Чувствуя свое злое бессилие, он опускался на порожки крыльца и плакал — пьяно, нелепо, смешно. Елене становилось жалко его. Она выходила, опускалась на ступеньки рядом, негромко, спокойно утешала Степана:

— Ты молодой, найдешь себе женщину. А я не могу, не могу с тобой, должен ты это понять. Ударил раз, да по сердцу — век не забуду. Сперва стиснула зубы, стерпела: думаю — поймет, образумится. А ты и другой раз руку на меня поднял. Такого, Степа, я не могу терпеть. Пса ногой двинь и тот неделю на хозяина обижен. А я — человек, Степа. Про то забывать не положено.

— Прости, Еленушка! Я… прости! Прими в дом, Христа ради. Теперь все по-другому пойдет!

— Нет, Степа, это ты спьяну обещаешь.

— Спьяну? — переспросил он строго и, не сказав более ни слова, ушел.

Вечером другого дня явился трезвый, чистый, бритый, подстриженный. Под распахнутым полушубком чернела атласная косоворотка с белыми пуговками в ряд, как на гармошке. Катанки в розовых разводах.

Увидев его, такого, еще в окно, Елена ногой пихнула под лавку чугун с углем, смахнула со стола невидимые крошки, подняла с полу и бросила в печь щенку. Себя оглядела. Фартук, не очень чистый, сняла, скомкав, сунула за кадушку с водой.

Степан вошел, остановился на половичке у порога. Снял шапку. «Как в церкви», — подумала Елена. Разглядывая ее, Степан молчал.

— Ну, здравствуй, — сказала она. Подвинула табуретку: — Садись.

Раздеться не предложила: пусть знает — возврата к прошлому нет. Он понял это, выжал подобие улыбки:

— Ты сказала, чтоб трезвый… Вот я и…

— Да ты садись, садись.

Он сел — бочком, неуверенно. Уткнулся глазами в шапку в руках. Ей снова стало жаль его. Она готова была сказать: «Скидывай полушубок. Оставайся». Но в спаленке заплакала Зойка.

— Ты погоди, я сейчас…

Меняя пеленки, она вспомнила, как жила с ним, как тяжело, неспокойно было у нее на душе, на сердце и как устала она от этого постоянного напряженного беспокойства, от злых, грубых Степановых слов и поступков.

— Эх, Степа, — сказала она, выйдя с завернутой в одеяло Зойкой на руках. — Зря все это.

Она ходила по кухне, качала Зойку, напевала ей и, прерывая пение, говорила:

— Раньше надо было думать. А теперь — поздно.

И снова пела Зойке неласковую деревенскую колыбельную:

Баю-баюшки-баю,
Колотушек надаю,
Колотушек двадцать пять,
Будет Зойка крепко спать.
И опять — ему, бывшему мужу:

— Не смогу я простить тебе такого. Во всю мою жизнь не смогу. И хотела бы, а не могу. Какая же это семья? За стол сядем, а я все буду думать: «Он меня ударил. По лицу». Пойдем куда, я все про то: «Люди глядят, поди-ка, усмехаются: вроде согласная пара, а он ее лупит вовсю». Спать ляжем, а я… Нет, не могу, Степа, человека ты во мне гнетешь.

— Прости. Я же говорю, прости. Больше того не будет.

— Будет, Степа, будет. У вас, у Евстигнеевых, всегда так. Во всех вас зверь сидит. Николай, Костя, Григорий — все твои брательники дочерна бьют жен. Бессловесных, безрадостных баб сделали из первых в нашем городе девок. Я такого не хочу и не могу.

Зойка сонно чмокала губами.

— Уснула… — Елена понесла ее в спальню, положила на кровать. Возвратись, сказала еще:

— И Зойке, ростку нашему, такой жизни не желаю. Не должна она считать, будто это так и надо, чтобы нас, баб, мужья лупили. Спасу хоть ее от евстигнеевского разгула… Чай будешь пить? — спросила она, доставая с полки чашки с блюдцами.

— Еленушка! — Степан встал порывисто, шагнул к ней, больно схватил за руки. — Еленушка, хочешь — уедем? Далеко-далеко?

Одно блюдце выпало у нее из рук. Она присела — собрать осколки.

— Разбил… Свой же подарок. Вот и конец. Нету теперь в моем доме ничего твоего, Степан.

Он выдохнул шумно:

— Ясно-понятно.

Поднял упавшую шапку, стряхнул о колено. Постояв несколько секунд в раздумье, повернулся резко и, ссутулившись, выскочил из дома. Елена проводила его взглядом из окна. Без шапки, широко размахивая руками, он почти бежал по улице, и ей снова стало жалко его. И себя, и Зойку — безотцовщину — тоже. Но больше всего его, Степана.

С того дня он не приходил. Поначалу она часто думала о нем, виня себя, считая, что поступила жестоко, мучаясь оттого, что, может, он и впрямь стал бы другим.

Тоня — подружка и соседка — скоро разузнала, впрочем, в небольшом городке это и не было особой тайной, что родители подыскали Степану другую жену, тоже с домом да еще с коровой и овцами в придачу. Но он наотрез отказался от нее, и люди поговаривали, что, напиваясь, все вспоминал он свою Ельку.

— Может, простила бы, а? — спрашивала Тоня.