Мертвые возвращаются?.. [Тана Френч] (fb2) читать постранично, страница - 5

надеялся, что у меня появится какой-нибудь редкий комплекс. В конечном итоге горе-спец был вынужден оставить меня в покое, признав, что со мной все в порядке, и разрешил снова приступить к работе.

Стыдно признаться, но из убойного отдела меня вынудили уйти не массовая резня, не захват заложников и не славный милый тихоня, хранивший в холодильнике человеческие органы. Мое последнее дело в убойном отделе казалось простым как дважды два — мы подобные раскрываем десятками, — ничего такого, что должно было предостеречь нас: убитая девочка, тело обнаружено ранним утром. Когда поступил звонок, мы с напарником прикалывались друг над другом, сидя в служебном кабинете.

Если посмотреть со стороны, все прошло нормально. Официально мы все выяснили за месяц, общество было спасено от злодея, пресса красочно отобразила наш подвиг, да и для статистики раскрываемости преступлений все было как нельзя лучше. Дело оказалось спокойным, без автомобильных погонь и перестрелок. Правда, в физическом отношении я все же немного пострадала: получила пару царапин на лице. От них и шрамов не осталось. Короче говоря, счастливый конец трагического происшествия.

Но это как сказать. Операция «Весталка»: заикнитесь о ней кому-то из сотрудников убойного отдела даже сейчас, любому, кто не знает всей истории, и на вас посмотрят так, словно давая понять, мол, я не имею к ней ни малейшего отношения. Потому что, если быть до конца честными, мы тогда облажались, причем по полной программе. Некоторые люди похожи на Чернобыль; они излучают незримую смерть, источают яд: если вы окажетесь рядом с ними, сам воздух станет для вас губительным.

У меня развилось множество симптомов, которые заставили бы психиатра прыгать от восторга, но, на мое счастье, из-за царапин на лице никому и в голову не пришло отправлять меня к нашему доморощенному Фрейду. Это был классический посттравматический синдром — плохой аппетит, дрожь, никуда не годные нервы, то, как я подскакивала едва ли не к потолку при каждом звонке в дверь или по телефону, плюс несколько индивидуальных штрихов. С координацией происходили странные вещи. Впервые в жизни я начала спотыкаться, врезаться в дверные косяки, ударяться головой о край шкафа.

А еще я перестала видеть сны. Раньше мне всегда снились целые каскады образов: столбы огня на фоне темных гор; стебли лозы, пробивающиеся сквозь камни; олени, мчащиеся по песчаному пляжу в облаке света. После того случая стоило положить голову на подушку, и я проваливалась в черную бездну, словно на меня обрушивали тяжеленную кувалду. Сэм — мой бойфренд — утверждал, что со временем все пройдет и я опять войду в норму. Когда я сказала, что сильно в этом сомневаюсь, он лишь кивнул и заявил, что и это тоже со временем пройдет. Иногда Сэм просто невыносим — с ним такое бывает.

Я было решила испробовать традиционный для полицейских способ — алкоголь с утра пораньше без ограничения дозы, — однако побоялась, что дело закончится тем, что я стану названивать неподходящим людям по телефону в три часа утра, чтобы излить исстрадавшуюся душу. Кроме того, выяснилось, что стрельба в тире успокаивает меня не хуже, чем выпивка, плюс не оставляет малоприятных последствий. Поначалу это казалось полной бессмыслицей, если учесть, как я реагировала на громкие звуки, однако со стрельбой все было в порядке. После первых выстрелов где-то в задней части мозга воспламенялся взрыватель и остальной мир исчезал, уходил куда-то на периферию сознания и крайне слабо давал о себе знать. Рука, сжимавшая пистолет, приобретала твердость камня. В мире оставались лишь я и мишень, а также хорошо знакомый запах пороха и ощущение того, как при отдаче напрягаются мышцы спины.

Я уходила из тира спокойная и слегка отупевшая, как будто под действием валиума. Когда эффект исчезал, я добивалась его на следующий день упорной работой и больше не натыкалась на острые углы и, вернувшись к себе, действительно чувствовала себя как дома. Мне удалось добиться хороших показателей — с сорока метров девять удачных попаданий из десяти, — и старичок, заправлявший в тире, начал посматривать на меня оценивающим взглядом барышника с лошадиной ярмарки и то и дело заводил разговор о соревнованиях между отделами.

В то утро я отстрелялась к семи. Я была в раздевалке — чистила пистолет и трепалась с двумя парнями из отдела нравов, чтобы не заподозрили, что я помираю с голоду, — когда зазвонил мой мобильный.

— Господи! — шутливо воскликнул один из моих собеседников. — Ты из домашнего насилия, верно? И кто это успел отлупить свою женушку в такую рань?

— Как говорится, было бы желание! — парировала я, вытаскивая из кармана ключ от шкафчика.

— Наверное, это тайные агенты, — осклабился в улыбке второй, помоложе. — Им, видать, нужны хорошие снайперы.

Парень был здоровый, рыжеволосый и явно положил на меня глаз — иначе зачем играть передо мной накачанной мускулатурой. Я уже не раз замечала, как он поглядывает на мои руки — нет