Цветные сны Agam [Виктор Виноградов] (fb2) читать постранично, страница - 2
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (6) »
* * *
F411. Если вы хотите умереть — стоит подумать над другим способом. F411 — это такая паршивейшая болезнь. Ты просто гниёшь изнутри, мозг мякнет, как мокрый хлеб. Плавится память. Привет, ты зомби, но чертовски чувствительный. К кому-то F411 приходит на изломе жизни, а мне вот повезло. В пятнадцать лет я вернулся домой (мы тогда жили не в Pirr, тот мир был настоящим) и обнаружил, что носом у меня идёт что-то чёрное. Не кровь, а густая тягучая патока. Помню, нащупал в ней плотные комочки. Меня вырвало. Ссорились родители. Спорили: позволить ли мне умереть или дать кукольную жизнь мертвеца? «Resqum» — вспомнить не удаётся. Белые стены, красные крики. Всё. Но я помню последствия. У всего есть последствия. Кто это сказал? Конфуций? Дж. Стоунлон? Плевать. Представь, что тебя перекраивают, копаются в мозгу, меняют кости. И ты просыпаешься… как бы сказать?! Другим. Калеченным. Мастера знают всё о генетике, они художники в вопросах плоти. Но эмоции дело другое. Чувства никто не защитит. И я забыл такие простые вещи. Солнечные лучи на лице, утренняя сонливость, томительное ожидание чего-то желанного. Прелесть простых, глупых разговоров, солоноватая боль, текущая по щекам. Даже запахи. Не пропитанные ядом ароматы Центра. Запах мокрой земли, запах сдобы, запах пыли — настоящие. Всё тепло, всё то, что можно назвать родным — вырвали с мясом. Со мной всё хорошо. Они калечат, а не забирают эмоции. Ненависть уже не отнять. На своих спасителей? Возможно. На себя? Да, кого ещё винить?! На судьбу? Разве что её. На мир, который я увидел новыми глазами. И он больше не блестел. — Я чего подумал, — говорит Кацман, — хочу остаться внутри. Ну, когда рванёт — я останусь. Это конец моего пути. Я знаю, что он не серьёзно. Может, подбадривает себя, может, хочет удивить. Надеется, что я начну отговаривать его. Нет, Кацман! Не нужно. Ты должен жить. — Как хочешь. — Ага, — он нервно облизывает губы, — так и хочу… да. — Дело твоё. — Ну, не то чтобы я… — Что-что? — Ну… — Кацман сжимает собственные пальцы. — Ну, может я и… — Не хочешь? — Я ж… Я такого не говорил. Просто… — Тсс! — я жестом приказываю ему остановиться. — Пришли. Глянцевый коридор обрывается. Дальше простирается огромная зала, подсвеченная густо-алым неоном. Стены обиты бархатной чёрной сосной. Под пухлым потолком висят жидкие е-огни, источают лазурный свет пополам с морозным паром. — Мы разделимся, — сказал я, поворачиваясь к Кацману, — ты идёшь по правую сторону, я по левую. У кухонь встречаемся. — Ага. — Уверен, что взял дельное оружие? Он закатывает глаза. — Сколько ещё повторить? Сколько потребуется. Кацман хороший парень, но иногда в нём вспыхивает детство. Сейчас, оставляя его самого, я сильно рискую. Он ценит старые традиции, а тут плотнейшее скопление типов с прямо противоположными идеалами. Зацепят, окликнут Кацмана и, чёрт его знает, что будет. Я в ответе за них. Да? Это волнение? Так люди заботятся друг о друге? Уже и не вспомнить. — Не привлекай внимание, — говорю ему. — Ну, я же не в шляпе. Вот был бы я в шляпе, — и Кацман двинулся вперёд, продолжая бормотать, — шляпы, это да. В них ты, как на ладони. Вот шля… Я тоже шагаю. Проваливаюсь на карнавал абсурда. Мельтешение цветов, для которых и название не подберёшь. Крики шутов с масками из плоти. Там и тут девушки в бледно-розовых кимоно от «YO’KO» провожают весёлых гостей к столам. Я выхватываю из ароматного тумана всевозможные закуски. От холодных японских блюд XIII века до пылающего оленьего мяса на ja-подносе алой керамики. Ножи с фруцытным напылением вгрызаются в виноградный хлеб, шипят, пузырятся и вспыхивают ядовитой радугой коктейли «ki». Я иду, и мне навстречу выплывают лица гостей. Искажённые, даже уродливые. С- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (6) »
Последние комментарии
2 часов 45 минут назад
4 часов 14 минут назад
5 часов 10 минут назад
1 день 3 часов назад
1 день 4 часов назад
1 день 4 часов назад