Когда дует северный ветер [Нгуен Куанг Шанг] (fb2) читать постранично, страница - 5

была пустяковая. Не удержался и закричал от радости: «Ну-ка, Нам Бо! Сядь, давай сюда ладонь!» И прямо в раскрытую его ладонь кладу пулю. «У тебя организм, — говорю, — потрясающей жизненной силы! Видишь, заставил пулю выйти, да еще по какой кривой!» Он своим уцелевшим глазом долго разглядывал пулю, прямо как чудо неземное. Я и сам наклонился над нею; гляжу и такое чувствую облегчение, словно вышла она из моего тела. Сама-то пуля — она, оказывается, была выпущена из карабина — всего-навсего с кончик мизинца, желтая, медью отливает… «Возьми, — говорю, — себе на память. — И похлопал его по плечу. — Можешь теперь спокойно возвращаться на фронт. Bon!.. Но подожди, я подберу тебе искусственный глаз, чтоб по цвету подошел…» А сам, разглядывая пулю на его ладони, думаю о другом.

Доктор замолчал, снял очки и посмотрел вдаль на довольно большой пустырь.

— Знаете, о чем я подумал тогда?.. Вот лежит пуля — лежит себе спокойно, но движение ее еще не закончилось. И путь предстоит ей долгий. Почему я так думал? Когда Нам Бо лечился в госпитале, на его имя часто приходили письма с передовой. Отправитель, наверно, очень бережно относился к этим письмам: они всегда уложены были в белые полиэтиленовые пакеты, края их, оплавленные огнем, напоминали красивые кружева. Имени отправителя на конвертах не было, но, судя по почерку, писала письма нежная женская ручка. Правда, я ни разу не видел, чтобы Нам Бо отвечал на эти письма. Я догадывался о его душевном состоянии. Сам прожил немало, да и каких только ранений и увечий не навидался на своем веку! Но однажды вижу: он пишет кому-то письмо. И как раз в тот самый день подошла моя очередь просматривать уходящую из госпиталя корреспонденцию. Конечно, читать чужие письма не очень-то деликатно. Но по законам военного времени — это необходимость. Письмо Нам Бо адресовано было вовсе не девушке, а фронтовому товарищу. Он писал, что полюбил здесь одну медсестру. Другой, прочитав это, наверняка поинтересовался бы: о ком из наших сестричек идет речь? Но я… Я все понял. Нам Бо, потеряв после ранения глаз, отказывался от своей прежней любви. В письмах, которые раненые писали своим возлюбленным, я не раз уже сталкивался с этим.

Вот и выходит, пуля, лишившая Нам Бо глаза, не затронула его рассудок, не убила в нем душу. Нет, путь ее не обрывался здесь, на его ладони, она еще повлияет на его любовь, на всю его жизнь. Об этом-то я и думал, мой дорогой друг! И у меня к вам просьба: раз уж вы будете спутником Нам Бо, приглядитесь, узнайте: не разрушит ли эта пуля его счастье. Проследите, так сказать, ее дальнейшую траекторию и напишите мне, ладно?

Доктор умолк. Видно, все, сказанное им, навело его на серьезные размышления. И он, снова прислонясь спиной к столу, с печальным и каким-то отсутствующим выражением, которое очень редко можно было увидеть на его лице, смотрел куда-то вдаль.

Не чувствовалось ни малейшего ветра, но лес глухо шумел. В небе стояла непривычная тишина. Самолеты не пролетали над нами, и гул их не доносился даже издалека. А там, куда глядел доктор, меняя свои очертания, проплывало пушистое белое облако.

Вдруг с дальнего края пустыря взлетела стая птиц и опустилась на дерево гуи, что росло позади дома. Наверно, плоды уже поспели. Послышались звонкие, певучие трели.

Тин Нге поднес руку козырьком к глазам и вдруг встал:

— Похоже, идет наш друг.

На лесной опушке возник силуэт человека. Он был высокого роста. За спиной у него торчал вещмешок, на плече висел автомат Калашникова, поперек туловища обмотан холщовый пояс, похожий на пожарный рукав, туго набитый рисом. Для маскировки он прикрылся большой зеленой веткой. Это и в самом деле был Нам Бо, прямиком шагавший к нам через пустырь.

Глава 2

Мы поели, но пересекать поле, пока еще не стемнело, нельзя было. Я маялся, не находя себе места в угрюмом душном лесу.

— Послушайте, Пятый, — предложил я Нам Бо, — может, выйдем проветриться на опушку?

— Это сейчас-то, чтоб нас с вертолета пулями нашпиговали? — Он озирался, выбирая, где бы подвесить гамак. — Лучше подвесим здесь гамаки, передохнем малость, наберемся сил перед дорогой. Завтра я вам дам волю — глядите на все, любуйтесь сколько душе угодно.

Вот уже который день шли мы лесом; но здесь он словно обессилел, деревья росли уже не так густо, чем ближе к равнине, тем ниже и реже они становились, да и потом лес этот не раз здорово бомбили, вокруг стоял еще горький запах пороховой гари. Солнце просвечивало зеленые кроны насквозь, и отыскать укромное место для гамаков было непросто. Но Нам Бо, конечно, нашел местечко на двоих, там даже оказалось укрытие от вертолетов. Наверно, какая-нибудь наша группа проходила тут совсем недавно — на земле чернели свежие следы костра, на котором готовили пищу.

Мы подвесили гамаки углом между тремя деревьями и расположились так, чтобы можно было переговариваться и видеть лица друг друга, не поднимаясь и не поворачиваясь. За эти пять дней, что мы провели в пути, я