Галина Уланова [Ольга Григорьевна Ковалик] (fb2) читать постранично, страница - 4

меня».

С той дачной поры закрепились повадки Улановой, которые в 1935 году описал критик Василий Макаров: «Говорит немного сурово, как бы насупившись, горловым голосом. Голос не низкий, но говорит она, куда-то вниз загоняя голос. Так говорят дети — мальчишки, делающие из себя взрослых. Манеры, жесты, движения немножко от травести, мне кажется, так как-то хочется ей как будто ходить, двигаться вразвалку. Как-то всё от мальчишки, старающегося быть похожим на большого, взрослого. Принужденная непринужденность. Кажется, Г. С. Уланова «стесняется» своей сценической мягкости и нежности и в жизни старается перебороть, замаскировать ее».

У озера Галя училась понимать ночь. На рыбалке вместе с отцом и несколькими увязавшимися за ними ребятами она умело держала невод или опускала в воду перемёты, которые любила поутру распутывать. А потом, укутанная в одеяло, сидела в лодке и любовалась ярким пламенем костра и звездами, купавшимися в воде. Уха из закопченного котелка, хлеб, дешевые пряники имели здесь, у ночного озера, неповторимый вкус. И всё казалось нескончаемым — удовольствие, огни, счастье!

Просыпалась Галя с рассветом, чтобы вместе с папой порадоваться богатому улову: корзину наполняла трепещущая рыбья россыпь. Но ей было жалко рыбок, как накануне рука не поднималась разрезать беззащитных червячков для наживки. Сердце девочки сочувствовало всему живому. Если Господь, не спрашивая человека, вершит свою волю над ним, то человек для природы — такая же карающая или милующая сила. Галя это чувствовала и располагалась душой только к добру.

Муж Улановой режиссер Юрий Александрович Завадский понял, что из-за умения общаться с природой торжествовала в искусстве балерины «гармония разума и воображения». Именно природа, писал он Улановой в 1973 году, «рождает в тебе что-то несказанно волнующее — себя в ней чувствуешь гостьей ее, что ли».

Одним из сильнейших впечатлений маленькой Гали оказалась короткая купальская ночь, когда вечернюю зарю сменяла утренняя. Всё вокруг пылало огнями костров, звучало веселыми песнями, призывными криками. Мир взрывался чувственным ликованием, еще непонятным девочке. Пресытившись небывалым зрелищем, она крепко засыпала на бережных папиных руках.

На последней неделе августа зарядили нудные дожди. Поскучнели цветочные клумбы. Озеро Щир показывало норов: вода его остудилась, потемнела, стала чужой. Родители начали кутать Галю в теплые вещи.

Она с грустью думала об осени и зиме. Конечно, хорошо, когда дома, в Петербурге, тепло, когда можно весело носиться по льду на коньках и мчаться по упругому снегу в санках. Но Гале не нравилось, что застывшая природа никак не подгоняла ее, не жила в унисон с ее стремительными движениями. То ли дело весной и летом! Ах, дух захватывало от рвущегося вверх и вширь цветения, изобилия плодов, птиц, насекомых, зверей. И всё это торопилось жить, чтобы в будущем году воплотиться в новых поколениях.

«Они бессмертны, а значит, и я бессмертна!» Став взрослым человеком, профессионалом, мастером, Уланова каждый первый день марта звала к себе знакомых на нехитрое застолье: «Будем встречать весну!»

Лето не успевало закончиться, а Галя уже ждала следующего. Печальным казался вокзальчик в Белых Стругах — он тоже осунулся от осенней непогоды. Ничего, надо только терпеливо переждать холода, а там жаркое лето вновь прилетит на солнечной колеснице.

Перед отъездом Галя никак не могла налюбоваться озером. И оно, чувствуя разлуку, всхлипнуло и плеснулось к ногам девочки. Его сокровенные звуки в переводе на детский язык означали «счастье».

Родные

На то оно и детство, чтобы просто так, беспричинно радоваться жизни. Озерное — просторное — счастье сменялось городским, домашним, пусть и зажатым со всех сторон стенами квартиры, строгими домами, длинными улицами и каналами, но таким уютным. Даже бдительный дворник, не дававший спуску всякому нестепенству, казался Гале своим человеком. Что уж говорить о родных, которые нет-нет да и приметят нежной любовью?

Имена самых ответственных за ее судьбу людей записаны в церковной метрике:

«Родители — артисты С.-Петербургских Императорских театров, балетной труппы, Сергей Николаевич Уланов и законная жена его Мария Федоровна, оба православные и первобрачные. Восприемники — петербургский мещанин Николай Николаевич Уланов и дочь петербургского мещанина Мария Николаевна Уланова» (то есть крестными Галины Сергеевны были ее тетя и дядя по отцовской линии). Всего же детей в семье «правильных городских обывателей» Улановых насчитывалось девять душ — пятеро мальчиков и четыре девочки.

Родом они из Мологи. Этот уездный городок Ярославской губернии славился лугами с разноцветьем неописуемой красы, травами в рост человека, оборотистым купечеством, деловитым мелочным торгом и немудреными достопримечательностями вроде пожарной каланчи, трех ярмарок, монастыря и местного юродивого.

Почему семья Улановых,