Гниль в её голове [Орсолья Б Хайд] (fb2) читать постранично, страница - 4

Соль вдруг вспомнила, как пыталась когда-то пародировать её походку, за что получила подзатыльник: оказалось, это жуткое неуважение к Ним, и совсем неважно, как Они ходят… Странное короткое существо едва семенило, обмакивая с каждым шагом руки в чёрную слизь. Дойдя до центра зала, до стеклянного берега кисельного озера, Они остановились. В искрящейся напряжением и едва сдерживаемым восторгом тишине Орсолья поднялась и, стараясь не обделить взглядом никого из гостей, начала считать шаги.

… шесть, семь…

Крик.

Разрывающий перепонки, превращающийся в ультразвук визг разорвал воздух на миллиарды клочков, они опустились на пол, утонули в слизи, и стало совсем нечем дышать. Секунды вытянулись по струнке и каждая длилась вечность. Соль повернулась, чтобы увидеть то, что созерцали другие, что вызвало такую реакцию: пропитанный чернилами хрустальный блок покатой стены полз внутрь, а стоящие под ним, хотя и среди них нашлись визжащие, стояли, словно приклеенные, не делая даже попытки отойти.

— В сторону! — вышел из транса побелевший регент. И в то же мгновенье время тоже сбросило оцепенение, подтянуло разболтавшуюся петлю, и стена рухнула. Пласт не раскололся и не грохотал, несмотря на габариты — короткое «Бум!», погребающее под собой десятки детей.

Крик нарастал с удвоенной силой, лавиной все, находящиеся в зале, кинулись прочь от лоскутного одеяла стены, расползающегося по швам. Соль стояла. Она должна была что-то сделать. Она принцесса и за всех них отвечает. Она не справилась. Лучше бы и ей превратиться в мерзкий сгусток под сочащейся темнотой стеной. Кому пришло в голову нацепить на малолетку корону и передать ей власть? Неужели они и впрямь верили, что она сможет управлять толпой? Хотелось плакать и кричать, и для истерики взамен потонувшего с улицы даже просочился воздух, но сделать вдох не получалось. Она стояла посреди рушащегося королевства, словно выброшенная на берег рыба пытаясь судорожно глотать воздух.

Сквозь образовавшуюся в стене прореху Соль видела странных людей: одетые в грубые ткани, с оружием, высокие и плечистые, преимущественно мужчины, с усталыми измождёнными лицами в паутине морщин, они были преисполнены решимости и бежали, застревая в сугробах, к Замку. Это были взрослые. Не красивые, спокойные и изящные, какими их себе представляла девчонка, читая книги. И ей вдруг совсем не захотелось с ними общаться и вообще становиться взрослой.

Но спустя мгновение, оторвавшись от впервые встреченных взрослых, Соль услышала, как в тоненький визг, с которым замковые убегали от разваливающейся стены, начали то и дело вклиниваться безумные вопли. Пугаясь собственного любопытства, принцесса обернулась: прямо перед её носом оказалось искорёженное болью лицо регента, в плечи которого на целую фалангу ушли пальцы одной из гостий. С отвратительным хлюпом она резко убрала одну руку и припала огромным ртом к ране. Через секунду регент неожиданно смолк, лицо его успокоилось, а губы сомкнулись — он больше не дышал, и гостья отшвырнула бездыханное тело в лужу слизи.

Рты стоящей в самом центре зала Двуглавой ощетинились иглоподобными зубами. По-паучьи переставляя тощие ножки, раскачивая при ходьбе тяжёлыми головами, она ринулась к двойняшкам и в мгновение оплела тело мальчика длинными бесконечно суставчатыми руками. Тело Орсольи среагировало раньше, чем принцесса успела сообразить, что делает: она кинулась наперерез Двуглавой, пытаясь выхватить из цепких объятий мальчишку и загородить собой его сестру.

— А ну стой! — Соль попыталась сделать голос холодным и строгим, но он сорвался. — Объясни-ка, что это вы такое вытворяете!

Вместо ответа Двуглавая больно ударила заступницу по щеке, располосовав кожу острыми пальцами. Громко вскрикнув, принцесса шлёпнулась в чёрную лужу. Юбку пропитывала густая, мертвенно холодная слизь, горячая кровь, текущая тонкой струйкой по щеке и ключице, обагряла платье сверху.

Тот день начался поздно — уже карабкалось вверх по небосводу солнце, а зимой оно любит поспать — хотя в Замке было принято вставать рано. Так уж был устроен их мир: еду дети выращивали сами, равно как пекли хлеб и доили коз. Встанешь запоздало — и в обеде твоём не окажется молока сегодня и лишней картофелины — через несколько месяцев. Но хотя Орсолью, как принцессу, и оградили от грязной работы, посадив составлять планы распределения ресурсов и обучения детей ремёслам и земледелию, чтобы хотя бы поддерживать жизнь в Замке, да решать мелкие проблемы и склоки своих соседей, она продолжала вставать задолго до рассвета.

Длинная рука одёрнула штору с панорамного окна, и солнечный свет, отражённый миллиардами снежинок, наполнил комнату. Соль зафыркала и заворочалась в кровати, а потом, вдруг осознав, что уже очень светло, а она до сих пор в кровати, резко вскочила. У края широкой полосы света стоял Рогатый. Орсолья не припоминала, как пригласила его к себе, и чтобы на сегодня вообще была назначена встреча с кем-то. Зачем бы ему