Клетка для буйных. Программируемый мальчик [Александр Владимирович Тюрин] (fb2) читать постранично, страница - 55

Очень устал. Просто брел домой.

«Что же сделалось с Хлумовым? — думал он. — В общем-то, добрый, отзывчивый мужик был. Правда, зануда, из любой ерунды мог целую историю развести. Но всегда хотел как лучше! Наверняка на этой почве и сошелся с компьютером, который небось говорил, что тоже хочет как лучше. Компьютер убедил его, что если уж работаешь на светлое будущее, можно не стесняться, и показал, как делать добро для всех сразу. А потом вдруг появляется Токарев — более автономный, видите ли. Вот тут-то юный бюрократ и почуял, за кого его на самом деле держат во Всевключе. Было от чего „переоборудованной“ голове разладиться!»

Токарев устало смахнул со лба прилипший чубчик… Кстати, и от него самого компьютеру требовалось только одно! Изучить на нем, как половчее обработать непослушные объекты с «нелогичным процессом» в мозгах… Токарев зло щелкнул пальцами. Все-таки не сумели сделать из него предателя!

А вот и родная парадная. Он тяжко вздохнул: встреча с любящими родителями уж точно не сулила ему светлого будущего. Окна заманчиво горели… Там тепло, там дядя Сева. Пороть сегодня уже не станут. А потом можно будет и к Марине заскочить, на второй этаж. Поболтать, успокоиться. Уроки, наконец, сделать… Он дернул на себя скрипучую дверь.

И тут же отпустил.

В парадной стояли Алекс с Мариной. Взявшись за руки, глядя друг другу в глаза. Они молчали и слегка покачивались в такт мелодии, которую мурлыкал приемничек, висевший на шее Алекса. Даже не заметили, что дверь приоткрывалась! Токарев бессильно опустился на скамейку возле дома… Зар-разы! Вот вам и помощь в домашних заданиях! Ну, ясно теперь, почему у них вечные скандалы: милые бранятся…

Он встал, поднял воротник, сунул руки в карманы и пошел куда-то, чавкая кроссовками по бесконечной осенней слякоти. Пустота.

Эпилог КОНЕЦ ДЕКАБРЯ

— Готово, отец, — говорю я. — Принимай работу.

— Да ну, Санька, неужто починил? — радостно изумляется папа и бежит к видеомагнитофону. Я щелкаю пальцем по панели.

— Все, как обещал.

Папа вытаскивает из портфеля свеженькую кассету и вручает ее мне.

— Заводи, Санька. Ты у нас тут начальник.

Кассета мягко ложится на место. На экране появляется китаец, который медленно водит руками и ногами в разных направлениях. Папа сразу зовет маму из кухни. С посветлевшими лицами они начинают сосредоточенно повторять движения. Из динамика льется голос диктора: «Представьте себя на вершине горы… Встает солнце… Его лучи окрашивают снег в нежно-розовый цвет… Ваша грудь раскрыта настежь, вы с благодарностью принимаете поток энергии, вы берете энергию руками, сжимаете ее в огненный шар…» Я регулирую четкость изображения и присоединяюсь к родителям.

Здорово, что мы решили заняться китайской гимнастикой. А то сидели бы сейчас и лаяли друг на друга, если бы не моя новая, как всегда, поразительная способность. Я научился вытеснять из людей глубоко внедрившиеся в них вещи. Тонкая технология, ничего не скажешь. На Хлумове я ее первый раз опробовал, не слишком удачно, вот он и загремел в больницу. Потом на Жарове дорабатывал — такой с ума не сойдет, давно уже в придурках числится. Жаров полностью вылечился, разбил копилку и накупил пепси-колы. Мы от радости налили ее в ванну и все там купались: я, Петя, Алекс. Кстати, Алекс был следующим. Он даже не почувствовал… Особенно повезло Печкиной. Она ведь заболела хронической компьютерной наркоманией, а я ее вылечил. Маму и папу я особенно аккуратно прооперировал, вытеснил из них вражеские студни так быстро, что те и уцепиться не успели. Потом засунул существа обратно в клетки: пусть мирно трудятся. Видеомагнитофон, конечно, сразу заработал, но я для приличия пару дней ковырялся в нем, якобы чинил. Как хорошо теперь стало…

…«Хорошо-то хорошо, — подумал мальчик. — Да только ничего этого нет». Иначе не торчал бы он здесь, в Завеличье, и не глазел в окно на Троицкий собор. Красивый вид издалека, еще бы — Псков! Вполне можно размечтаться, когда обстановка способствует… Сесть за стол, что ли, и записать то, что намечтал? Так прямо и начать: «Готово, отец, принимай работу…»

Мальчик дорисовал центральный купол, затем отступил на пару шагов, озабоченно грызя карандаш. Да, собор как-то кривовато получился. Он открепил эскиз и скомкал его, улыбаясь. «Плохо еще рисую», — подумал он. Может, действительно бросить живопись и попробовать написать жуткий фантастический рассказик со счастливым концом? Потом в какой-нибудь журнал вроде «Костра» послать… Или изобрести что-нибудь безвредное для людей? Ему ли не знать гадскую природу вещей!

Мальчик с гордостью посмотрел на часы с кукушкой. Правду говорят: талантливый человек талантлив во всем. Час назад он их починил. Хоть и пустяковая поломка — жестяная птичка соскочила с пружины, — но он впервые в жизни отремонтировал что-то своими руками. Пустяк, а вдохновляет.

Он прикрепил к доске новый лист бумаги.

Тридцатое