Призрак Императора [Ирэн Темпл Бейли] (fb2) читать постранично, страница - 3
- Призрак Императора (пер. Евгений Никитин) 141 Кб, 10с. скачать: (fb2) - (исправленную) читать: (полностью) - (постранично) - Ирэн Темпл Бейли
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
просто было одиноко. Так или иначе, мадемуазель согласилась выити из уединения — изможденная, смуглая, небольшого роста, но вполне уверенная в себе девушка.
Я нередко задаюсь вопросом, что она подумала в первые мгновения при виде Рэндольфа, который руководил ужином и размахивал ложкой, словно король — скипетром. Мадемуазель очень хорошо говорила по-английски, однако многое было ей в диковинку:
— У вас на родине джентльмены готовят сами?
Том обрисовал ей картину жизни на плантации своего дедушки: все работы по хозяйству делали негры, за исключением тех случаев, когда джентльмены желали поучаствовать лично.
Та брезгливо передернулась.
— Черные люди? Мне такое не по нутру.
Ужин еще не закончился, но мне уже стало ясно: Рэндольф нашел себе ровню. На каждый его аристократический предрассудок она отвечала десятком. И за это он ее обожал. Наконец-то нашлась дама, которая застегнет на нем доспехи, оценит щит, повяжет ленточку ему на рукав!
Он восседал на краю стула в любимой позе — вздернутые плечи, скрещенные на груди руки. Опустить на лоб стриженые волосы не получалось, но, несмотря на это, девушка смотрела озадаченно, как будто он ей кого-то напоминал.
Но первым вертящееся на языке имя озвучил старичок. Унося остатки рагу, он пробормотал жене по-французски:
— Это Наполеон.
Мадемуазель затаила дыхание:
— Точно, Гастон.
И обратилась ко мне — по-английски:
— Вы видите?
— Да. Мы так и прозвали его в университете.
— Бонапартом?
— Именно.
Теперь она больше не выглядела изможденной — ее щеки вспыхнули краской.
— Ах, если бы только он был здесь, он бы спас Францию!
— Император боролся бы с императором? — заметил я.
— Он был великим демократом. Он любил народ. Власть немножко испортила его, но он не переставал заботиться о простых людях, в отличие от Бурбонов. Луи потешался над народом и лишился головы. Наполеон так не поступал. Он любил Францию. Если бы он был жив, то спас бы нас.
— Говорят, он вернется, — подала голос старуха из темного угла.
— Да, Марго.
Мадемуазель встала и выпрямилась, положив руку на сердце. Рэндольф пожирал ее глазами. Он не принимал участия в беседе. Странно было видеть его таким молчаливым; Том сидел, скрестив руки на груди, подняв плечи и сверкая глазами.
— Это правда, — горячо настаивала мадемуазель, — солдаты говорят, он вернется в час великой нужды Франции.
— В каждой стране есть свои легенды о герое, который однажды вернется, — ответил я.
— Но Наполеон же не бросит Францию — не так ли, мсье?
Дальше последовало неизбежное: Рэндольф и мадемуазель Жюли полюбили друг друга. Он боготворил ее, как когда-то девушек в университете. Она не походила на Мэдж Бэллоу, приземленную и корыстную, — нет, она представала в обличье Элоизы[8], Николетты[9], Жанны д'Арк — жертвенной и страстной. Они с Рэндольфом были на равных. Они парили в общих грезах, вместе вставали на рассвете встретить солнце, вместе уходили в сумерки любоваться полумесяцем. И все это время война была рядом — до нас доносился грохот тяжелой артиллерии. Началось весеннее наступление. Немцы возвращались. Никогда не забуду ночь, когда мы с Томом получили приказ возвращаться на фронт. Мадемуазель пришла с букетом фиалок. Рэндольф нежно взял в руки ее ладони с хрупкими цветами. Он был идеальным влюбленным — Окассеном, Абеляром… — Фиалки… Позволите мне взять три? — Почему три, месье? — Одну во имя любви, одну во имя истины, одну во имя постоянства, мадемуазель. Том вынул из кармана молитвенник. Взял фиалки, дотронулся ими до ее губ, затем сам поцеловал их. Я видел все это, сидя в тени. Никогда бы не додумался поцеловать девушку таким образом. Но это в самом деле выглядело восхитительно. Он спрятал фиалки в молитвенной книжке. Влюбленные сидели у костра до поздней ночи. Я прошел мимо, не потревожив их. Перед тем, как уйти, Том встал перед Жюли на колени, а она наклонилась и поцеловала его в лоб. Впоследствии Рэндольф много говорил о ней — куда больше, чем стал бы я на его месте. Но потребность в зрителях, в аудитории сделала его слишком самонадеянным. Том считал, что должен стать достойным Жюли, что если не вернется домой героем, то тем самым умалит ее достоинство. Не думаю, что он был смелее других, однако в силу убеждений стал безрассудно храбр. Он нуждался в овациях, в одобрении — не мог жить без этого.
Той ночью наш отряд оказался отрезан от основных сил. Мы сидели в окопах за небольшим холмом, пока что скрывающим нас от врагов. Стояла сырая холодная погода, горячей пищи не было уже несколько дней. Мы, американцы и французы, сражались плечом к плечу долго и упорно. Переносить пытку неизвестностью было особенно тяжело. И все же не оставалось ничего другого, как ждать со стороны противника наступления с единственно возможным
Дальше последовало неизбежное: Рэндольф и мадемуазель Жюли полюбили друг друга. Он боготворил ее, как когда-то девушек в университете. Она не походила на Мэдж Бэллоу, приземленную и корыстную, — нет, она представала в обличье Элоизы[8], Николетты[9], Жанны д'Арк — жертвенной и страстной. Они с Рэндольфом были на равных. Они парили в общих грезах, вместе вставали на рассвете встретить солнце, вместе уходили в сумерки любоваться полумесяцем. И все это время война была рядом — до нас доносился грохот тяжелой артиллерии. Началось весеннее наступление. Немцы возвращались. Никогда не забуду ночь, когда мы с Томом получили приказ возвращаться на фронт. Мадемуазель пришла с букетом фиалок. Рэндольф нежно взял в руки ее ладони с хрупкими цветами. Он был идеальным влюбленным — Окассеном, Абеляром… — Фиалки… Позволите мне взять три? — Почему три, месье? — Одну во имя любви, одну во имя истины, одну во имя постоянства, мадемуазель. Том вынул из кармана молитвенник. Взял фиалки, дотронулся ими до ее губ, затем сам поцеловал их. Я видел все это, сидя в тени. Никогда бы не додумался поцеловать девушку таким образом. Но это в самом деле выглядело восхитительно. Он спрятал фиалки в молитвенной книжке. Влюбленные сидели у костра до поздней ночи. Я прошел мимо, не потревожив их. Перед тем, как уйти, Том встал перед Жюли на колени, а она наклонилась и поцеловала его в лоб. Впоследствии Рэндольф много говорил о ней — куда больше, чем стал бы я на его месте. Но потребность в зрителях, в аудитории сделала его слишком самонадеянным. Том считал, что должен стать достойным Жюли, что если не вернется домой героем, то тем самым умалит ее достоинство. Не думаю, что он был смелее других, однако в силу убеждений стал безрассудно храбр. Он нуждался в овациях, в одобрении — не мог жить без этого.
Той ночью наш отряд оказался отрезан от основных сил. Мы сидели в окопах за небольшим холмом, пока что скрывающим нас от врагов. Стояла сырая холодная погода, горячей пищи не было уже несколько дней. Мы, американцы и французы, сражались плечом к плечу долго и упорно. Переносить пытку неизвестностью было особенно тяжело. И все же не оставалось ничего другого, как ждать со стороны противника наступления с единственно возможным
Последние комментарии
17 минут 50 секунд назад
1 час 47 минут назад
2 часов 42 минут назад
1 день 59 минут назад
1 день 1 час назад
1 день 2 часов назад