Берко кантонист [Сергей Тимофеевич Григорьев] (fb2) читать постранично, страница - 2
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (60) »
Рукоплескать перед пламенем, сжимать руки и плясать — обычай амореев. Некто, услыхав карканье вороны, говорит «беда» или «ступай назад!» — это обычай амореев. Некто говорит: «съешь цвет этой редьки, дабы ты выздоровел», или: «целуй гроб мертвеца, дабы он не явился к тебе ночью», или: «выверни рубаху, дабы увидеть счастливый сон», или: «не выворачивай ее, дабы снов не видеть», или: «садись на метлу, дабы снов не вздеть» — это обычай амореев…Голоса мальчиков делались все тише, замирая. Мушиными лапками бежали по строкам черные буквы и нотные знаки под ними. В смутном полусне Берку кажется, что ниже и ниже нависают раскосые балки крыши, вот-вот совсем придавят, и придавили бы, если б солнце не поставило наискось из оконца до пола золотую подпорку луча. Только этот луч и держит еще крышу, а то бы она совсем придавила головы чтецов к столу. Голова Берка вот-вот упадет на страницу. Мойше смолк, посмотрел на Берка и изо всей силы хватил его ладонью по лбу. Берко откинулся назад и пробудился от дремоты. — Что это значит, Мойше? — Ну, я убил у тебя на лбу муху. Разве она не хотела тебя кусать? — Мухи уже кусаются? Значит, скоро осень. Тогда будет прохладнее. — Берко, ты знаешь что? Раз ты мой хавер, я тебя хочу что-то сказать. Я хочу тебе сказать тайну. — Тайну? Ну, говори. — Ты читал Кицер-шелой[4]? — А если не читал, то что же? — Берко, скажи мне, ты чем хочешь быть, когда вырастешь? — О, когда я вырасту из своего кафтана, я хотел бы его снять совсем и сделаться доктором! А ты? — Я тебе скажу. Я хотел бы стать невидимкой. — Зачем? Что это за должность? — Это не должность совсем. И невидимке не нужно никакой должности. Будь я невидимкой, я ходил бы по домам и брал в каждом доме по злотому[5], и никто не заметит таких пустяков, а я был бы богатым человеком. — Но как же стать невидимкой? — Вот это я и узнал из Кицер-шелой. Надо круглые сутки поститься, потом выкупаться в источнике живой воды, помолиться ночью в пустыне и семь раз прочесть псалом Давида. — Ты веришь в это, Мойше? — Да. — Так за чем же дело стало? — Боюсь. Ведь это не пустяк, что тебя никто не видит: что скажет мамеле? Тату меня поколотит кнутом! — Так ведь тебя не будет видно? — Ну да. Но одному мне все же страшно. — Давай попробуем вместе? — А ты не боишься? — Ты скажешь! — Хорошо. Только я не знаю, как быть с моей мамашей и постом. Если я не съем утром куска хлеба с маслом или пары яиц, она уже кричит: «Что же ты перестал щелкать зубами? Смотрите, — говорит она, — ребенок болен, у него нет аппетита!» Мне очень трудно поститься, Берко. Тебе это легче. — Ну да. Мне это легко совсем. Знаешь что, мы выберем время строгого поста. Тогда и мамеле не заставит тебя щелкать зубами. — О чем я тебе говорю? Берко, послушай, ты немного говоришь и понимаешь по-русски. Скажи, что такое барометр? — Это едят? Никогда не слыхал. — Нет. Это падает. То есть стоит, но может упасть… Тателе очень сердит на ребе Элиа Рапопорт: вместе с другими тателе требовал от ребе, чтобы тот
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (60) »
Последние комментарии
1 день 3 часов назад
1 день 7 часов назад
1 день 9 часов назад
1 день 11 часов назад
1 день 17 часов назад
1 день 17 часов назад