О великом ученом и атеисте [Александр Николаевич Студитский] (fb2) читать постранично, страница - 6

глазами.

Но еще больше, еще сильнее влекли Павлова науки о живых организмах — биологические науки.

Книга Дарвина сопровождала Павлова в Рязань, когда он отправлялся на каникулы. Она давала ему ответ на вопрос о значении приспособлений в жизни животных и растений. Да, это результат развития. Все живое развивается. Развитие заключается в постоянном изменении жизни. в ответ на изменения окружающих ее условий. Амеба — капелька слизи, ползущая по дну лужи — приспособлена к тому, чтобы поглощать из окружающей ее среды частички разлагающихся растений и переваривать их. Волк приспособлен к поиску своей добычи, погоне за ней, пожиранию и перевариванию ее. Когда-то, миллионы лет назад, предки волка были такими же капельками слизи, как амеба. Но изменилась их пища, и из капельки слизи возникли новые существа, приспособленные к ее пожиранию. С новым изменением пищи — новые существа. И если изменится пища волка, приспособление к ее добыче превратит волка в новую породу животных. Все, неспособное к приспособлению, обречено на гибель — таков закон.

Это осталось в памяти Павлова на всю жизнь.

Величественная картина развития жизни поразила его воображение. С удивительной яркостью представлял он себе бесконечное прошлое, стоящее за каждым живым существом, — историю его предков. Без прошлого непонятно, необъяснимо настоящее. Оно становится чудом, которое семинарская наука называла «мудростью божией».

«Взгляни, как дивно устроен мир божий», — говорили семинаристу. Но ведь в действительности мир был таким не всегда. А сто миллионов лет назад, когда в смрадных испарениях каменноугольных болот раздавалось только тяжелое дыхание земноводных чудовищ да плеск исполинских рыб, тоже был дивно устроен мир? Нет, этот мир был весьма мало пригоден для жизни человека. И много изменений претерпела земля с тех пор, когда из топи болот вышли наземные позвоночные — далекие предки человека. К чему только не приходилось приспосабливаться их потомкам! И сколько следов в строении человека, да и каждого живого существа оставили эти бесконечные приспособления его предков к меняющимся условиям их жизни! Вот почему за каждой чертой строения человека и животных чудилась теперь Павлову бесконечная цепь изменений, уходящая в глубины веков.

«Какую же силищу извлечет когда-нибудь человек из знания закона развития!» — думалось Павлову.

Он удивлялся, почему до сих пор, за двенадцать лет, проЩедших со дня выхода в свет книги Дарвина о происхождении видов, так мало используется открытый им закон, для того чтобы переделывать мир в интересах человека.

Существовала только одна область, где человек изменял природу в соответствии со своими желаниями, — разведение животных и растений.

Дарвин писал в своей книге о работе животноводов, лепивших из организма животных нужную им форму, словно из глины. Он говорил о садоводах, изменивших многие садовые деревья и цветы до неузнаваемости в сравнении с формами, известными ранее.

Но животноводы и растениеводы не понимали, что их работа — это действительно создание новых форм жизни, превращение одной формы во множество новых. «Спросите, как я это делал не раз, — читал Павлов в книге Дарвина, — у какого-нибудь известного животновода, разводившего герефордский скот, не могла ли его порода произойти от длиннорогого скота или обе породы от общего родоначального вида, и он подымет вас на смех».

И вот наконец этим людям раскрыли глаза, показали, какой могущественной силой они обладают. Казалось бы, чего естественнее — схватиться за новую мысль, работать по-новому, во всеоружии открытого Дарвином закона. Но ведь этого не было! Люди не могли осознать, что значит для них новое оружие, не понимали, что оно позволяет не только объяснять, но и переделывать мир, не видели, что оно дает им великую власть над природой.

Было ясно одно: какая-то сила противостоит тому, чтобы закон развития стал оружием людей в их борьбе за власть над природой. И догадаться, что это за сила, было нетрудно.

Эта сила заключалась во власти одних людей над другими. Кучке угнетателей, загребающих себе плоды труда угнетенных, власть над людьми была важнее власти над природой.

В тайниках жизни

Физиология твердо и уверенно шла к власти над телом животных и человека. То, что любому человеку казалось действием таинственной и непостижимой силы, отличающей «одушевленные» тела от «неодушевленных», в физиологическом опыте раскрывалось в виде точных ответов тела на воздействия окружающего мира. И эти воздействия в руках человека оказывались рычагами для управления животным организмом.

Рычаги вели к сложнейшему устройству, скрытому в тайниках тела. Этим устройством было нервы и мозг — нервная система.

Занятия по анатомии показали Павлову, какой невообразимо сложной связью объединены все части тела. Паутина нервов оплетает каждый орган, каждый кровеносный сосуд, каждый мускул. Отовсюду — из глубины