В русской деревне [Чарльз Роден Бекстон] (fb2) читать постранично, страница - 4

уже все так спуталось, что никто ничего не понимал. Внешние события доходили до деревни в крайне извращенном виде, и во всем чувствовалась путаница.

Для большой полноты я должен сказать несколько слов о домашних животных, принадлежавших семье. Всего было пять низкорослых лошадей, три коровы, шесть овец и несколько свиней, гусей и цыплят. Кроме того, было 2 собаки.

Глава III

Земля Емельянова. — Уменьшение количества обработанной земли. — Причины этого явления.

Прежде всего мне хотелось, конечно, посмотреть, как ведется земледельческое хозяйство. С этой целью я попросил Емельянова показать мне его землю, на что он охотно согласился, хотя и удивился, что мне хотелось проехать несколько миль, чтобы увидеть три полоски, которые ничем не отличаются от других полосок. На следующее утро он приготовил свою четырехколесную повозку и положил в нее целую кучу овечьих шкур и большую охапку сена, чтобы устроить сидение для Петрова и меня. То и другое оказалось весьма кстати, ибо нам, сидя в телеге, пришлось испытывать страшные толчки, а ехать надо было далеко. Если принять во внимание долгие остановки для разговоров и расспросов и одну остановку, чтобы позавтракать на траве, окажется, что поездка эта взяла у нас большую половину дня.

У Емельянова было три полоски земли: одна под пшеницей, другая под рожью, третья под просом. Кроме этих злаков, в меньшем количестве росли по соседству подсолнечник (из семян которого приготовляется масло) и дыни. Полосы эти распределялись, по словам Емельянова, по жребию. Каждая полоса находилась в поле, которое сплошь было засеяно определенным злаком. Системою полос имелось в виду достигнуть того, чтобы каждому досталась как хорошая, так и дурная земля. Распределить землю — значит разделить ее на полосы, произвести «полосование».

В общем мы сделали десять миль или около того. Всего деревне принадлежит не менее 22 000 акров (9000 десятин). Из этого количества земли только одна треть обрабатывается ежегодно; остальные две трети отдыхают. Это так называемое «трехполье». Да и та земля, которая обрабатывается, не только вспахивается, сколько царапается. Урожай получается ничтожный, если сравнить с более передовыми странами. Между деревнями лежат большие пространства девственной земли, значительная часть которой так же хороша, как та, которая обрабатывается.

Тут я впервые собственными глазами видел, как пострадало сельское хозяйство от обрушившихся на Россию несчастий. Количество обработанной и засеянной земли чрезвычайно сократилось. Вместо 7000 акров, находившихся под хлебом в нормальное время, теперь было обработано всего только 2200 акров, факт многознаменательный для всей России.

Я спросил Емельянова, как это могло произойти. Он ответил, что главная причина этого — мобилизация лошадей и телег для нужд гражданского населения и армии. То же мне говорили почти все, к кому я обращался с этим вопросом. Именно по этой причине его сосед вынужден был посеять всего только 12 акров, вместо 35. Другая причина была та, что у многих пришли в негодность плуги, сеялки и косилки, при чем их невозможно было ни ремонтировать, ни заменить новыми.

Особенно мне интересно было узнать, не повлияли ли на сокращение запашки и посева правительственные реквизиции хлеба, всегда носившие неопределенный характер. Я спрашивал об этом разных людей. К моему удивлению, никто, казалось, не придавал большого значения этому факту. Никто не допускал, что сокращение запашки носило преднамеренный характер. «Не хватает лошадей, не хватает плугов», — к этому мы постоянно возвращались. «Лошади дохнут», — сказал один в конце длинной беседы. В этом он видел причину обрушившегося несчастья.

Мы ехали все дальше и дальше, а я все больше и больше удивлялся, как могли остановиться на такой невыгодной системе сельского хозяйства, если только это можно назвать системой. Бедная лошадка с трудом переезжала один овраг за другим, и при этом приходилось испытывать толчки, от которых кости болели. По этим оврагам течет вода в период таяния снега, а в остальное время они только мешают езде.

Воздух был удивительно прозрачен. Вы замечали какой-нибудь предмет, например, группу тополей в ложбине, и всем казалось, что до них не дальше мили, а между тем требовалось не меньше часа, чтобы доехать до них. Над нами летали ястреба, а в более диких местах мы видели одну или две каравайки. За исключением ворон (с капюшончиком или черных), казалось, кругом совсем не было жизни. Но зато было бесчисленное множество кузнечиков, стрекотанье которых составляло непрерывный аккомпанемент ко всем другим звукам.

До революции у моего хозяина было восемь акров — столько же в среднем имел каждый земледелец в этой области. Теперь у него было не менее 85 акров. Этот факт поразил меня, и я все думал и думал о нем, пока нас подбрасывало в повозке. Факт действительно поразительный, потому что это случилось не только с моим хозяином, не только