Взятие сто четвертого (Повесть) [Валерий Абрамович Аграновский] (fb2) читать постранично, страница - 32

поворот к институту, и по той же бетонке я прокатился последний отрезок пути, и поселили меня в той же гостинице с тонкими гравюрами в номерах, и так же на улицах стояли велосипеды, и публика гуляла по набережной примерно с тем же набором возрастов — поразительная внешняя устойчивость! Будто время специально пощадило Дубну, чтобы не трогать моих добрых старых воспоминаний. Декорация прекрасного спектакля, который я наблюдал здесь много лет назад, казалась мне неизменной.

Однако я понимал, что действующие лица новой «драмы идей», хочу я того или не хочу, все же вернут меня к реальности, потому что люди меняются куда заметнее и быстрей, чем города и бетонные дороги.

Да, при первой же встрече с авторами открытия я убедился в том, что молодые ученые, некогда называемые мною Юрами, Витями и Светами, приобрели отчества, без которых сегодня к ним не обратишься. И степени приобрели. Звания. Седину на висках. Обеспеченный быт. Собственных учеников, жаждущих повторить успех учителей. И в полном смысле слова мировое признание. Так, спрашивается, почему бы им не отказаться от изнурительной погони за 114-м и «островами стабильности»? Почему не насладиться покоем, честно заработанным?

Подобная постановка вопроса, как понимает читатель, реалистична, ведь с достоинством пережить славу и обеспеченность дано не каждому — потери вроде бы неизбежны. И между тем прошу войти вместе со мной в кабинет академика Флерова. Не ждите невероятностей: на столе, шкафах и подоконниках всего лишь коллекция из предметов довольно обыкновенных. Например, чучело совы. Оно добыто сотрудниками лаборатории в последней экспедиции на Землю Франца-Иосифа, когда «все мы, — сказал Флеров, — заболели идеей айсбергов». Каким образом айсберги оказались связанными с синтезом новых элементов, для нас, предположим, загадка, но понять, что ученые за десять минувших лет не утратили способности чем-то «болеть», мы в состоянии.

Деталь, к которой добавлю еще одну, не менее красноречивую. В длинном коридоре главного корпуса на какой- то двери — табличка: «Входить без стука!» Что за юморист? Студент-дипломник, не знающий, как израсходовать веселье? Ничего подобного. За дверью, в кабинете — сотрудник ЛЯРа, человек в годах, серьезный и основательный. Атмосфера…

Мы привыкли возрастом измерять человеческую жизнь, обеспокоенные проблемой долголетия. Но разве только годы людям «отпущены»? Каждому из нас дано на жизнь определенное количество смелости и честолюбия, и сколько-то энергии, и, предположим, тонна надежд, и не так уж много возможностей для риска, и считанная способность на озарение… Я вовсе не исключаю ситуации, при которой оптимизма может быть избыток, а годы уже на исходе, — что несравненно лучше, чем если бы лет впереди было много, а смысл их давно потерян.

С этой точки зрения «дебет» и «кредит» наших героев всегда был в порядке: время шло, а запасы «отпущенного» как бы не уменьшались. Почему? Читатель, надеюсь, и сам может ответить.

Во-первых, стиль работы, умение ставить перед собой научную задачу таким образом, чтобы она воспринималась не как финал, достигнув который без ног валишься на бровку, а как трамплин, с которого надо прыгать дальше и выше. Значит, коллектив живет, а не существует, горит, а не тлеет, движется, а не стоит на месте, а стимулы сохраняют свежесть, словно лежат в холодильнике.

Во-вторых, занимались они делом, при котором, если остановишься на секунду, отстанешь на годы и никакой «капитал» тебя не спасет.

Наконец, в-третьих: ляровцы, как это теперь знает читатель, многие годы находились в состоянии непрекращающейся борьбы за право называть себя авторами новых элементов. 104-й, по выражению Виктора Александровича Друина, «не давал нам скучать». «Но вы ему тоже», — сказал я, имея в виду бесконечные самопроверки. «А как же, — согласился Друин, — не без взаимности!»

Надеюсь, читатель убедился: ни одно открытие не делается «вдруг». Это, пожалуй, самый главный вывод из того, что мы узнали о физиках. За плечами сотрудников ЛЯРа, посягнувших на 106-й элемент, был синтез предыдущих трансуранов, были интереснейшие работы Оганесяна по исследованию механизма деления ядер, и работа Друина по альфа-распаду, и выход на использование легких мишеней в сочетании с тяжелыми частицами, была отлаженная, тонкая, чувствительная аппаратура, доведенная до совершенства, были опыт, знания, выносливость, самоотверженность, оптимизм и бескорыстие — все это, естественно, легло в фундамент поиска и открытия 106-го элемента.

Но не менее важно и то, что синтез 106-го был освещен перспективой синтеза 114-го, то есть высадкой на «остров стабильности».

Представьте себе, они почти без промедления могли бы осуществить попытку десанта: взять радий-88, разбомбить его ионами железа-26, и даже огорчиться, что ничего не вышло! Тогда они наверняка бы подумали о том, как бы в качестве мишени приспособить неодим-60 и обстрелять его частицами ксенона-54. Идея была бы