Корнет из нашего времени. Часть первая (СИ) [Валерий Львович Мелик] (fb2) читать постранично, страница - 4

Федоровича позову! — после чего буквально выбежала из палаты.

Вернулась она в сопровождении серьезного дядечки с очень интересной внешностью. Высокий, статный, с правильными чертами лица, крупный нос с горбинкой, лысоват, но с большой бородой, начинающей от висков и расчесанной на две половины. Такими изображали чиновников на картинах конца девятнадцатого-начала двадцатого века.

Его сопровождала довольно милая девушка 22–23 лет, наверное медсестра, одетая в странное платье коричневого цвета с белым передником и с нашитым на груди красным крестом, голова повязана белой косынкой, на которой так — же вышит крест.

— Очнулись! — повторил он, — Ну вот и славно! Вы меня хорошо слышите? Если не можете говорить, то кивните мне.

— Я слышу Вас. Где это я?

— А Вы ничего не помните? Вы, голубчик, в военном госпитале, в Царском Селе. Да, заставили вы нас поволноваться. Как Вы себя чувствуете, головокружение не беспокоит, дурнота?

— Голова болит, тошнит, слабость какая то.

— Странно было бы, если бы не болела. Вы получили такой удар, да и с лошади Вас скинули, хотя ушибов вроде больших нет, — ну — с, давайте тогда осматриваться, дорогой вы мой.

— Какая лошадь, какой удар? — подумал я.

— Наташенька, снимите повязку у больного, дал он указание сестре, — а я пока вымою руки.

Та споро, но аккуратно сняла с моей головы повязку, вытерев лоб влажным тампоном.

Вернувшись, доктор приступил к тщательному осмотру. Ощупал сначала голову, оттянув у меня веко, посмотрел глаза. Откинув одеяло, потрогал грудь, пальцы аккуратно пробежали по ребрам.

— Нигде не болит? — нет, а так? — он с усилием стал мять меня в области ключицы.

— Да нет, особо нигде.

Минут через десять он вынес вердикт:

— легкое сотрясение мозга, незначительные гематомы и ссадины по телу, рассечена кожа на затылке и разодрана щека. Но кажется переломов нет, это отрадненько. Странно, почему так долго были в беспамятстве, — и повернувшись к сестре: — Наташенька, готовьте процедурную, все, как обычно, будет необходима горячая вода и мыло, полотенце, чистые бинты, инструменты. Организуете?

— Конечно, сейчас все будет готово.

Меня с помощью санитара препроводили в другую комнату, по-видимому, в упомянутую процедурную.

Я огляделся. В центре довольно светлой комнаты стояла деревянная кушетка, довольно высокая, рядом столик, на котором были разложены хирургические инструменты. Вдоль глухой стены располагался длинный шкаф со стеклянными дверцами, уставленный различными склянками и бумажными пакетами. Мельком глянул в окно — там был виден небольшой участок двора, поленница дров, запорошенная снегом, остатки какой — то мебели, большой котел.

В это время принесли таз с горячей водой.

— Ну — с, зашивать Вас буду. Вы как, можно водки налить, могу и кокаина дать Вам. Он хорошо снимает боль, но честно сказать, не советую.

— А другого обезболивающего у Вас разве нет?

Доктор беззлобно засмеялся.

— Нет, дорогой Вы мой, нет.

— Странно, подумал я, — что это за госпиталь, где нет обезболивающих, и где открыто предлагают кокаин.

— Тогда я потерплю, если можно.

— Ну — с, голубчик, тогда приступим… . Прилягте!

Он взял со стола большую стеклянную банку, достал из нее кривую толстую иглу и моток тонкой шелковой нити.

— Ну а теперь надо потерпеть. Я постараюсь все сделать как можно быстрее. Вы готовы?

Работал доктор действительно быстро и умело. Ловкими пальцами он разглаживал кожу у раны, резко пронзал иглой мою кожу и стягивал рану стежком, я лишь громко ойкал и скрипел зубами.

Вскоре мои мучения закончились. Наташенька помогла наложить на мою рану сухую повязку.

— Ну, вот и все. Через пару дней можно будет швы снять, и будете как прежде. А теперь дайте — ка, я посмотрю вашу щеку и глаз.

Он быстро обработал мою рану на щеке, смазал какой то пахучей мазью, — пока этого должно хватить, загноиться не должна, потом посмотрим. Глаз промывать водой почаще, не давать загнаиваться! Сказал он то ли мне, то ли медсестре, — Наташенька, больному показан постельный режим, — обратился он уже только к ассистирующей ему медсестре, — полное спокойствие, свет в палате должен быть приглушенный, зашторьте окно. Обильное питье, лекарства я сейчас выпишу.

Ажиотаж вокруг моей тушки и общая слабость после контузии видимо дали о себе знать, и во время обработки раны на голове и повторной перевязки подступила тошнота, я почувствовал слабость и впал в беспамятство.

* * *

Пришел в себя внезапно. Чувствую себя намного лучше. Оглядываюсь и вижу, что рядом сидит та же сиделка.

И вдруг осознаю, мне известно, что сиделку зовут Глафирой. Так же понимаю, что я Александр Белагорьев, но не только тот, что наверное умер после взрыва газового баллона в гаражном кооперативе в 2017 году, а еще и потомок старого княжеского рода, недавний выпускник Николаевского военного училища корнет прославленного лейб-гвардии Кирасирского Его Императорского