В целом средненько, я бы даже сказал скучная жвачка. ГГ отпрыск изгнанной мамки-целицельницы, у которого осталось куча влиятельных дедушек бабушек из великих семей. И вот он там и крутится вертится - зарабатывает себе репу среди дворянства. Особого негатива к нему нет. Сюжет логичен, мир проработан, герои выглядят живыми. Но тем не менее скучненько как то. Из 10 я бы поставил 5 баллов и рекомендовал почитать что то более энергичное.
Прочитал первую книгу и часть второй. Скукота, для меня ничего интересно. 90% текста - разбор интриг, написанных по детски. ГГ практически ничему не учится и непонятно, что хочет, так как вовсе не человек, а высший демон, всё что надо достаёт по "щучьему велению". Я лично вообще не понимаю, зачем высшему демону нужны люди и зачем им открывать свои тайны. Живётся ему лучше в нечеловеческом мире. С этой точки зрения весь сюжет - туповат от
подробнее ...
начала до конца, так как ГГ стремится всеми силами, что бы ему прищемили яйца и посадили в клетку. Глупостей в книге тоже выше крыши, так как писать не о чем. Например ГГ продаёт плохенький меч демонов, но который якобы лучше на порядок мечей людей, так как им можно убить демона и тут же не в первый раз покупает меч людей. Спрашивается на хрена ему нужны железки, не могущие убить демонов? Тут же рассказывается, что поисковики собирают демонический метал, так как из него можно изготовить оружие против демонов. Однако почему то самый сильный поисковый отряд вооружён простым железом, который в поединке с полудеманом не может поцарапать противника. В общем автор пишет полную чушь, лишь бы что ли бо писать, не заботясь о смысле написанного. Сплошная лапша и противоречия уже написанному.
затем тряска на грузовой машине, ожидание в районном отделе народного образования, и — снова машина. Но спать не очень хотелось. Вообще-то говоря, на новом месте всегда спится плохо. Непривычная обстановка действует на нервные центры возбуждающе. Здесь, вдобавок ко всему, отсутствовал электрический выключатель. Сознание того, что в случае бессонницы не смогу раскрыть книгу и прочитать десяток страниц, особенно удручало. Ну, и этот странный дом — единственный дом, который я увидела за день, не считая здания сельского Совета. Казалось, что меня просто бросили в гуще дикого леса. Я различала негромкие писки и шорохи, слышала какую-то возню на деревьях.
Я лежала с открытыми глазами в кромешной тьме. А в ушах звенели, словно живые, голоса университетских друзей. Казалось, еще вчера я переступила порог университета, а уже сегодня — где-то в горах, далеко-далеко от родных и родного города. Передо мной стояло заплаканное мамино лицо. Ясно видела папу, который успокаивал меня: дескать, он знаком с городом Сухуми и совсем не беспокоится за мою судьбу. Если бы он знал, как далеко я от Сухуми и от золотистого пляжа и пальм, которые так восхищали папу!
Я думала и о том, что буду делать завтра, что скажет директор и каков он. Не раз приходили на память слова шофера: в сердце огонь, а рядом холод. Что это значит?
За дощатой стеной, оклеенной старыми обоями, послышалось кряхтенье старухи. Она громко что-то проговорила по-абхазски, словно о чем-то умоляла. Потом все стихло…
Подумала о старости, и мне стало не по себе. Неужели и я когда-нибудь начну бормотать невнятное в ночи? Наверное. Старость есть старость, она никого не минует, если только, разумеется, суждено дожить до нее. По всему телу пробежали мурашки, когда вообразила себя морщинистой и дряблой.
Мы очень мало размышляем над грядущей старостью, говорила я себе, кутаясь в одеяло (было прохладно, что объяснялось полуторакилометровой высотой над уровнем моря). Если иногда переноситься мысленно лет на сорок вперед и воображать себя старым, не содрогаясь при этом и не падая духом, а по-хорошему, по-человечески задумываясь над тем, что неизбежно ждет нас, молодых и красивых, впереди, наверное, мы не станем хуже, а напротив — человеколюбивее, проще, чище. Но для того чтобы думать о таких вещах…
И тут я уснула.
Утром моя старушка пригласила меня к себе завтракать. Передо мной стояла тарелка с фасолью. В ней было столько перца, что я плакала. Вместо хлеба — мамалыга. В отличие от фасоли, в ней полностью отсутствовала соль. Я смешала ломтики мамалыги с фасолью. Получилось недурно.
Атиа Кутатовна сказала, что ко мне приходили из сельского Совета. Председатель интересовался, как я устроилась и не требуется ли какая-либо помощь.
— Ты балшой чалавэк, — убежденно проговорила старушка.
Я — и вдруг большой! Это было смешно.
Потом мы пили чай. Мне было сообщено, что чай и сахар аккуратно присылает сын, который тоже «балшой чалавэк» в городе.
Потом старушка проводила меня до ворот. Как могла, объяснила, где находится школа. Самое простое — идти вдоль речушки, а потом переправиться на другой бережок, и тут же на холме стоит неописуемой красоты дом… Так говорила старушка. И с восхищением повторяла:
— Каштан! Совсем каштан!
— Каштановый? Весь каштановый?
— Да, да, каштановый! Совсем!
Во дворе школы встретила хмурого, небритого мужчину. Ему было лет тридцать — тридцать пять. С презрением он смотрел на развалившиеся ворота. Увидев меня, сказал:
— Здравствуйте. Вы новая учительница?
— Да, это я.
— Поздравляю вас с прибытием в эту дыру, — проворчал мужчина, подавая словно нехотя руку. Выражение лица его было злое, неприветливое. — Вы окончили Ростовский университет? Знаю. Когда-нибудь слышали такое — Дубовая Роща? Нет? Пожалуйста, работайте. Только хочется предупредить: школа немногим лучше ненецкого чума. Вы бывали на Крайнем Севере?
Я ответила, что нет.
— Зимой лучше всего вести занятия в шубе, чтобы не замерзнуть.
— Разве здесь нет печей?
— Печи? Как же, имеются. — Директор наконец улыбнулся. — И дрова есть. Однако количества вырабатываемой всеми школьными печами тепловой энергии хватает только на то, чтобы согреть небольшую часть воздуха, который тут же улетучивается через щели.
— Проще всего заделать их, — посоветовала я.
— Спасибо! — ядовито воскликнул директор. — Это первое, что приходит каждому из нас в голову. Нет, заделать щели невозможно!
Я присмотрелась к зданию. Издали оно производило неплохое впечатление. Каштановые доски были того замечательного цвета, который характерен для этого благородного дерева. Я высказала свои мысли вслух.
— Да, — проворчал директор, пробуя, прочно ли держится столб, на который навешиваются ворота, — это старый каштановый шифоньер. Его не успели выбросить на барахолку.
Неопределенного цвета кепка покрывала его лохматую голову. Сорочка на нем была не первой свежести, туфли
Последние комментарии
7 часов 34 минут назад
7 часов 48 минут назад
8 часов 56 минут назад
20 часов 14 минут назад
20 часов 32 минут назад
20 часов 56 минут назад