Цветы ядовитые [СИ] [Варвара Андреевна Клюева] (fb2) читать постранично, страница - 7

её на воровстве с поличным, припугнуть тюрьмой, наверняка станет сговорчивее.

— Кать, да с чего ты взяла, что всё было так? Что Елена Петровна знала о краже и планах Фаршада?

— А тебе самой не показались нелепыми её объяснения? Это нормально — найти в чулках покойной племянницы заначку и тут же заподозрить её в воровстве? При том, что никто о краже не заикался? Почему не предположить, что девочка всю жизнь копила деньги и привезла их ещё из Вологды? Выиграла в лотерею? Заняла у кого-нибудь? Нашла кошелёк на улице? Но мало того, что твоей хозяйке не пришёл в голову ни один из этих невинных вариантов, так она ещё и с находкой своей обошлась до невозможности оригинально. Представь: ты находишь у кого-то из своих близких деньги, уверяешь себя, будто они украдены, прикидываешь, кого бы могли обворовать. Неужели ты подбросишь их предполагаемой жертве, даже не попытавшись узнать, имела ли место кража?

— Ну… Не знаю. Пожалуй, и правда, странный поступок.

— Более чем.

— Ладно, убедила. Да, я понимаю: если Елена Петровна подбросила деньги, зная о видеокамере, то она не убивала. Зачем напоминать о краже и видеозаписи, если знаешь, что Снежана не ходила на балкон, что на записи её не будет, и такая удобная версия самоубийства может рухнуть?

— К тому же, какой смысл пробираться к цветку по-пластунски, чтобы не попасть в объектив, если до этого она подходила к балкону совершенно открыто? Вот о чём твоя хозяйка точно не могла знать, так это о том, что ты обратишь внимание на её олеандр и запомнишь его нетронутым.

— Но кто же тогда убийца? Ты знаешь?

— Догадываюсь. И об этом, о том, кто на самом деле воровал у араба деньги, желая подставить Снежану. Будь воровкой Снежана, она попалась бы в Фаршадову ловушку. Как ты понимаешь, девочка с вологодчины вряд ли учила арабский.

Я стёрла в окошке поисковика предыдущую надпись и вбила «общество российско-арабской дружбы». Первая же ссылка на открывшейся странице вела на официальный сайт общества, на главной странице которого предлагалось меню с пунктом «расписание мероприятий». Щелкнув по нему, я выделила надпись «курсы арабского языка» и повернулась к Ирке.

— Не может быть! — Она прижала ладони к щекам. — Сэми не могла! Она же законопослушная американка! Она притворяться не умеет!

Я пожала плечами.

— Тем не менее Сэми долгое время успешно дурила вам голову, открыто нападая на араба и путаясь с ним тайком. Ты действительно веришь, что после такого красавца она могла запасть на Жорку, вся прелесть которого заключается в умении петь задушевные бардовские песни? При том, что это песни чужой ей культуры и совершенно не похожи на американскую попсу, которую Сэми слушает днём и ночью? Мне кажется, логичнее предположить, что она с Жоркиной помощью развила свои актёрские способности. Только это ей не помогло. Фаршад по-прежнему не замечал ничего и никого, кроме Снежаны. И даже не поленился дать в морду её обидчику: для человека, презирающего женщин как класс, поступок, согласись, неординарный. Наверное, он стал для Сэми последней каплей. Толчком за грань — туда, где решение уничтожить соперницу представляется и разумным, и морально оправданным.

— Кать, это всё очень логично, но… Не знаю, как объяснить, чтобы не выглядеть снобкой. Если без тонкостей, то Сэми попросту не хватило бы ума…

— На что? Способ убийства ей предупредительно подсказала хозяйка, объяснившая, как опасен олеандр. Про видеокамеру она узнала из разговора арабов. Раз Фаршад не потрудился оторвать задницу от стула, значит, он объяснял компатриоту, куда нужно повесить и направить камеру, в столовой, где вы обедали. А уж на то, чтобы прижаться к стеночке, на которой висит камера, и проделать путь до балкона на карачках, у Сэми как-нибудь должно было хватить соображения. Как и на то, чтобы подловить Снежану ночью, когда все разошлись спать. Особенно учитывая, что днём девочка старалась из комнаты не выходить.

— Но она должна была убедить Снежану выпить отраву, — не сдавалась Ирка. — Прикинуться заботливой, сочувствующей. Говорить всякие ободряющие слова, наблюдая, как девочка, которую ты утешаешь, пьёт приготовленный тобой яд — это какой же циничной хитрой дрянью нужно быть?

Я понимала, что мои слова будут восприняты, как удар ниже пояса, но всё равно не удержалась:

— Ир, мы с тобой уже говорили сегодня о том, что люди, пожираемые страстью, находятся в изменённом состоянии сознания, помнишь? Обычные мерки тут не годятся.

Примечания

1

ГЗ — главное здание Университета на Воробьёвых горах.

(обратно)