Заблуждения сердца и ума [Клод-Проспер Жолио де Кребийон-сын] (fb2) читать постранично, страница - 6

сделать самое щекотливое признание; свободный, как бы непреднамеренный ход беседы дает случай объясниться; вы перескакиваете с одной темы на другую, пока не доберетесь до заветного предмета и не найдете для него подходящий момент в беседе. В светском обществе очень любят рассуждать о любви, ибо сия материя, интересная и сама по себе, нерасторжимо связана со злоречием и почти всегда составляет его подоплеку.

Я с жадностью упивался разговорами о сердечных делах; порой я искал в этих беседах новых познаний, порой — удовольствия открыть кому-нибудь волнение моих чувств; короче, всякий раз, оказавшись в светском кружке, я наводил разговор на любовь и связанные с нею ощущения и переживания; такое направление моих мыслей весьма устраивало госпожу де Люрсе, и она решилась, наконец, обратить его в свою пользу.

Однажды вечером, когда у госпожи де Мелькур был большой съезд гостей, а госпожа де Люрсе, как и я, отказались от партии в карты, мы очутились наедине, друг подле друга. Это уединение повергло меня в трепет, хотя я давно уже мечтал о чем-нибудь подобном. Вдали от нее я не видел никаких препятствий своему стремлению открыться ей в любви; но стоило представиться удобному случаю, как от одной этой мысли меня бросало в дрожь. Правда, кроме нас в гостиной собралось много народу; но это ничуть меня не ободряло: рядом никого не было, никто на нас не глядел и не мог прийти мне на выручку. Эти страшные мысли привели меня в замешательство. Целых четверть часа я сидел рядом с госпожой де Люрсе и не вымолвил ни слова; она тоже хранила молчание, и если и желала заговорить, то не знала, с чего начать.

Но некая комедия, которую в то время с большим успехом играли на театре, послужила маркизе поводом прервать молчание. Она спросила, видел ли я этот спектакль; я ответил, что да.

— Интрига, как мне кажется, не блещет новизной; но многие подробности очень хороши: пьеса написана в благородной манере, чувства героев трактованы своеобразно. Вы не согласны со мной?

— Не могу похвалиться, что я знаток театра, — ответил я. — Пьеса мне понравилась; но я не берусь судить о ее красотах и недостатках.

— Можно не быть знатоком театра и все же иметь свое суждение о той или иной частности. К ним, например, относятся выведенные в пьесе чувства; в этом мы не ошибемся, ибо судья тут не разум, а сердце. Интересные сюжеты одинаково волнуют и малообразованного и самого просвещенного человека. На мой взгляд, в пьесе этой есть места, написанные весьма искусно: особенно понравилось мне одно объяснение в любви — по-моему, оно тонко и изящно; это одно из лучших мест в комедии.

— Меня оно тоже поразило, — заметил я, — и я за него особенно благодарен автору: подобные положения представляются мне очень щекотливыми; из них трудно найти правильный выход.

— А мне кажется, что никакой особенной заслуги тут нет, — возразила она; — объяснение в любви — нечто такое, что делается каждый день и без всяких затруднений; если подобная ситуация на сцене может нравиться, то не существом дела, а новизной трактовки.

— Не могу согласиться с вами, сударыня, — отвечал я; — по-моему, признаться в любви совсем не легко.

— Нет сомнения, — сказала она, — что женщине действительно трудно решиться на признание; при самой пылкой любви тысячи соображений удерживают ее от подобного шага; но мужчине... Надеюсь, вы согласитесь, что мужчина в таком положении не рискует решительно ничем.

— Простите, сударыня, — возразил я, — я как раз считаю, что рискует. Мне кажется, нет ничего унизительнее для мужчины, чем объясниться в любви.

— Право, — воскликнула она, — даже жаль, что эта мысль так нелепа! Она могла бы иметь успех благодаря своей новизне! Как! Мужчине унизительно объясниться в любви?

— Конечно, — ответил я, — если он не уверен, что любим.

— А как же, — возразила она, — прикажете ему узнать, что он любим? Лишь признание мужчины дает женщине право ответить взаимностью. Разве она может — как бы ни было затронуто ее сердце — заговорить первая? Ведь этим она уронит себя в ваших же глазах; более того, она может услышать отказ.

— Очень немногим женщинам, — ответил я, — угрожает такая опасность.

— Она угрожает каждой, — возразила она, — кто позволит себе сделать первый шаг; и сами вы разлюбите даже горячо любимую женщину, если она поможет вам одержать слишком легкую победу.

— Это нелогично, — заметил я; — мне кажется, мы должны чувствовать благодарность к той, кто избавляет нас от лишних тревог.

— Разумеется, — прервала она меня, — но мысли эти не согласуются с правдой жизни. Сейчас вы порицаете мужское тщеславие, но сами поступили бы как все мужчины, если бы любящая вас женщина решилась предупредить ненужные сомнения.

— Ах! Нет, сударыня, я был бы ей бесконечно благодарен, — и радость быть избавленным от сомнений лишь увеличила бы мою любовь!

— Если это действительно так, значит вы составили себе весьма устрашающее представление о такой простой вещи, как объяснение в