Очень! очень приличная "боярка"! Прочёл все семь книг "запоем". Не уступает качеством сюжета ни Демченко Антону, ни Плотников Сергею, ни Ильину Владимиру. Lena Stol - респект за "открытие" талантливого автора!!!
Написано на уровне детсада. Великий перерожденец и врун. По мановению руки сотня людей поднимается в воздух, а может и тысячи. В кучу собран казачий уклад вольных и реестровых казаков, княжества и рабы. 16 летний князь командует атаманами казачьего войска. Отпускает за откуп врагов, убивших его родителей. ГГ у меня вызывает чувство гадливости. Автор с ГГ развлекает нас текстами казачьих песен. Одновременно обвиняя казаков
подробнее ...
обворовывание своего князя. Читать о всемогущем колдуне и его глупых выходках и рассуждениях просто не интересно.
меблирашках воспитанный на старинный лад дворянин. Конечно же, «мадам» души в нем не чаяла! Одно вот ей не нравилось — про политику он не любил говорить. Как начнет, бывало, Кутузова за картами нахваливать современную молодежь, регистратор в ответ знай ругается да ворчит: «Поганцы студенты, ребра им ломать!» С виду-то мягонький, а как дело политики коснется, начинал злиться, даже смотреть смешно...
Карточные поединки с новым приятелем весьма успокаивали Кутузову после ее многочисленных дневных неприятностей. Вишь, повадилась к ней последнее время полиция, да все с облавами, и почти никто из пылких молодых постояльцев не уцелел: арест, тюрьма, ссылка. Хозяйке осведомленность полиции казалась иногда просто невероятной. Уж изо всех сил помогала она студентам прятать «литературку» — так нет, будто сквозь стены чуяли сыщики тайники в доме. Уж чего-чего «мадам» ни делала, чтоб выручить постояльцев, чего ни придумывала... «А по городу слухи ходят, — жаловалась Кутузова новому другу, — мол, у меня в комнатах поселился провокатор. Прямо с ума схожу — кто?! Ведь больно мне! Больно и обидно...»
Чиновник кивал: еще б не больно, всех постояльцев можно распугать, напасть-то какая — провокатор!
Нельзя сказать, чтоб новые друзья обходились уж совсем без ссор — характер у «мадам» был нелегкий. Но после каждой ссоры кавалер деликатно проигрывал своей скуповатой даме полтинник — и дружба возобновлялась.
О себе чиновник говорил Кутузовой мало, лишь временами жаловался на невезенье: приехал, мол, службу в столице искать, а ничего у него не выходит. Придется, видно, возвращаться в провинцию не солоно хлебавши. Нельзя же ему без конца жить не по средствам, как сейчас, например... А урезать себя он не привык, не умеет.
Добрая Кутузова глядела на него с жалостью. Порой задумывалась.
— Может быть... может быть, смогу вам помочь...
— Благодарю, милый друг, за участие. Но что вы можете для меня сделать! Тут нужны большие люди, большие связи, а где они у вас? Ваши знакомые — одни лишь стриженые курсистки, с которыми мне, к примеру, противно даже разговаривать... Слово благородного человека! Не понимаю, как вы их терпите, вы — такая разумная и серьезная дама!
Он тут же извинился за нервный тон, но мадам не обиделась: горячность чиновника, кажется, даже забавляла ее.
Однажды ему не повезло особенно: природная, видимо, страсть к риску взяла верх над обычной осторожностью, и он заиграл по-крупному. Проигрыш составил десять рублей: для не слишком богатого человека — целое состояние.
— Конец, — вздохнул он, поднимаясь из-за стола. — Конец! В Петербурге мне дороги не будет. Не такого размаха здесь живут люди. Играть с такой умницей («мадам» не выдержала — расцвела), с такой ловкой, с такой удачливой женщиной, как вы, Анна Петровна, — это удовольствие не для моего кармана. Разрешите рассчитаться, простите и не поминайте лихом. Уезжаю завтра.
Тут «мадам», наконец, решилась.
— Видите ли... есть у меня племянник... точнее, племянник моего покойного мужа...
«Мадам» замялась.
— ...Он ждет от меня наследства... И занимает... да... видите ли... немалое место. Он может на службу принять всякого, за кого я попрошу...
— А куда на службу? — чиновник, казалось, не смел поверить такому счастью, будто свалившемуся на него с неба. Он был сбит с толку, ошеломлен, растерян, даже заикаться стал.
Однако «мадам» медлила.
— Служба, правду говоря, неважная... Мне даже предлагать неловко. С моими-то взглядами на жизнь... Но иного выхода я пока не вижу. Племянник работает в Третьем отделении. — Тут она стыдливо опустила глаза к полу и шумно вздохнула полной грудью.
Третьим отделением называлась в Российской империи секретная государственная полиция.
Нет, как привередливы бывают люди! Только что этот мелкий чинуша, казалось, готов был на все, на край света согласился бы за местом бежать и вдруг ворчать начал: мол, что вы, что вы, неловкого, конечно, ничего нет, однако очень уж это хлопотная служба... Подумать ему, видите ли, надо. Служба как служба, а все-таки как-то так сразу... — и прочие жалкие, по мнению «мадам», слова.
На следующий день, как только открылось присутствие, он побежал в последний раз попытать счастья на стороне. Обошел несколько канцелярий, забежал, наконец, в гостиницу «Москва», что на углу Невского и Владимирского проспектов, — и решился. «Пенсия в Третьем отделении, говорят, большая», — объяснил он вечером Кутузовой свое решение.
Встреча коллежского регистратора с племянником «мадам» состоялась через день. Это были смотрины, которые кончились благополучно для чиновника.
— Поздравьте меня! — рассказывал он своему новому петербургскому приятелю, постояльцу тридцать шестого номера гостиницы «Москва». — Завербовался-таки я в шпионы. Плата в месяц — тридцать целковых серебром, да-да, не улыбайтесь, именно столько... Говорят, еще генерал Дуббельт завел — в память о спасителе, как он выражался. Вы не можете вообразить, какое хищное было выражение у этой
Последние комментарии
6 часов 28 минут назад
6 часов 29 минут назад
17 часов 52 минут назад
17 часов 53 минут назад
19 часов 54 минут назад
19 часов 56 минут назад