До прочтения данного произведения я относился скептически к подобным жанрам, особенно 18+. Но я был действительно приятно удивлён и две недели не мог оторваться от чтения. Наконец дочитав, решил написать отзыв. Чем больше думаю об этом, тем труднее выбрать точную оценку. Книга мне безумно понравилась, и я без угрызения совести могу сказать, что обязательно её перечитаю в будущем. Однако некоторые моменты испортили общее
подробнее ...
впечатление.
Первые две книги, даже третья, развивались хорошо и не спеша, держа интригу. Но потом что-то случилось: автор как будто пытался закончить как можно скорее, игнорируя многие моменты, что привело к множеству вопросов и недопониманий. Как Аксель выжил? Почему отступил Хондар и что с ним теперь? Как обстоят дела в Империи после победы, ведь один из главных членов Тайной Стражи оказался предателем? Что мешало Сикху сразу избавиться от Акселя, как только тот лишился части души? Что двигало Августом, что такого произошло между им и владыкой Грехов? Второстепенных вопросов у меня ещё больше. Несмотря на крутой сюжет и мир, многое написано словно на скорую руку и слишком скомкано.
Например, в Эльфийском лесу явно были недовольны браком, и однажды даже было покушение на ГГ. Почему попытки не продолжались, ведь Аксель действительно приносил много проблем эльфам, особенно после смерти их бога? Или встреча в нижнем мире с богом демонов, который сказал, что их встреча не последняя. Но в конце Аксель становится смертным и лишается своей силы, и они уже точно не встретятся. Почему были выкинуты Лилиш и Шальда? Если первую убили, то вторая жила в поместье и была действительно полезной, но что с ней по итогу случилось, не ясно.
Короче говоря, слишком много недосказанностей. Многие интересные арки начались, но такое чувство, что автору становилось лень их продолжать до логического конца. Самый яркий пример — бизнес Акселя в лице корабельной верфи. Он встретился в темнице с отцом одного из своих гвардейцев, поговорили о контракте, и на этом всё закончилось. А дальше что?
Теперь к другим вещам, которые подпортили впечатление. Эмоции всех девушек, боевые заклинания, эротика — почему всё это одинаковое? Каждая девушка "прикусывает губу", "мурлыкает". Эти слова повторяются слишком часто. Заклинания тоже разочаровали, они не менялись и застыли на уровне первого года обучения в академии. Аксель ничего не умеет, кроме воздушных стен и чёрных сфер. А про бедняжку Тирру вообще молчу: всё, что она могла — это создавать огненные шары. Где разнообразие? С эротикой всё точно так же. Местами она была в тему и действительно добавляла шарма, но иногда хотелось пропустить эти сцены, потому что они вставлялись в неподходящие моменты и были абсолютно одинаковыми.
Почему Акселя почти всегда окружают только девушки? И большая часть его гвардии — тоже девушки. Спасибо, что хоть Корал был, но его арка тоже не до конца раскрыта. Можно было бы много чего увлекательного с ним сделать, ведь он получился интересным персонажем.
Я мог бы написать ещё много чего, но боюсь, что отзыв выйдет слишком длинным. Единственное, что хочется добавить в конце, это про суккубу Тирру. В начале она была просто прелесть, умная, сильная, ценная единица в отряде. Но под конец она стала беспомощной обузой и вызывала раздражение, ведя себя как ребёнок. В начале за ней такого не наблюдалось, что обидно, ведь как персонаж она мне больше всех нравилась.
В общем, автору есть куда расти и стремиться. Потенциал хороший, и надеюсь, что когда-то будет продолжение этой увлекательной истории, которое расставит все точки над "и".
Часть четвертую я слушал необычайно долго (по сравнению с предыдущей) и вроде бы уже точно определился в части необходимости «взять перерыв», однако... все же с успехом дослушал ее до конца. И не то что бы «все надоело вконец», просто слегка назрела необходимость «смены жанра», да а тов.Родин все по прежнему курсант и... вроде (несмотря ни на что) ничего (в плане локации происходящего) совсем не меняется...
Как и в частях предыдущих —
подробнее ...
разрыв (конец части третьей и начало части четверной) был посвящен очередному ЧП и (разумеется, кто бы мог подумать)) очередному конфликту с новым начальственным мразматиком в погонах)). Далее еще один (почти уже стандартный) конфликт на пустом месте (с кучей гопников) и дикая куча проблем (по прошествии))
Удивила разве что встреча с «перевоспитавшейся мразью» (в роли сантехника) и вся комичность ситуации «а ля любовник в ванной»)) В остальном же вроде все как всегда, но... ближе к середине все же наступили «долгожданные госы» и выпуск из летного училища... Далее долгие взаимные уговоры (нашего героя) выбрать «место потеплее», но он (разумеется) воспрининял все буквально и решил «сунуться в самое пекло».
Данный выбор хоть и бы сделан «до трагедии» (не буду спойлерить), но (ради справедливости стоит сказать, что) приходится весьма к месту... Новая «локация», новые знакомые (включая начальство) и куча работы (вольно, невольно помогающяя «забыть утрату»). Ну «и на закуску» очередная (почти идиотская) ситуация в которой сам же ГГ (хоть и косвенно, но) виноват (и опять нажравшись с трудом пытается вспомнить происходящее). А неспособность все внятно (и резко) проъяснить сразу — мгновенно помогает получить (на новом месте службы) репутацию «мразоты» и лишь некий намек (на новый роман) несколько скрашивает суровые будни «новоиспеченного лейтенанта».
В конце данной части (как ни странно) никакого происшествия все же нет... поскольку автор (на этот раз) все же решил поделиться некой «весьма радостной» (но весьма ожидаемой) вестью (о передислокации полка, в самое «пекло мира»)).
Течь им назавтра кровушкой.
– И нашей, и татарскою… – глухо отозвался Боброк.
– Дмитрий Михалыч, – князь придержал коня. – Давно хотел спросить тебя, да опасался, обиды ради. Сказывают, ты волхв еси?
Боброк невесело рассмеялся.
– Дал Бог умение по звездам рати водить – вот и все мое волхвование.
Перемолчали. В сторожкой тишине каждый случайный ночной звук казался наполненным тайным зловещим смыслом.
– Ко мне нынче многие подходили, – печально вздохнул Боброк, – и волки-де воют, и совы кычут, и лебеди кричат. Не к добру, мол. А того в толк не возьмут, что распугали воинства зверей и птиц, согнали с привычных лежек. Вот они и жалуются на бесприютство.
– Так-то оно так, – недоверчиво протянул князь. – Но ведь есть, поди, провидческие знаки, приметы ли?
– Будущее с божьей помощью провидит лишь молитвенник наш, преподобный Сергий, – с горечью отмолвил Дмитрий Михайлович. – Я же, грешный, мню…
Он, мало не напугав князя, спрыгнул вдруг с коня, ухом прильнул к земле. Через минуту, показавшуюся князю бесконечно долгой, Боброк выпрямился.
– Слышал я, княже, – в голосе его сквозила светлая печаль, – как в стороне ордынской жабы черные в омутах женятся, как змеи подколодные в клубки свиваются, а Русь спит покуда, сердешная, а как проснется – заголосит, завоет по сыновьям своим, костью за нее павшим, да матери на расхытанье не выдавшим!
– Значит, не выдадим?
– Не выдадим, княже…
Наутро, едва утянуло за Дон теплые клочья тумана, в низину, разделившую рати, первыми спустились легкоконные всадники сторожевого полка. Там, на сырой землице, к которой припадал ночью вещий Боброк, столкнулись крылья великих воинств. Не дали русские всадники ордынцам облить стрелами своих пешцев, приняли на себя первый напуск вражьей конницы и растворились, растаяли в тесных рядах подступающего передового полка. Навстречу ему катился ощетиненный копьями и алебардами грозный вал генуэзских латников. Но на незримой черте, за которою становятся уже различимыми лица супротивников, воинства замерли.
Раздвинув строй наемников широкой грудью могучего гнедого жеребца, на ковыльное ристалище неспешно выехал татарский богатырь. Весь облитый железом, в плоской, надвинутой на глаза мисюрке, он издали казался похожим на изрядную бочку, поставленную стоймя на крутой бок другой бочки – побольше. Ордынец остановил коня меж ратями и, требуя равного поединка, легко подбросил тяжкое, мало не в ногу толщиною, копье. И утробный зык его, далеко разнесшийся над полем, был гулким, будто и впрямь исторгнутым чревом громадной бочки.
В сотне шагов от татарского поединщика из русских рядов столь же неспешно выбрался на простор его супротивник. Если и отличался он чем от прочих бронных всадников, то лишь могутной шириною плеч да кукулем с крестом, натянутым поверх высокого шелома. Рядовым ратником выехал на смертный бой инок Александр.
Лишь немногие могли рассказать потом, что створилось на том поединке. Ибо зрели его лишь несколько первых рядов растянутого на четыре версты великого воинства. К тому же видеть им довелось немногое: тяжкий скок коней, краткий треск и скрежет столкновения и выброшенные тем ударом из седел тела: татарин – снизу, русич – сверху. Да и сколь их осталось, тех видоков? Не все ли они полегли в первом же яростном суступе противоборствующих ратей? На костях богатырей-поединщиков насмерть сцепились пешие воинства. Хороши Мамаевы наемники, и крепкому строю вельми обучены генуэзскими командорами. В ином месте, где есть простор для искусного маневра, может, и преухитрили бы русских смердов черные латники. А здесь, в свальной резне, где и мечом-то толком не размахнуться, враз потеряли силу навыки правильного строя. Какой там строй, когда свои же задние ряды неотвратимо выпирают передних на безжалостные мужицкие рогатины!
Как встречные лесные пожары, безжалостно губят друг друга супротивники. Мало чего соображая в немыслимой теснотище, сходятся они грудь в грудь с врагом, норовя в слепой ярости хоть зубами дорваться до чужого горла, хоть перстами достать ненавистные глаза!
Откуда можно охватить взором всю великую битву? Разве что с Красного Холма, где стоит походный шатер Мамая. А еще с иного возвышенного места, где реет на ветру в центре Большого полка темно-красное великокняжеское знамя. Там, вдали от кровавого бучила разгорающегося сражения, и заповедано стояти главному вождю и воителю. Однако Дмитрий Иванович рассудил по‑иному, препоручив блюсти то место другу-однодумцу Михаилу Бренку, облаченному в великокняжеские одежды. Как ни уговаривали его воеводы, князь был непреклонен в своем решении:
– Ежели мы с вами все обмыслили по‑годному, значит, быть одолению на супостаты! Коли ошиблись – оставаться Руси под Ордою на веки вечные. И незачем мне тогда живу быти…
Стремя в стремя с Семеном Меликом и Петром Горским стоял сейчас Дмитрий Иванович в рядах Передового полка, дожидаясь, когда
Последние комментарии
1 день 7 часов назад
1 день 16 часов назад
1 день 21 часов назад
1 день 23 часов назад
2 дней 4 часов назад
2 дней 4 часов назад